Но Памела так не думала. Наоборот, ей казалось, что между нею и Даниэлом была совершенно новая история. Рана, которую он оставил в ее душе, была свежа и болела так, будто он только вчера нанес ее. Она была рада, что Сьюзи не было поблизости в те годы и она до сих пор пребывает в полном неведении. События той драмы не дошли до нее. К тому времени, когда Сьюзи вернулась в Гринфорд, Даниэл уже покинул его навсегда. Его отец умер за несколько лет до этого, и он перевез мать в свой дом — роскошный маленький дворец в деревне.
Нет. Она не для того столько лет хранила эту историю в тайне, чтобы теперь снова ворошить ее. Ах, как она надеялась, что эта история осталась позади и освободила ее от своей тяжести! И Сьюзи не должна знать о том, что пережила ее сестра из-за этого мужчины.
Памела приклеила к лицу улыбку и молилась только о том, чтобы Сьюзи она не показалась слишком фальшивой.
— Сьюзи, Даниэл просто слегка обижен за то, что я отказалась пойти с ним на ужин, — сказала она, надеясь, что ее слова прозвучали с воздушной беззаботностью.
— Что? Ты отказалась поужинать с Даниэлом? — удивилась Сьюзи. — Памела, ты шутишь?
— Нет. Ты же знаешь, что у меня просто нет времени, — быстро вставила Памела. Не дай бог, ее сестрица сейчас сболтнет что-то совсем нежелательное. — Перед свадьбой так много дел… Кроме того, это не совсем уместно…
— Не совсем уместно? — сухо спросил Даниэл. — Извини, но мне не понятно, что может помешать старым друзьям поужинать вместе?
Да уж, старые друзья, мысленно усмехнулась она.
— Памела, Даниэл прав, — с укором сказала Сьюзи. — Ты зря лишаешь себя удовольствия.
Удовольствие… Если бы ее сестренка слышала все, что этот человек говорил перед ее появлением в гостиной, она бы поняла, почему Памеле куда приятнее было бы провести вечер в яме со змеями, чем ужинать в его компании.
Самодовольная улыбочка и триумфальный блеск его глаз только усилили ураган, свирепствующий в ее душе. Он сделал все, что нужно, и мог теперь спокойно отойти в сторону и позволить Сьюзи работать на него.
— Знаешь, Мел, что я хочу тебе сказать? — Сьюзи взяла инициативу в свои руки. — Ты просто не смогла задушить в себе чувства, которые испытывала к Даниэлу, — полушутливым тоном продолжала она. — Ты же была без ума от него.
Сьюзи, незаметно от сестры, кокетливо подмигнула Даниэлу.
— Сью, — прошипела Памела. Но Сьюзи не слушала ее.
— Знаешь… — Она повернулась к Даниэлу, который стоял теперь, прислонившись к стене, сложив на груди руки, и явно забавлялся, наблюдая за разыгрываемой перед его глазами сценой. — Знаешь, Памела была одной из твоих самых ревностных болельщиц, когда ты участвовал в играх Уимблдона. Она приклеивалась к телевизору и смотрела все матчи подряд.
— Ну и что! — возразила Памела. — Мне было все равно, кто играет. Ты ведь знаешь, что я всегда любила теннис.
С тенниса все и началось. Благодаря теннису они впервые сблизились. Это было, когда она была еще совсем девчонкой.
— Не спорю, но почему-то ты всегда поднимала крик, подпрыгивала и хлопала в ладоши, когда Даниэл выигрывал.
Памела не знала, куда деваться от смущения. Взгляд Даниэла был прикован к ней, и когда она, кипя от негодования, вскинула на него глаза, он лишь вопросительно поднял рассеченную шрамом бровь и насмешливо улыбнулся.
— Да. Я всегда ценила мастерство и талант, и никто не станет отрицать, что Даниэл обладал и тем и другим, — с вызовом выпалила она.
— Я польщен, — протянул он.
У него никогда не было проблем с самооценкой.
— Что ж, может, ты наконец дашь мне возможность отблагодарить тебя, как свою самую ревностную болельщицу, за годы верной поддержки? Хотя и с некоторым опозданием…
О боже! У него кожа, должно быть, толще, чем у носорога, если он до сих пор настаивает на своем приглашении, несмотря на ее прямой отказ.
— Я сказала тебе, что не хочу ужинать с тобой.
— Памела, но ведь это всего лишь ужин! — вставила Сьюзи. — Даниэл, ты уже решил, куда вы пойдете?
— Да. В «Вольтер».
— Тогда моя сестричка просто не в своем уме. У них потрясающая кухня. Нет, я бы не стала раздумывать.
На губах Даниэла блуждала коварная улыбка. У Памелы дрогнуло сердце: она знала, что он собирается сказать.
— Что ж, тогда мне ничего не остается, как пригласить на ужин твою сестру. Похоже, она гораздо охотнее…
— Нет! — перебила его Памела.
Она видела, какими глазами он смотрел на Сьюзи, оценивая, насколько девушка успела расцвести за эти годы. Она скорее умрет, чем позволит этому человеку очаровать Сьюзи. Позволить ему пойти на ужин со Сьюзи — то же, что доверить волку нянчить ягненка.
Кроме того, ей невыносима была сама мысль о том, что Сьюзи может выболтать ему за бутылкой вина.
— Нет? — мягко спросил Даниэл, и насмешливые, дьявольские огоньки в его глазах вспыхнули ярче. Он торжествовал. — Ты передумала, Мел?
— Хорошо, — процедила она, все еще отчаянно надеясь найти хоть малейший повод взять свои слова обратно. Но обратного пути не было.
Она была в ловушке. Ей ничего не оставалось, как сказать ему «да». Но до чего же невыносимо было видеть его самодовольное лицо! Как он наслаждался ее поражением и своей победой!
— Хорошо, я пойду ужинать с тобой. Но только ужинать, понятно?»
— А я ни о чем больше и не просил, — мягко ответил он. — Никаких скрытых планов или задних мыслей.
Если бы Памела могла этому поверить!
4
Как неожиданны и странны капризы судьбы! Сегодня Памела будет ужинать с Даниэлом в ресторане. Сегодня они впервые открыто появятся в общественном месте.
Памела стояла перед зеркалом в строгом вечернем платье и расчесывала волосы.
Четыре года назад все было по-другому. Тогда они встречались тайно и чаще всего далеко от родного города. Она сама настаивала на этом. Несмотря на то, что вражда между их семьями казалась ей смехотворной, она уважала чувства своего отца и старших братьев. Памела понимала, что проблемы, уходящие своими корнями в далекое прошлое, невозможно так просто искоренить. Поэтому она и предпочла благоразумие сомнительному бунтарству.
К тому же она беспокоилась о Даниэле. Он был последним мужчиной в семье Грант, и поэтому ему досталась вся враждебность со стороны ее семьи. Если бы ее братья, и в особенности Джеффри, узнали о том, что она встречается с Даниэлом, последствия могли быть весьма плачевными. И больше для Даниэла, чем для нее.
Даниэл. Черт бы тебя побрал.
Памела положила расческу на туалетный столик и взглянула на себя в зеркало. Ее грустные глаза говорили ей о самой себе больше, чем она готова была узнать.