ж, возможно, университетский диплом и дает знания, но ума не прибавляет.
Насладившись страхом подчиненных, Мясников продолжил:
— А сегодня начнем по часовой стрелке. Мозалев, начинай!
Мозалев сидел напротив Мясникова.
Должен был начинать человек сидевший рядом с Мясниковым, однако Мозалев возражать не посмел. Он встал, и, глядя в рабочую тетрадь, начал доклад.
— Вчера товара было получено на… Продано на…
Мозалев говорил несколько спутано, он что-то пытался объяснить.
Мясников все это время смотрел на него немигающим взглядом. На доклад отведено ровно полминуты.
Мясников увидел, что стрелка на часах на стене пробежала тридцать секунд, но Мозалев доклад не закончил. И Мясников не заботясь о том, окончил ли говорить Мозалев, или нет, негромко начал говорить:
— Господа директора, сколько раз вам говорить, чтобы ваш доклад был краток, и содержал только цифры. Мне ваши оправдания не нужны. Вы поставлены, чтобы решать проблемы, а не ставить их передо мной. Мозалев, дурила, я тебе это уже говорил?
Мозалев, солидный лысый мужик, побелел. С его головы ручьем потек пот.
— Ну, говорили, — промычал он, как двоечник, не выучивший очередной урок, и теперь с ужасом ожидавший наказания.
Мясников ударил ладонью по столу.
— Так, когда же ты козел, научишься толком докладывать?!
Мозалеву повезло. Хозяин фирмы Коробанов Николай Андреевич знал о порядке, заведенным своим подчиненным, и старался его в это время не тревожить, но в это утро он своей привычке изменил, не успел Мясников, как следует распалиться, как послышался сигнал телефона «прямой линии». Звук сигнала был внушительный, с тяжелыми ударами барабанов, лязганьем тарелок. Как секретарша объясняла, это был отрывок из какой-то симфонии какого-то Баха.
Михаил Юрьевич не любил классическую музыку, и хотел приказать, чтобы на телефон подобрали музыку повеселее, типа «Мурки», но, немного подумав, велел оставить всё как есть.
Дело в том, что сигнал на телефоне соответствовал внешности шефа. Тот тоже был громаден, с каменным выражением на лице. Коробанов ростом был немногим больше двух метров, а весом… Он и раньше переваливал за сотню, а за последние годы, хотя и тренировался в щадящем режиме, заметно покрылся еще и жирком. Поэтому о весе он избегал говорить.
Мясников думал, что в нем теперь было не меньше ста пятидесяти килограмм. Лицо Короля всегда выглядело туповато, — этому способствовал маленькие глаза с нависшими над ними одной черной полосой густыми бровями, низкий лоб, плотно прижатые уши, и широкие скулы.
Мясников признавал, что вообще-то в его приятеле чувствовалось что-то звериное, и удивлялся, почему женщин, как магнитом тянуло к нему.
А что удивительного? Люди только недавно вышли из животного мира, а потому любую самку в первую очередь привлекает самый сильный и удачливый самец.
Коробанов был сильный и удачливый. Так как немногие знали, что за тупой внешностью скрывался неплохой ум, то они впоследствии неприятно поражались, почему им не удавалось обмануть этого тупого мужлана.
Мясников был убежден, что в любом первобытном племени Коробанов мог быть только вождем.
Но суровая внешность Короля пригодилась, и когда они начинали свой «бизнес». Коробанову не было необходимости применять грубую физическую силу, его внешность обладала даже избытком убедительности. Мало находилось смельчаков, желающих с ним поспорить.
Михаил Юрьевич тяжело вздохнул, — многие из прежних их друзей лежат на кладбище, кого уложили туда конкуренты, кого менты, а кого пришлось и самим спровадить, — много начинали брать на себя. Теперь те лежат на кладбище на почетной аллее, а они солидные бизнесмены… А «Короб»… Нет! — Теперь он уже не «Короб», он — Николай Андреевич. Король! Хозяин города. У него мэр на побегушках. А менты сами его охраняют.
Мясников, строго посматривая на притихших подчиненных, и застывшего столбом непутевого Мозалева, поднял трубку телефона, и услышал раздраженное, — «Миша, зайди ко мне»!
После этого, Мясников бросил взгляд на большие часы над дверью и проговорил:
— У меня пока еще идет совещание. Буду через двадцать пять минут.
В трубке раздалось злое шипение:
— Я что неясно сказал — зайди ко мне? Сейчас же!
Не желая слушать объяснений Мясникова, Коробанов тут же бросил трубку.
Мясников зябко передернул плечами. Коробанов явно был не в самом лучшем настроении. А когда он в таком настроении, то лучше держаться от него подальше.
Заметив, что подчиненные начали тихо шептаться, Мясников встал и сообщил:
— Я ухожу к шефу, а вы, чтобы тут сидели тихо! Приду, продолжим совещание.
Глава 4
Кабинет генерального директора фирмы Николая Андреевича Коробанова находился этажом выше. Поэтому пока Мясников шел по коридорам и по лестнице, у него было время поразмышлять над тем, что так сильно рассердило Коробанова.
Впрочем, особенно гадать было нечего, — Мясников недавно провернул небольшую операцию, в результате которой в его личный карман, минуя кассу фирмы, упала сотня тысяч долларов.
Дело было простое: давний приятель предложил партию просроченной колбасы; цена такому товару грош, — на свалке ему место. Однако, приятель предложил провернуть небольшую сделку, — подделать документы на товар, а прибыль поделить пополам.
Предложение понравилась Мясникову. Сто тысяч «зеленых» не такая уж и большая сумма, но лишними деньги никогда не бывают. И философски заметив, что своя рубаха ближе к телу, и что всегда лучше быть нечестным и богатым, чем честным и бедным, Мясников взял испорченный товар.
Был за Мясниковым еще один грешок, о котором он боялся даже вспоминать. У Мясникова было двое взрослых детей: старший сын Лёнька и дочка Анжелика.
Мясников считал, что его дочь пошла в него, — красивая, хитрая, расчетливая и настойчивая в достижении поставленной цели. А цели свои она знала хорошо.
А вот Лёнька крепкий и здоровый парень уродился в покойную мать, такой же ветреный, азартный, любитель рискнуть. Он не любил забивать себе голову какими-либо долгосрочными планами. А уж казино входили в его программу жизни, как утреннее умывание.
Мясников честно признавался себе, — если не дай бог что случится с ним, то, Лёнька, не будет продолжателем его дела — через месяц всё пустит на ветер.
Иногда в минуты размышлений Мясников подозревал, что сам господь бог, желая наказать его, посмеялся над ним, и перепутал сущности его детей. Мужская сущность досталась Анжелике, а Лёне достался женский характер.
А с неделю назад Лёнька проигрался в казино как никогда, — на такую огромную сумму, что и для Мясникова она оказалась неподъемная. Мясникову удалось уладить это дело с трудом. Помогла значительная сумма денег, изъятая из оборота фирмы. В результате Лёнька был посажен под домашний арест, и охране строго настрого было запрещено выпускать его за пределы коттеджа.
Так что