— Ты? Ты сделал это умышленно? Мерзавец!
Гнев и ненависть снова полыхали внутри нее.
Даниэл даже не попытался отрицать это. Более того, коротким кивком лишь подтвердил ее слова. На его красивом, выразительном лице не было ни тени эмоций: ни сожаления, ни стыда. Памела бросилась к нему и, занеся кулаки, уже готова была обрушить на него каскад яростных ударов. Но вдруг опомнилась, почувствовав, что лифт притормаживает, приблизившись к первому этажу.
Как только двери лифта открылись, она выскочила из него и поспешно оглядела пустое фойе. Только бы кто-то из знакомых не увидел ее в таком виде!
Она была уже возле машины своей матери, стоявшей у входа в отель, когда услышала за спиной его голос и в ту же секунду почувствовала, как он крепко схватил ее за руку.
— Отпусти меня! Дай мне уйти отсюда!
— Только после того, как скажу тебе все, что хочу сказать.
— Ты сказал уже и сделал больше, чем достаточно! И я не хочу ничего слышать!
— Ты должна понять, что между нами…
— Все кончено! — выкрикнула она. — И никогда больше ничего не будет!
Выдернув из его захвата свою руку, она поднесла ее к его лицу, растопырив пальцы.
— У меня, может, и нет кольца, чтобы ткнуть тебя носом в него, но я могу послать тебя ко всем чертям. Убирайся и никогда больше не появляйся в моей жизни! Ты забыл о свадьбе!
Даниэл медленно покачал головой, и на его лице появилась дьявольская усмешка победителя.
— Я ни о чем не забыл, — со злобной мягкостью в голосе ответил он. — Но до воскресенья осталось пять дней. Что ж, я попробую за это время доказать тебе, что, если ты выйдешь замуж за Эрика, ты совершишь непоправимую ошибку, за которую будешь проклинать себя всю жизнь.
3
— Еще одна посылка. Свадебный подарок!
— О нет!
Памела насмешливо закатила глаза, глядя на свою сестру Сьюзи, которая стояла в дверях с огромным свертком в руке.
— Куда же мы будем все это складывать, а, Сьюзи? От кого она?
Сьюзи посмотрела на адрес.
— От Мэри и Чарльза Кендрик. Запиши их имя в список.
— Еще одно благодарственное письмо, — вздохнула Памела, открывая блокнот и внося имя Кендрик в длинный список. — Когда-нибудь будет этому конец?
— Знаешь, я думаю, что это несправедливо: возложить всю ответственность за подарки на плечи невесты, — сказала Сьюзи, взвешивая посылку в руках. — В конце концов, среди них есть и подарки для жениха. Но на его долю выпадает лишь удовольствие открывать их. А вся тягомотина с ответными благодарностями достается невесте. Это нечестно.
— Я скажу ему об этом сегодня вечером, — со смехом сказала Памела. — Пусть хоть раз сам попытается выразить благодарность за очередной тостер.
— Не нужно. Прошу тебя, Мел, не делай этого, — взмолилась Сьюзи. — Не хочется беспокоить его этими дурацкими тостерами. — За последнюю неделю в доме Джорданов появилось три или четыре подаренных тостера. — Подозреваю, что в этой посылке еще один, — добавила она и потрясла посылку в руках. — Размер соответствующий. И звук тоже.
— Сьюзи, скажи, что ты пошутила. — Памела издала шутливо-мучительный стон и драматично закрыла лицо руками.
Сестры весело рассмеялись. Но вскоре их смех прервал звонок в дверь.
— Кто бы это мог быть? Ради бога, только не очередная посылка.
— Я пойду открывать. Моя очередь, — сказала Памела и принялась прокладывать себе путь через разбросанные подполу коробки, открытки и свитки оберточной бумаги. — Приходится пробираться, как по минному полю, — бросила она через плечо, когда наконец пробралась к двери холла. — Почему свадьбы всегда создают такой беспорядок?
— Было бы легче, если бы к свадьбе не прибавился еще и переезд на новую квартиру, — сказала Сьюзи.
— Не уверена, — рассмеялась Памела и открыла дверь.
Улыбка застыла на ее губах. Встретившись глазами с мужчиной, стоявшим на пороге, она обомлела. Ей захотелось захлопнуть дверь и сказать сестре, что это был рекламный агент, но она быстро сообразила, что это не сработает. Нет, Даниэл не оставит своих намерений с такой легкостью. Насколько она знает его, он не сможет просто так повернуться и вежливо уйти, если перед его носом захлопнут дверь. Если бы она не стояла теперь лицом к лицу с ним, то он просто-напросто продолжал бы давить на кнопку звонка до тех пор, пока она не засвидетельствует его присутствие.
— Привет, Даниэл, — холодно поприветствовала она, пытаясь скрыть волнение. — Чего ты хочешь?
Ослепительная, уничтожающая, обезоруживающая улыбка сияла на его лице. Улыбка, от которой можно было лишиться чувств.
— Подарить тебе вот это.
Перед Памелой появился роскошный букет цветов, который он до этого держал за спиной. Растерявшись, она глупо уставилась на букет. Потом протянула руку и взяла его.
— Цветы? Мне? О боже, как они очаровательны! Невероятно! Это же орхидеи!
— Прекрасные цветы для прекрасной невесты.
Он произнес слово «невеста» таким тоном, что каждый нерв Памелы взвыл от боли, как будто по нему провели ржавой пилой. Она посмотрела ему в глаза и внезапно почувствовала, как тяжелый, болезненный туман заволакивает ее рассудок, лишая той невинной, спонтанной радости, которую она только что испытывала, глядя на цветы.
Увы, она опять ошиблась. По своей глупости и наивности она решила, что Даниэл пришел, чтобы попросить у нее прощения за свою вчерашнюю проделку в лифте, что цветы были его желанием возместить моральный ущерб, который он нанес ей. С такими мыслями она и приняла букет из его рук.
Но Даниэл ни в чем не раскаивался.
— Надеюсь, что ты еще раз подумаешь над моим приглашением поужинать вместе.
Что за чертов упрямец! Памела уже сожалела, что взяла у него цветы. Теперь, когда она поняла смысл его жеста, ей отчаянно хотелось швырнуть эти очаровательные цветы ему в лицо.
Да, это был всего лишь новый подход. Взять ее силой, используя тактику пещерного дикаря, ему не удалось. Вот он и решил попробовать другой, цивилизованный подход.
Внезапно, словно навязчивый звон колоколов, в уме Памелы прозвучали слова, которые он произнес вчера.
До воскресенья осталось пять дней…
— Я все уже обдумала, — ответила она жестко. — И мое решение окончательно: я не хочу ни ужинать с тобой, ни вообще когда-либо встречаться.
— Правда? Ты так уверена в этом? Неужели…
— Памела, с кем это ты так долго разговариваешь? — послышался из холла любопытный голосок Сьюзи, и вскоре она сама появилась в проеме двери.
Золотистые пряди волос свободно струились по ее плечам, на лице — ни малейшего макияжа, и это делало ее похожей на ребенка. В глазах — то же выражение вечного изумления, которое было характерно для двадцатилетней Памелы.