Читать интересную книгу Алхимия дискурса. Образ, звук и психическое - Поль Кюглер

Опасность нависла над адекватностью научного материализма как схемы научного мышления. Сохранение энергии предусматривало новый тип количественного постоянства. Действительно, энергию можно было рассматривать как нечто, дополняющее материю. Однако… понятие «массы» утрачивало свою уникальность в качестве единственной постоянной конечной величины. В дальнейшем мы обнаруживаем изменение отношения между массой и энергией; теперь масса становится наименованием количества энергии, рассматриваемого в зависимости от ее динамических эффектов. Этот ход мыслей приводит к представлению о первичности энергии и соответственному смещению субстанции со своего пьедестала. Однако энергия это всего лишь наименование количественных аспектов некоей структуры событий. [5]

В физике теоретический сдвиг в направлении от материи к структуре привел к значительному углублению нашего понимания физического мира, особенно в области электромагнитных явлений, квантовой теории и теории относительности.

Лингвистика: Фердинанд де Соссюр

В других областях также происходили изменения исходных позиций. В лингвистике первичность материи уступила место структурной первичности благодаря «Курсу общей лингвистики», прочитанному Фердинандом де Соссюром в Женевском университете (1907–11). [6]. Соссюр революционизировал современную лингвистику утверждением, что язык представляет собой систему структурных отношений, а не систему материальных частиц. [7] Еще до Соссюра лингвистика сосредоточила внимание на материальных аспектах языка и его каузальном развитии, прослеживая историю изменения слов во времени. В изучении языка главную роль играли филология и этимология. Тогда как лингвистика девятнадцатого века занималась, преимущественно, исследованием происхождения слов, Соссюр сконцентрировал внимание на синхронном изучении языка как системы структурных отношений. [8]

Структурные отношения между словами

Сдвиг Соссюра, связанный с теоретической восприимчивостью, показал, что смысл слова не является следствием исторической трансмиссии (этимологии), скорее, он генерирован синхронно через словесные отношения с другими словами, формирующими язык в целом. Например, немецкое слово Blut, имеет то же значение, что и английское слово blood (кровь), потому, что оба слова играют одинаковую роль или используются аналогичным образом в немецком и французском языках; но это не обусловлено их общим этимологическим происхождением. Их использование соответствует относительным структурам, и соответствующие отношения составляют значение слова; то есть, значение заключается во взаимоотношении терминов, а не в терминах взаимоотношений. Чтобы продемонстрировать важность этих структурных отношений (иначе говоря, геометрических лингвистических очертаний), в отличие от принятой ранее вещественности отдельных слов, Соссюр предлагает нам сравнить систему языка с игрой в шахматы. Исторически обусловленные изменения материала, из которого изготовлены шахматные фигуры, не влияют на «значение» фигур. Это значение определяется той ролью, которую они играют, и тем, как они используются по отношению к другим фигурам. Если мы будем использовать фигуры из слоновой кости вместо деревянных фигур, то такое изменение материала не повлияет на систему структурных отношений, на правила игры. Однако если мы изменим количество шахматных фигур, то мы изменим структуру, или «грамматику» игры. Соссюр приходит к заключению, что «язык является формой, а не материей».

Справедливость этого вывода необходимо было учитывать в обязательном порядке, ибо все ошибки в принятой нами терминологии, все неправильные наименования вещей, относящиеся к языку, обусловлены непреднамеренным допущением, согласно которому лингвистическое явление обязательно должно быть материальным. [9]

Для Соссюра структурные отношения между словами первичны. В лингвистическом развороте в сторону первичности структуры мы можем увидеть явление, весьма сходное с парадигматическим сдвигом, отмеченным ранее в физике.

