[1967]
«Оглянусь — окаменею»
Оглянусь — окаменею.Жизнь осталась позади.Ночь длиннее, день темнее.То ли будет, погоди.
У других — пути-дороги,У других — плоды труда,У меня — пустые строки,Горечь тайного стыда.
Вот уж правда: что посеешь…Поговорочка под стать.Наверстай-ка что сумеешь,Что успеешь наверстать!
Может быть, перед могилойУзнаём в последний мигВсе, что будет, все, что было…О, немой предсмертный крик!
Ни пощады, ни отсрочкиОт беззвучной темноты…Так не ставь последней точкиИ не подводи черты.
[1967]
«Подумай, разве в этом дело»
Подумай, разве в этом дело,Что ты судьбы не одолела,Не воплотилась до конца,Иль будто и не воплотилась,Звездой падучею скатилась,Пропав без вести, без венца?Не верь, что ты в служеньи щедромРазвеялась, как пыль под ветром.Не пыль — цветочная пыльца!
Не зря, не даром все прошло.Не зря, не даром ты сгорела,Коль сердца твоего теплоЧужую боль превозмогло,Чужое сердце отогрело.Вообрази — тебя уж нет,Как бы и вовсе не бывало,Но светится твой тайный следВ иных сердцах… Иль это мало —В живых сердцах оставить свет?
1967
«Черный ворон, черный вран»
— Черный ворон, черный вран,Был ты вором иль не крал?— Крал, крал.Я белее был, чем снег,Я украл ваш краткий век.Сколько вас пошло травой,Я один за всех живой.— Черный ворон, черный вран,Был ты вором иль ты врал?— Врал, врал.
1967
«Судьба за мной присматривала в оба»
Судьба за мной присматривала в оба,Чтоб вдруг не обошла меня утрата,Я потеряла друга, мужа, брата,Я получала письма из-за гроба.
Она ко мне внимательна особоИ на немые муки торовата.А счастье исчезало без возврата…За что, я не пойму, такая злоба?
И все исподтишка, все шито-крыто.И вот сидит на краешке порогаСтаруха у разбитого корыта.
— А что? — сказала ты. — И впрямь старуха.Ни памяти, ни зрения, ни слуха.Сидит, бормочет про судьбу, про бога…
1967
«О, какие мне снились моря!»
О, какие мне снились моря!Шелестели полынью предгория…Полно, друг. Ты об этом зря,Это все реквизит, бутафория.Но ведь снились! И я не пойму —Почему они что-то значили?Полно, друг. Это все ни к чему.Мироздание переиначили.Эта сказочка стала стара,Потускнели виденья ранние,И давно уж настала пораЗренья, слуха и понимания.
1967
«Что делать! Душа у меня обнищала»
Что делать! Душа у меня обнищалаИ прочь ускользнула.Я что-то кому-то наобещалаИ всех обманула.Но я не нарочно, а так уж случилось,И жизнь на исходе.Что делать! Душа от меня отлучиласьГулять на свободе.И где она бродит? Кого повстречала?Чему удивилась?..А мне без нее не припомнить начала,Начало забылось.
1967
«Пожалейте пропавший ручей!»
Пожалейте пропавший ручей!Он иссох, как душа иссыхает.Не о нем ли средь душных ночейЭта ива сухая вздыхает!Здесь когда-то блестела вода,Убегала безвольно, беспечно.В жаркий полдень поила стадаИ не знала, что жить ей не вечно,И не знала, что где-то вдалиНеприметно иссякли истоки,А дожди этим летом не шли,Только зной распалялся жестокий.Не пробиться далекой струеИз заваленных наглухо скважин…Только ива грустит о ручье,Только мох на камнях еще влажен.
1967
«Одна на свете благодать»
Одна на свете благодать —Отдать себя, забыть, отдатьИ уничтожиться бесследно.Один на свете путь победный —Жить как бегущая вода:Светла, беспечна, молода,Она теснит волну волноюИ пребывает без трудаВсе той же и всегда иною,Животворящею всегда.
1967
«Что толковать! Остался краткий срок»
Что толковать! Остался краткий срок,Но как бы ни был он обидно краток,Отчаянье пошло мне, видно, впрокИ не растрачу дней моих остаток.
Я понимаю, что кругом в долгуПред самым давним и пред самым новым,И будь я проклята, когда солгуХотя бы раз, хотя б единым словом.
Нет, если я смогу преодолетьМолчание, пока еще не поздно, —Не будет слово ни чадить, ни тлеть, —Костер, пылающий в ночи морозной.
«Сердцу ненавидеть непривычно»
Сердцу ненавидеть непривычно,Сердцу ненавидеть несподручно,Ненависть глуха, косноязычна.До чего с тобой, старуха, скучно!
Видишь зорко, да ведь мало толкуВ этом зреньи хищном и подробном.В стоге сена выглядишь иголку,Стены размыкаешь взором злобным.
Ты права, во всем права, но этойПравотой меня уж не обманешь, —С ней глаза отвадятся от света,С ней сама вот-вот старухой станешь.
Надоела. Ох, как надоела.Колоти хоть в колокол набатный, —Не услышу. Сердце отболело,Не проймешь. Отчаливай обратно.
Тот, кто подослал тебя, старуху…Чтоб о нем ни слова, ни полслова,Чтоб о нем ни слуху и ни духу.Знать не знаю. Не было такого.
Не было, и нету, и не будетНыне, и по всякий день, и присно.Даже ненавидеть не принудит,Даже ненавидеть ненавистно.
1967
«Пусть будет близким не в упрек»
Пусть будет близким не в упрекИх вечный недосуг.Со мной мой верный огонек,Со мной надежный друг.
Не надо что-то объяснять,О чем-то говорить, —Он сразу сможет все понять,Лишь стоит закурить.
Он скажет: «Ладно, ничего», —Свеченьем золотым,И смута сердца моегоРассеется как дым.
«Я все же искорка тепла, —Он скажет мне без слов, —Я за тебя сгореть дотла,Я умереть готов.
Всем существом моим владей,Доколе ты жива…»Не часто слышим от людейПодобные слова.
1967
«Ни ахматовской кротости»
Ни ахматовской кротости,Ни цветаевской ярости —Поначалу от робости,А позднее от старости.
Не напрасно ли прожитоСтолько лет в этой местности?Кто же все-таки, кто же ты?Отзовись из безвестности!..
О, как сердце отравленоНемотой многолетнею!Что же будет оставленоВ ту минуту последнюю?
Лишь начало мелодии,Лишь мотив обещания,Лишь мученье бесплодия,Лишь позор обнищания.
Лишь тростник заколышетсяТем напевом чуть начатым…Пусть кому-то послышится,Как поет он, как плачет он.
1967
«Страшно тебе довериться, слово»
Страшно тебе довериться, слово,Страшно, а должно.Будь слишком старо, будь слишком ново,Только не ложно.
«О, ветром зыблемая тень»