Нет, всё же не зря их не берут на корабль!
Решение зависело от меня, а это хуже нет, когда от тебя ждут решения, в котором ты сам сомневаешься. И надо делать вид, что не сомневаешься.
А вдруг действительно пройдём Лес?
— Ладно, — сказал я, — Только глянем.
Подошли ближе, глянули. Само собой, оказалось, что Суховодов прав — никакой это не Лес, а просто высоченный зубчатый забор, выкрашенный зелёной краской.
— Ну, убедились?
— А может, Лес за забором? — предположила Петрова.
— Весьма вероятно, — сказал Макар — В самом деле, — что же за забором? — поддержала Варвара.
Суховодов сказал, что ничего там нет путного и интуиция подсказывает ему уносить ноги.
— Давайте постучим в ворота и спросим, — предложила Петрова.
Мне самому было интересно — что же там за забором?
На стук никто не отозвался.
Надо влезть на забор и посмотреть, — сказала Петрова.
Лезть, разумеется, должен был «настоящий мужчина». Я полез. Влез и увидел…Ничего я не увидел. Ни домика, ни кустика, ни одной живой души, ничего такого. Голое место, обнесённое забором.
Я спрыгнул на этот странный пустырь, отпер ворота и впустил остальных.
— Ну, убедились? Где ваш Лес?
— Странно, — сказала Петрова.
— И очень даже интересно, — сказала Варвара, — Пойдём, спросим?
Мне самому было странно и интересно. Только спрашивать было некого. Пустырь и пустырь. И вдруг мне что-то послышалось.
Остальные тоже прислушались, замерли.
Откуда-то из-под земли доносилось дробное постукивание, — вроде как моторчик лодочный работал. Пригляделись — в земле железная крышка, выкрашенная под цвет почвы, замаскирована. Стали поднимать, — не поднимается. Попробовали отвернуть, — звук стал громче. Под крышкой оказалось что-то вроде норы, а в норе сидел, скорчившись, человечек, и так трясся, что у него зубы стучали как моторчик. При виде нас туземец совсем расклеился, — того гляди окачурится.
Мы спросили, чего он так боится.
— В-в-в, — сказал человечек, — В-в-вас!
Тогда мы спросили, почему он нас так боится. Мы поклялись, что у нас нет ни ножей, ни пистолетов, ни злых намерений, что мы не разбойники и не людоеды. Человечек немного успокоился, но сказал, что всё равно нас боится, потому что, во-первых, не исключено, что мы врём, то есть мы разбойники, людоеды, и у нас ножи, пистолеты и злые намерения. Во-вторых, у нас может быть при себе какое-либо другое страшное тайное оружие, неизвестное в Городе Трясунов. В третьих, мы можем быть поджигателями. В четвёртых, не исключено, что мы занесём в город страшную инфекцию, в результате чего все трясуны погибнут. Или мы вообще психи, от которых неизвестно, чего и ждать.
Мы посмеялись и сказали, что это они, скорее всего, психи, что нужны они нам, как прыщ на носу. Что мы к ним заглянули совершенно случайно, приняв зелёный забор за Лес, к которому сейчас идём.
Тут он перестал трястись и спросил:
— Что? Я не ослышался? Вы идёте к Лесу? Идёте к Лесу?!
Мы сказали, что да, идём к Лесу, и не понимаем, что тут такого страшного.
Тогда человечек закричал:
— Эй, трясуны, слышите? Они идут к Лесу и не понимают, что тут такого страшного!
Тут земля будто зашевелилась — оказалось, вокруг сотни таких же норок с завинчивающимися крышками. Оттуда выглядывали трясуны, смотрели на нас во все глаза, подпрыгивали, чтобы получше разглядеть, и снова прятались.
Человечек объяснил, что они никогда прежде не видели чудиков, Которые Идут к Лесу и не Понимают, что тут Такого Страшного. Сам он нам этого тоже объяснить не может, поскольку даже говорить боится на подобную тему, но сейчас все жители их подземного города будут «праздновать труса», и, если мы примем участие в этой церемонии, нам всё станет ясно.
— Странно, — сказала Петрова.
— И очень даже интересно, — сказала Варвара, — Мы обязательно примем участие.
— А кто боится, может нас здесь подождать, — сказала Петрова.
Это означало, что «настоящие мужчины» поплетутся за ней в это дурацкое подземелье, а ненастоящие — не поплетутся.
Макар сказал, что ни за что не позволит себе отпустить беззащи-тных девчонок одних. А Суховодов сказал, что без него все трое совсем пропадут.
А мне, честно признаться, самому было интересно. «Праздновать труса» — наверное, это что-то вроде нашего «дня железнодорожника» или «работника торговли»…
Мы спустились в норку, человечек открыл боковую дверь и по подземному коридору проводил нас в большой полутёмный зал. В центре зала возвышалось что-то вроде сцены, вокруг — скамейки. Сюда со всех подземных коридоров стекались трясуны, рассаживались на скамейках. Мы тоже сели.