Аналитическая психология: К. Г. Юнг

В течение того же периода (1910–12) Юнг был занят завершением работы над книгой, которой предстояло стать краеугольным камнем в здании аналитической психологии. Работа Метаморфозы и символы либидо радикально изменила психоаналитическую доктрину, сдвинув каузально-механистическую теорию в сторону энергических представлений, где психическая энергия виделась как относительная. Для Юнга каузально-механистическая перспектива всегда позволяла рассматривать энергию в неразрывной связи с материей: «С другой стороны, с энергической точки зрения, материя – это не более, чем выражение или знак энергической системы». [10] Новый подход Юнга подчеркивал структурные отношения, а не их субстанциональность. В своей статье «О психической энергии» Юнг следующим образом объясняет свой переход из области теории либидо в область психической энергии: «Идея энергии отличается от идеи материи, перемещающейся в пространстве; это понятие, абстрагированное от отношений движения. Следовательно, само понятие основано не на самих субстанциях, а на их отношениях.» [11]

От либидо к психической энергии

Переход от теории либидо к психической энергии позволил Юнгу подойти к бессознательному с позиций структурных отношений, описывая при этом формальные отношения в психическом как архетипы, лишенные содержания. Юнг пишет:

Эти формы можно было бы описать как категории, аналогичные категориям логики, которые присутствуют всегда и везде в качестве базовых постулатов разума. Только, в случае с нашими «формами», мы имеем дело не с категориями разума, а с категориями воображения…. Исходные структурные компоненты психического обладают столь же удивительным единообразием, как и компоненты тела. Архетипы представляют собой, так сказать, органы предрационального психического. Это вечно наследуемые формы и идеи, не имеющие конкретного содержания. Специфическое конкретное содержание возникает только в течение жизни индивида, когда личный опыт заполняет эти формы. [12]

Появление аналитической психологии отмечено сдвигом от глубинной психологии, основанной на теории либидо, к психологии, в более значительной степени сфокусированной на структурных компонентах психического. Юнгом было выдвинуто теоретическое предположение, согласно которому архетипы, подобно геометрическим структурам, представляют «форму существования вне времени и пространства». [13] В Психологических типах (1921) Юнг описывает архетипы как схемы, аналогичные образам Платона.

Это идеи, предшествующие вещам («ante rem»), детерминанты формы, своего рода первоначальный план, который придает переживаемому конкретную конфигурацию, и мы можем представлять их себе в виде образов, схем или полученных в наследство функциональных возможностей… [14]

Сдвиг Юнга от теории либидо к психической энергии позволил ему построить совершенно новую модель психического, опирающуюся прежде всего на отношения, нежели на материю или содержание. Теоретическое смещение внимания Юнга в сторону первичности структуры происходило одновременно с аналогичными переменами в физике и лингвистике.

Антропология

В 1946 году парадигматический сдвиг от субстанции к отношениям произошел и в антропологии, когда Леви-Стросс принял структурную методологию Соссюра и создал свой собственный антропологический структурализм. [15] Леви-Стросс подчеркивал важность фонологии и изучения звукового паттерна для революционизации лингвистики [16] и распространил свою методологию на изучение мифов и социальных институтов. Он утверждал: «Фонологии принадлежит такая же роль в деле обновления социальных наук, какую сыграла ядерная физика в обновлении точных наук». [17] Фонология – наука, изучающая отношения между звуками. Она начинается с изучения явлений, сознательно воспринимаемых говорящим, и переходит к его «бессознательным инфраструктурам». Фонология пытается выявить системы преимущественно бессознательных отношений между звуками. Леви-Стросс принял эту лингвистическую методологию и использовал ее в антропологии.

Исходя из лингвистических структур Соссюра, Леви-Стросс приступил к анализу систем родства (kinship) как примеров структур бессознательного. Такие «инфраструктуры» придают форму социальным институтам. В Структурной антропологии (1958; русс. изд., 1985) Леви-Стросс пишет:

Если, как мы полагаем, бессознательная деятельность мозга заключается в наложении формы на содержание, и если эти формы в своей основе тождественны для всех разумов – древних или современных, первобытных или цивилизованных (о чем столь поразительно свидетельствует изучение символических функций, выраженных в языке) – необходимо и достаточно понять бессознательные структуры, лежащие в основе каждого обычая, чтобы установить принцип интерпретации, преемлемый для других институтов и других обычаев. [18]