— Я понимаю.
— Так какого лешего, ты полезла? Можешь объяснить?
— Платье хотела. Просто посмотреть.
— Ну и как? Посмотрела? Не хилая такая цена клика получилась, как считаешь?
— Я просто не думала, что свадебные платья…
— О кто-то еще надеется на свадьбу?! — картинно изумился он.
По спине холодными иголками прошлась паника.
— Кирилл.
— Что Кирилл?
— Пожалуйста, — прошептала я.
— О чем просишь, Вероничка? Хочешь, чтобы я вернул за тебя долги? — он небрежно привалился к спинке стула, — или может я должен замолвить пару слов перед братьями? Ты, наверное, забыла, что я тоже Барханов, и это были и мои деньги тоже?
Я сцепила в замок дрожащие пальцы, пытаясь хоть как-то справиться с истошным желанием упасть на пол и забиться в истерике.
— По идее мне надо сейчас вызвать службу безопасности и отправить тебя в места ее столь отдалённые. Халатность, причинение материального ущерба в особо крупных размерах, или как там оно правильно называется? Я не силен в юридических терминах и формулировках статей.
Я тут же представила, как прогуливаюсь в полосатой робе по крохотному тюремному двору.
— Умоляю... — я даже договорить не могла, язык не слушался.
— Умоляешь? — Кир склонился ко мне, — ну-ну. Посмотрим.
— Я сделаю, что ты хочешь, — предложила без задней мысли, не подразумевая ничего такого недозволенного, но Кирилл истолковал мои слова по-своему.
— А ты знаешь, что? – оценивающе скользнул по мне взглядом, — хочу!
— Че..чего?
— Тебя.
В полнейшем недоумении уставилась на него:
— Это шутка такая?
— Никаких шуток, девочка. Ты слишком дорого обошлась нашей семье, надо отрабатывать. Тем более, я за тобой все хвосты подчистил. Не переживай, никто не докопается до правды, не узнает, что именно ты виновата в краш-атаке на систему.
Я слушала его и никак не могла уловить суть. Различала каждое слово по отдельности, но мозг отказывался воспринимать всю картину целиком.
— Не стоит притворяться бестолочью, Вероничка. Все ты прекрасно понимаешь. Ты теперь моя должница, — Кирилл улыбался, и в этой улыбке не было ни грамма от того обаятельного парня, которым он казался мне раньше, — тебе вообще чертовски повезло, что я сисадмин в нашей конторе и меня вызвали на работу раньше, чем дорогих братьев.
— Я верну деньги, — произнесла с неожиданной твердостью, почти веря самой себе.
Младший Барханов рассмеялся. Открыто так, от души.
— Здорово. Откуда достанешь такую сумму? Из тайной заначки под подушкой?
— Я что-нибудь придумаю, — от возмущения у меня полыхали щеки.
— Чего? Расскажи, мне даже интересно, где такие суммы выдают просто так за красивые глаза.
— Я поговорю с Артуром.
Веселье резко оборвалось. Кирилл смотрел на меня своими ледяными глазами, будто анализировал, оценивал на что я способна. Потом склонился ближе и тихо заговорил:
— А ты в курсе, что это и не наши деньги были? А Жуковского? Слышала про такого?
Слышала. Все слышали. Большой человек в нашем городе. Поговаривают, что к нему губернатор даже на поклон приходит, когда с проблемами в вотчине справиться не может.
— По лицу вижу, что знаешь о ком речь, — кивнул он.
Как больно в груди. Сейчас точно сердце остановится.
— Ты представляешь, что будет, если он об этом узнает? Конец. И Артуру, и Демиду.
Я всхлипнула, отрицательно качая головой. Не хочу об этом думать. Не хочу!
— К счастью, я знаю людей, которые могут помочь. Уже помогли, — он многозначительно качнул головой, — но в любой момент можно все отыграть обратно и запустить механизм. Так что не только ты моя должница, но и братья. И хочу я за свою помощь — всего ничего.
— Кирилл, — в ужасе прошептала я, — Ты должен…
— Ни черта я не должен. Если бы не я, то и твоего дорого Артура, и Демида уже бы порезали на тонкие ломтики. С такими людьми, как Жуковский не шутят. У него разговор короткий, — он провел пальцем по горлу, — раз и все.
— Я должна им все рассказать! — порывисто вскочила со своего места.
