Мои гости, все, без исключения, оставляли после соития деньги на комоде, когда ожидающий уже снимал штаны. Не знаю, сколько их за ночь пришло ко мне, но последний гость не успел закончить начатое. Ведь Гоша вернулся раньше. Озверев от ярости, он закричал, разбудив всех в округе, схватил гостя за рукав и потащил за собой по грязному полу. Торчащие из-под войлока палки, плотные растения царапали незнакомцу спину, доводя его до истерики.
— Что здесь происходит, Алиса? — толкая мужиков, что спали подле палатки, Гоша разговаривал громко и чётко, чтобы я наверняка услышала. Грубыми толчками, ударами, он будил гостей, выпроваживая каждого очень тяжёлым взглядом.
— Они попросили меня помочь им.
— Помочь? Что ты несёшь? — цепляя крючок за одеяло, он напрочь закрыл вход изнутри. Теперь мы остались одни при тусклом свете масляной лампы.
— Я не понимаю, почему ты злишься.
Гоша обернул меня колючим полотенцем и посадил на комод, сделав брезгливое, унылое лицо.
— А я не понимаю, почему не злишься ты! Алиса, у тебя недавно был выкидыш, ты почти умерла из-за своей незаконной деятельности. И теперь продолжаешь, здесь! После того, как я вытащил тебя оттуда! Прекрати позволять всем без разбора трогать себя, словно игрушку. Ты не вещь, Алиса, а живой человек, у которого есть границы. Нерушимые, слышишь? — он оживлённо жестикулировал, топтался, иногда осматривал комнату и глубоко дышал, прерывая фразы.
— Да.
— Я знаю, что тебе нелегко, поэтому, пожалуйста, послушай, — Гоша встал напротив, положив, крепко сжатые, ладони на комод, недалеко от меня, но не касаясь, — если ты не захочешь себе помочь, никто этого не сделает за тебя. Я здесь, рядом. И не брошу. Только обещай мне, что справишься.
— Пожалуйста, скажи мне, что надо делать, — всматриваясь в глаза, которых, из-за тусклого света совсем не видно, я забыла о дыхании.
— Злиться. Кричи, ругайся, говори, какие они животные, но не молчи, прошу тебя. Ты не будешь держать всё в себе вечно, — теперь он схватил меня за плечи, легко, но быстро отпустил.
— Ты останешься со мной? Сейчас?
— Если я тебе нужен, конечно.
Его искренняя доброта протёрла мои вспотевшие, блёклые глаза. Наверное, те парни пользовались глупостью и равнодушием одной слабой девочки, чтобы спустить негативные эмоции. В Гоше я не вижу подобных намерений. Он заправил, насколько возможно, чистую постель, переодел меня и умыл перед сном. А когда мы уснули, ближе к утру, совсем рядом, прижавшись спинами друг к другу, я поняла, насколько Гоша большой.
Новый день встретил нас истерикой. Ливень шёл стеной, полностью уничтожая видимость. Солдаты, одетые в жёлтые дождевики, ловили блуждающие по лагерю палатки. Нам с Гошей повезло чуть больше. Основа выдержала мощный ветер, поэтому, мы доспали положенные восемь часов. А когда время перевалило во вторую половину дня, наш путь продолжился верхом на металлическом друге, который, по удачному стечению обстоятельств, стоял вблизи спальни.
Горная дорога без асфальтового покрытия усыпана крупными камнями, лужами, вследствие обильного дождя, и мусорной травой с колючками. Машина иногда тряслась, падая в низины, разгоняясь на плавных возвышенностях. Каждой частью тела я испытывала недуг, вызванный этой неблагоприятной дорогой.
— Нам ещё повезло, смогли выехать незаметно.
Да, так Гоша сказал, крепко удерживая потёртый руль. Всё его внимание сконцентрировано на пути. И несмотря на бесчисленные препятствия, водил он аккуратно, сдержано, если можно так выразиться. До встречи с ним, всегда моя чаша малейшего здравомыслия склонялась к пути наименьшего сопротивления, где проще. Сейчас перевес явный, в его сторону. Подсознательно, я доверяю ему больше, чем собственному, больному мнению. И всё же, есть в нём то, что сильно выделяется. Ни внешность, ни теплота рук, что-то ещё, о чём, мне никогда не догадаться.
Нескончаемое разбрасывание моего тела по квадратному салону закончилось спустя шесть часов. Тогда пейзажи с гладких пожелтевших лугов сменились на небольшие холмы в зоне досягаемости. За одной такой возвышенностью находился разрушенный парк развлечений. Я не сразу заметила постройку, потому что во время пути Солнце незаметно скрылось за горизонтом.
— Ты можешь держать меня за руку, если боишься, — хлюпая здоровенными походными ботинками в гуще незастывшей грязи, Гоша не отходил от меня, невзирая на сильную разницу длины наших шагов.
Неведомая сила притягивает к нему. Наверное, потому что он первый, кто рассказывает о тех искренних вещах, которых мне не хватает. Ведь не всё делится на истину и ложь. Порою люди обманывают себя, вводя в заблуждение окружающих, включая близких. И то, в каком болоте они проснутся, вина коллективная.
Поэтому, я не отказалась от помощи, прижалась к крупному, надёжному плечу. Медленным, размеренным шагом мы вышли на влажное асфальтовое покрытие, местами пробитое до неизвестной глубины. Иногда на дороге Гоша подхватывал меня, чтобы перебросить через лужу, уводил в сторону, когда в мгле костлявая нога могла споткнуться о торчащую арматуру. Ведь разбитый асфальтовый путь, с перевёрнутыми знаками и белыми крупными следами, не предвещал ничего спокойного.
— Я уже был здесь, когда моей дочери исполнилось три. Мы с женой хотели сделать ей сюрприз, а она всё верещала, что ждала пони.
Темнота сгущалась нещадно быстро. Настолько, что лица Гоши совсем уже не видно. Лишь по голосу понимаю, что ему печально, от колкого прошлого.
— Здесь стояли ларьки, детям мороженное, а взрослым глинтвейн. А возле входа страшный клоун раздавал всем цветные гелиевые шары.
Скрип ржавой калитки, что доставала по грудь. И мы внутри. В кромешной тьме трудно что-то разобрать, я вижу лишь размытые силуэты, которые ничем не помогают. Унылая фантазия и отсутствие желания не позволяют мне заметить больше положенного.
— Стой здесь, я сейчас вернусь.
Моя путеводная звезда исчезла так же быстро, как появилась. В один миг тёплый, влажный воздух замёрз, принося раздражение и сухость внутри носоглотки. Но дикий плачь в пустыне прервался молнией с небес. В один миг, блеклый пустырь засиял морем падающих звёзд. Они тлели, переливались, озаряя, кажется, весь мир праздничным настроением. И даже в моём, безжизненном взгляде, отражался их манящий свет.
Гоша вернулся тихой поступью, без слов, положив ладонь на холодное плечо. Мы не смотрели друг на друга, не обмолвились крылатыми фразами. Ведь в застывших глазах, где царило спокойствие и мрак, родилось сокрытое счастье.
Миллионы радужных огней сопровождались расслабляющей, тихой музыкой. Гордые жеребцы, кружась в вечном танце, раскачивали соседний стенд с фигурками экзотических животных из обгоревшей пластмассы. По левую сторону от входа лежало сломанное гигантское колесо, которое уже никогда не возвысится над бескрайними полями. А за ним, слегка помяв красный, ребристый козырёк, стеклянный автомат со сгнившим попкорном.
— Мы нашли это место