Я уже даже почти набрала его номер, но остановилась, вспоминая слова Кира:
«Болтнешь лишнего и ему конец»
Медленно опустила трубку, положила телефон на стол, экраном вниз и призадумалась.
Чем больше я размышляла, тем больше приходила к выводу, что Кирилл отличный актер. На публике примерный младший брат, а за глаза — циничная сволочь, способная на шантаж, угрожающая подставить братьев под реальную опасность, покушающийся на невесту одного из них. И он не позволит мне его разоблачить.
Глава 4
Вероника
Мне хотелось рассказать обо всем Артуру. О том, как его брат мне угрожал, шантажировал, запугивал. Но я не могла. Пороху не хватало. Потому что внутри сидел червячок сомнений и настойчиво повторял: а что, если Мелкий не врет? Что если Артуру действительно угрожает опасность? Что если я упрусь, с ним произойдет беда? Вдруг из-за моего отказа случится то, что так цинично описывал Кирилл?
Но еще больше меня пугала возможность того, что Артур мне не поверит. Он ведь души в младшем брате не чает! Кирилл будет отпираться, выкручиваться и, наверняка, все вывернет так, будто я сама к нему подкатывала после того, как профукала кучу чужих денег.
Страшно.
Весь наш разговор казался мне бредом. Странным набором слов, которые не имели ничего общего с действительностью. Дурной кошмар! Точно! Я сейчас проснусь, и все будет в порядке!
Ущипнула себя за руку, сильно, с проворотом, но кроме боли ничего не получила. Это не сон. Это ловушка, в которую я сама себя загнала.
Всю следующую неделю я прожила, как на пороховой бочке. Все ждала, когда грянет гром и мои мечты рассыплются горьким пеплом. Когда в кабинет зайдет хмурый Артур и за шкирку выкинет меня на улицу. И это при самом лучшем раскладе. Потому что может появиться Демид, и тогда за шкирку меня не на улицу выкинут, а за решетку отправят. Или придет Кирилл и снова начнет ставить ультиматумы.
Я даже есть почти перестала на нервной почве. Похудела, осунулась. Волосы перестали блестеть. А на глаза, как назло, криминальные сводки попадали. То гостиницу у кого-то сожгли, то без вести кто-то пропал, то пять пулевых ранений привели к смерти какого-то предпринимателя. Я не хотела интерполировать это на Бархановых, но как-то само собой получалось. Или попадала на интервью с Жуковским. Жуткий мужик. Бандюган в прошлом, а теперь влиятельный уважаемый человек. Только выражение глаз прежним осталось — холодное, расчетливое, полное угрозы даже когда улыбался. Кирилл прав, с таким шутки плохи.
Спать тоже не получалось. То заснуть не могла, до одури гоняя в голове невеселые мысли, то просыпалась посреди ночи от липких ужасов, в которых происходило все то, о чем говорил Кирилл.
От меня осталась одна тень. Это замечали все вокруг, неизменно интересуясь моим здоровьем. Даже Артур, в тот краткий миг, когда нам удалось встретиться, удивился тем переменам, что произошли во мне за столь короткий срок.
— Вероник, что с тобой? — обеспокоенно спрашивал он, — на тебе лица нет.
— Я…отравилась, — соврала, краснея до кончиков волос, — на обед съела что-то не то. Тошно.
Боже, как много стало вранья в моей жизни.
— Давай, врача вызову? Наш семейный доктор примчится мгновенно, только пальцами щелкни.
Я не хотела ничем щелкать. Хватит уже и так прощелкала все, что могла, и теперь не знаю, как быть дальше.
— Ты прости, мы сейчас так редко видимся, — устало сказал он, притягивая меня к себе, обнимая, как маленькую.
— Ничего страшного. Ты много работаешь. Я все понимаю, — скованно улыбнулась, задыхаясь от нехватки кислорода.
— Да, навалилось что-то…не разгребем никак.
Пришлось стиснуть зубы, чтобы не застонать от бессилия.
— Какие-то проблемы? — зачем-то спросила я.
Надеялась услышать от него беспечное «Ерунда, ничего серьезного». Но ответа так и не последовало. Артур лишь плечами пожал:
— Разберемся. Со временем.
