отпускать своего ночного слушателя. И не зря.
Через пару минут вдалеке показалась странная волна, хотя океан был относительно спокоен. Она двигалась не спеша, к тому расстояние было внушительное, а потому профессор продолжил любоваться морским пейзажем, не чувствуя опасности. Через пару минут Стеклов заметил, что поток волны увеличивается и прибавляет скорость. В это мгновение он понял, какую катастрофическую ошибку совершил, потеряв драгоценное время. Немолодой учёный побежал, словно атлет, поскальзываясь на влажном полу в трюм, чтобы нажать на сигнальный кран. Одним сильным рывком профессор сорвал пластикою оболочку и дернул рычаг. Сирена мгновенно подняла весь немногочисленный экипаж с кроватей и заставила выбежать в тесный коридор. Первым появился капитан, взъерошенный и в пижаме.
– На нас надвигается солитон!
Заспанный Иван не сразу понял, о чём речь, а потому несколько секунд стоял, вместо того, чтобы побежать в кабину управления за Стекловым.
Лилия и Георгий оказались быстрее: поняв, что кораблю угрожает волна-убийца, они вбежали на палубу и кинулись убирать электрические приборы.
– Георгий, закрепляй батискаф! Лиля, беги за стабилизаторами! – капитан, наконец, проснулся и осознал, что происходит.
Корабль начало сильно качать, не смотря на то, что до «rogue waveе» оставалось ещё пол километра, она заявляла о приближающейся угрозе. Бочки перекатывались из стороны в сторону и путались под ногами, провода, натянутые к антеннам, взлетали и с огромной силой ударялись о стекла в кабине капитана. Казалось, что ещё немного, и любая проводка вспыхнет, а укрепленные стены аппаратной комнаты треснут от напора.
Раньше корабли почти никогда не могли спастись от волны-убийцы, но сейчас во все суда делали дополнительные прослойки на основе бета-наполнителя. Именно на него была вся надежда на выживание команды. И всё же можно было попробовать уклониться от водяной смерти, так как она имела длину не больше километра.
Капитан отчаянно жал рычаги ускорителей и выворачивал железный штурвал, схожий с современным рулём. Лампочки на панели мигали от перенапряжения, общий свет потухал и снова начинал мерцать. Атмосфера накалялась. Профессор тщетно пытался настроить систему радиовещания и предупредить наземную охрану о положении на корабле. Вместо ответа – громкое шипение и сигналы отсутствия соединения. Волна находилась уже в ста метрах от одиноко старого траулера.
В кабину вбежала растрепанная и промокшая Лиля. Запыхавшись, она оперлась на дверной косяк.
– Я закрепила дополнительные прорезиненные стабилизаторы под сетевым шлюзом.
Следом появился такого же вида Георгий, он запер за собой дверь, но продолжал держаться за её ручку, чтобы отдышаться.
– Закрепил батискаф в трюме и скинул туда же вчерашнее электрическое оборудование.
Теперь исход водной битвы зависел только от прочности воздушных камер и счастливого случая. И всё же капитан, красный от приложенных усилий, гнал корабль от волны. Всё вокруг качалось от ветра и приближающейся мощи убийцы, потопившей не один десяток судов. Маленький траулер сражался со стихией, которая запросто могла его расплющить в щепки. Небо, которое ещё недавно было чистым и светлым, затянулось ветряным потоком и нагоняло огромные серые тучи. Выйти из этой схватки могли не все.
Техника мигала, пищала, шипела. Лампы трещали и тряслись в кронштейнах. Экипаж прижался к стене от страха и давления. Только капитан изо всех сил держался за штурвал и пытался уйти от неминуемой гибели.
В один момент свет погас. На секунду всю команду оглушило и отбросило на пол, все повалились друг на друга, не видя ничего вокруг. Учёных бросало из стороны в сторону, как мешки с песком. Все отчаянно пытались уцепиться за любой выступ, но всё, что могло, уже отломилось и также летало по тесной кабине. Страшнейший хаос вмещал в себя крики, треск, кровь, удары. Нельзя было разобрать, кто жив или ранен, кто без сознания. Мощное качание длилось не больше минуты, но по ощущениям заняло вечность адских страданий.
Неожиданно всё прекратилось.
Тучи, как по команде испарились, и, небо вновь стало чистым. Луна осветила место битвы: кровь, железо, вмятины, трещины. Первым в себя пришёл Георгий, держась за голову, он открыл глаза, посмотрел вокруг и тут же зажмурился. Судно не ушло под воду и качалось на мелких волнах океана. Первым делом нужно было проверить целостность корабля, раз уж он остался на плаву. Океанограф, держась за стены, вышел из тесной кабины и включил портативный радиолокатор технического состояния. К счастью, связь восстановилась. Трещин и разломов замечено не было, поэтому следовало вернуться и помочь остальным.
Вернувшись, Георгий обнаружил, что в себя пришла Лиля. Из её носа бежала кровь, а руки были в сплошных синяках. И всё же она чувствовала себя лучше океанографа.
– Как Вы себя чувствуете?
– Почти мертвецом. А Вы?
– Я смогла зацепиться за рычаги под панелью управления, поэтому отделалась незначительными повреждениями, как видите. Нужно помочь остальным.
С этими словами Лиля вытерла рукавом лицо и потрясла профессора, он приоткрыл глаза.
– Всё закончилось?
– Да, что у Вас болит?
– Голова немного, а так всё нормально.
Все трое обернулись на капитана, которого сильнее всех отбросило при столкновении с волной, он лежал в углу, весь в синяках и ссадинах, по всему лицу и немного на голове шла кровь. Георгий помог встать Василию Степановичу и вместе они, подхватив за лопатки Ивана Евгеньевича, перенесли его в каюту. В это время Лиля принесла аптечку и обработала раны капитана и всей команды. К утру все вернулись в свои каюты и сразу, не переодеваясь, легли спать. Собственно, сил не оставалось даже на то, чтобы перестелить постель.
Ближе к полудню проснулся профессор и сразу пошёл к голодному осьминогу. Какого было его удивление, когда он пришёл к пойманному животному. Огромный контейнер был перевернут, а замки сломаны, внутри было пусто. Ночью в суматохе никто даже не догадался закрепить дополнительными тросами флотатор, где обитало существо.
– Осьминог уполз!
Профессор побежал к своему старому другу, который до сих пор отсыпался. Но каюта была закрыта, а из неё доносилось равномерное сопение. Поняв, что экипажу ещё рано узнавать катастрофическую новость, он не стал никого будить.
Стеклов вошёл в каюту и сел за стол. В микроскопе до сих пор лежали стёклышки с уцелевшими пробами, а рядом, в центрифуге, пробирки со слизью. Василий Степанович устало подвинул к себе ручной микроскоп и начал разглядывать красные хромотофоры со щупалец. Они плавали перед ним в объективе от небольшого укачивания корабля. Неожиданно профессора заинтересовала одна маленькая деталь: несоразмерные поры, покрывавшие ткани. Он начал крутить увеличительное стекло, смотрел с разных сторон, долго вглядывался в отверстия, но не мог понять их происхождения. Ответа не дала и смена проб слизи.