— Вперед, — Кирилл махнул рукой на дверь, — можешь бежать, рассказывать, каяться, посыпать голову пеплом. Удачи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Со скучающим видом он взял с моего стола ручку, попытался ее открыть, но сломал. Покрутил в руках обломки, выкинул их в ведро и снова посмотрел на меня:
— Ты все еще здесь?
— Это же твои братья!
— И что? Я свой долг выполнил. Прикрыл их задницы. И теперь хочу вознаграждение. Тебя. Не переживай, — ободряюще произнес он, заметив как судорожно я вцепилась в крышку стола. — Потрахаемся разок другой и можешь быть свободна. Это выгодное предложение. Ни одна проститутка по двадцать миллионов не зарабатывает.
Он медленно поднялся со стула и подступил ближе. Склонился ко мне, скользя хищным взглядом по моему лицу:
— Если ты не согласишься, я дам ход этому делу. Артур узнает, кто виноват во вчерашнем налете, а Жуковский узнает, что именно его деньги пошли в расход. И все. Братьям Бархановым конец. Он сотрет их в порошок, размажет, как щенят. И в этом будешь виновата ты. Решать тебе, девочка. Только тебе.
Он подмигнул мне, сделал саечку и пошел к дверям.
— Подумай о моем предложении. Пока оно еще в силе. Или можешь попрощаться с Артуром, — голубые глаза предупреждающе сверкнули, — Болтнешь лишнего и ему конец. Будешь ходит к нему на кладбище, носить цветы. М-м-м, романтика…
У меня в глазах отразился такой ужас, что Кир засмеялся.
— Хорошего вечера, Вероничка. И до встречи.
Он ушел, а я медленно сползла на пол, зажимая рот руками, чтобы не закричать.
О, Боже, что я наделала? Что же теперь будет?
Кирилл. Сволочь. Чертов хамелеон. Все эти улыбки и повадки обаятельного мачо — всего лишь маски. Зря я думала, что он мягкий зайчик, которому не повезло родиться в волчьей стае. Он такой же, как и братья. Жесткий, целеустремлённый, идущей к своей цели по головам.
И он хочет меня. Просто из прихоти, чтобы наказать.
Я не помню, как прошел этот проклятый день. Сплошное месиво из обрывков, слов, серых картинок. Мне казалось, что все вокруг в курсе того, что именно я подложила компании такую внушительную свинью.
Юлия Николаевна пришла с совещания взвинченная и бледная, как смерть. Тут же уткнулась в свои бумаги и только время от времени сокрушенно повторяла:
— Совсем озверели, изверги.
Кого она имела в виду — непонятно. То ли грабителей, позарившихся на состояние Бархановых, то ли самих Бархановых, готовых весь мир перетрясти чтобы найти виновных.
Мне хотелось увидеть Артура, заглянуть в глаза, найти там ответ на мои мольбы, надежду, что все наладится, что он простит свою глупую Веронику. Однако едва заслышав его голос, я бросалась наутек — пряталась в туалете, за первой попавшейся дверью, выскакивала на лестницу, страшась нашей встречи.
Впрочем, он и не рвался. Один раз только написал «Прости малыш. Проблемы по работе». Ему и невдомек было, что малыш обливался холодным потом, всеми силами пытаясь сохранить остатки самообладания.
Двадцать миллионов. Это же целое состояние, мне за жизнь столько не заработать!
Я думала об этих проклятых деньгах, чтобы не думать о другом. О наглой усмешке Кирилла, о его словах, о постыдном предложении. Хотя кого я обманываю? Это не предложение. Приказ. Ультиматум.
Или, или…
Если бы речь шла только о том, чтобы рассказать Артуру о том, кто виноват — я бы сделала это. Покаялась, если бы надо на коленях ползала. Но Кирилл говорил о безопасности. О том, что от моего решения зависят жизни Артура и Демида.
Я не верила ему. Не хотела верить. Они же родные, семья. Разве не должны стоять горой друг за друга. Разве можно делать непристойные предложения невесте брата?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Пока еще невесте…
Я пыталась найти оправдание его словам, но их не было. Мелкий гад показал мне ту личину о которой не догадывались старшие братья. Наверное, надо было все-таки побежать к Артуру и во всем сознаться, пока еще не стало слишком поздно. Он бы приструнил зарвавшегося братца.