Наверное, это был еще один идеальный момент для того, чтобы во всем покаяться, но я снова струсила и смолчала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
…Сболтнешь лишнего и ему конец…
Эти слова преследовали меня, ломали весь настрой, выбивая опору из-под ног, заставляя молчать.
— Давай на днях в кино сходим? — внезапно предложил он.
— В кино? — в свете последних событий я напрочь забыла о том, что в мире существуют развлечения, рестораны, походы в кино и прочие радости.
— Да. Махнем на самый последний сеанс. Возьмем ведро попкорна и будем смотреть ужасы.
— Я не люблю ужасы.
Мне их в обычной жизни с лихвой хватает.
— Тогда комедию посмотрим.
— Комедия — это хорошо, — вот только сомневаюсь, что вообще смогу улыбаться, но я не могу огорчить Артура отказом. А еще боюсь упустить каждый момент общения с ним. Ведь все может прекратиться в любой момент, — конечно пойдем.
Он поцеловал меня. Медленно, нежно, и мне на какой-то миг показалось, что у нашего поцелуя горький привкус.
Поход в кино несколько раз переносился, все по той же причине. Артур пропадал на работе, разгребая те проблемы, которые свалились на компанию благодаря одной нерадивой стажерке. Я скучала по нему. Дико. Отчаянно. С каждым днем все больше изводясь от неизвестности.
Кирилл молчал.
Как-то не верилось, что после всего сказанного он решил пойти на попятный и оставить меня в покое. Скорее он затаился. Или ждал каких-то действий от меня, или готовился к новому удару.
Это жуткое чувство, когда каждый день живешь в ожидании катастрофы меня изматывало. Позвонит — не позвонит, расскажет — не расскажет. Нервы уже были на пределе и звенели натянутой струной.
— Как тебе фильм? — поинтересовался Артур, когда мы вышли из кинотеатра и не спеша побрели по безлюдной парковке. Машин почти не было. Кроме его серебристого внедорожника всего пара автомобилей в разных концах паркинга, — смешно было, да?
— Да, — я согласилась, хотя на протяжении просмотра ни разу искренне не улыбнулась. Сидела, как в воду опущенная, и думала о том, что легко могу все это потерять. Эта мысль отравляла мне жизнь, убивала на корню всякие зачатки радости. Трудно существовать, зная, что над головой занесен меч.
— Пойдем. Я отвезу тебя домой, — он посмотрел на свои часы, — времени уже много, а я еще обещал заскочить к Демиду.
Всю дорогу до дома, он держал меня за руку, рассеяно поглаживая большим пальцем холодную кожу. Такой умиротворенный, задумчивый, спокойный.
И еще один момент для чистосердечного признания я благополучно слила в унитаз.
Я изо всей дурацкой мочи жала на кнопку звонка. Из-за двери доносились переливчатые трели, но желаемого ответа не было.
— Да, чтоб тебя, — измученно выдохнула я, — в душе что ли?
Пришлось доставать мобильник и набирать номер матери. Она ответила небыстро. Я успела насчитать с десяток гудков, прежде чем раздалось ее недовольное «да».
— Мам, ты не хочешь пустить свою блудную дочь домой? — спросила я, не скрывая сарказма.
— В смысле? — удивилась она.
— В прямом. Я забыла ключи, терзаю кнопку звонка, а ты меня не пускаешь.
— Так я не дома, — бодро ответила она.
Отлично. Просто отлично.
— А где же ты?
— В гостях, — ответила она после некоторого замешательства.
— У соседки? — я с надеждой посмотрела на дверь, справа от нашей.
— Нет.
— У кого же тогда?
— Это что за допрос? — воинственно поинтересовалась маменька.
— Мам, какой допрос? Я домой попасть не могу. Под дверью прыгаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
У нее на заднем плане слышались какие-то голоса. В основном мужские.
— Ты же сказала, что в кино пойдешь.
— Уже сходила. Сеанс закончился. Я вернулась. И хочу спать. Мне завтра рано на работу.
— Слушай…тут такое дело…В общем, переночуй у кого-нибудь из подружек. Я не смогу сейчас приехать.