Здесь было ужасно холодно и сыро.
Потом свет вовсе погас, заметались по залу зловещие сине-зелёные тени, что-то завыло, застонало, что-то выскочило на сцену и запрыгало в жутком танце.
Петрова взвизгнула и вцепилась в меня справа, Варька взвизгнула и вцепилась в меня слева. А мы с Макаром уцепились за Суховодова.
— Не бойтесь, — уговаривал Суховодов, — Это же наш знакомый Безубежденцев, что на одних подмётках семи царям служит. В Сонном Царстве усыпляет, здесь — пугает. Работа у него такая. Не бойтесь!
Но тут Петрова справа, а Варвара слева так завизжали, что я почти оглох. Посреди сцены откинулась крышка люка, и оттуда выбралось… привидение. Самое настоящее, закутанное в белый саван. А за первым привидением вылезло второе, тоже узкое и высоченное, только не белое, а зелёное. Нам шепнули, что это сам правитель города Страх и его супруга госпожа Тоска Зелёная.
— У Стр-раха глаза велики! Кар-р!
Ворон был прав. Действительно, ну и глазищи — огромные, круглые, каждое с тарелку. А рост!
— Не бойтесь, — продолжал увещевать нас Суховодов, — Это они на ходулях. Чтоб было пострашнее. А вообще-то они карлики. Да перестаньте трястись!
Куда там «перестаньте»…
— У-у-у! — завыл Сьтрах в микрофон, — Раз, два, три…У-уу!
Если в плену у Матушки Лени я понял, что такое «сладкий» голос, то теперь я узнал, что такое голос «замогильный». По спине забегали мурашки.
— Итак, мои верные подданные, на какую тему мы праздновали труса в прошлый раз?
Подданные помалкивали.
— Так, понимаю, вы даже боитесь повторить. Госпожа Тоска Зелёная нам напомнит.
— Вы, Ваше Устрашительство, рассказывали о том, что произойдёт, если Земля вдруг перестанет вращаться.
— Вращаться вокруг своей оси, — поправил Страх, — Надо быть точными в формулировках. Все помнят эту ужасную картину? Или повторить?
— П-помним! — закричали трясуны, начиная помаленьку дрожать, — Н-не н-надо п-повторять!
— Тогда будем праздновать труса на новую тему: что произойдёт, если Земля вдруг перестанет вращаться вокруг Солнца? У-уу!
Раньше я как-то на эту тему не думал — ну, вращается Земля вокруг Солнца и вращается, закон природы, к чему бы ей останавливаться? Но оказалось, что очень даже может остановиться, и тут такое начнётся, что и податься некуда. Всем крышка. А Страх продолжал изображать картинки одну другой похлеще, — уже весь зал трясся и стучал зубами. Даже скамейки разваливались от сильной вибрации, служителям приходилось их тут же ремонтировать. Другие служители ходили по рядам с валерианкой, нашатырным спиртом и носилками, и приводили в чувство тех, кто от ужаса терял сознание.
Постепенно зал опустел. До смерти напуганные трясуны один за другим ныряли в боковые коридоры, а оттуда — в свои норы.
Мы остались наедине со Страхом.
— Значит, это вы идёте к Лесу и не понимаете, что тут такого страшного? — грозно крикнул нам Страх, — Ну так я вам расскажу-у!
— Не стоит, — сказал я, — Мы, пожалуй, пойдём.
— Р-раскажите, — шепнула Варвара, — Это д-даже очень интересно.
— Оч-чень, — кивнула Петрова, — Б-будем знать, чего б-бояться.
Глаза у обеих девчонок тоже стали большими и круглыми.
— Бояться надо всего, — проревел Страх, — В-всего, в-всегда и в-всех!
И пошёл. Про людоедов и разбойников, про эпидемии, наводнения и землетрясения, про покойников, утопленников и прочих вурдалаков. И что надо бояться друг друга и даже самих себя.
Я вообще-то не трус. Будку «Не трогать — смертельно»! сколько раз на пари трогал, «Вия» ночью на даче читал и всё такое, но тут и у меня зубы застучали, будто перекупался.
— П-пошли отсюда! — крикнул я, — Вперёд, за мной! То есть назад!
Какое там «вперёд-назад»!
— Н-никуда н-не п-пойду! Б-боюсь! Ма-ма-а!! — захныкала Петрова и бросилась в коридор. Я вдогонку. Но Петрова уже исчезла — наверное, прыгнула в какую-нибудь свободную нору. Я — снова в зал, за подмогой, и столкнулся с Бедным Макаром.
— Идите в Лес одни. Это всё я, из-за меня все несчастья! А б-будет ещё страшнее! Я в-вас погублю! П-прощайте!