куда же вы сейчас с грузом и раненым?
— Есть одно место. Там нас ждут.
— Далеко?
— С полкилометра отсюда.
— Тогда идемте быстрее. — Боцман вновь закинул руку пострадавшего себе на плечо, и отрядик гуськом двинулся дальше.
Кустарник поредел. Вошли в полуобнаженный осенний лес. Под ногами мягко пружинила прибитая дождем листва. Откуда-то взялась чуть заметная в темноте тропинка. Она привела их в лощину с зарослями ивняка, сквозь которые поблескивало зеркало водоема.
Берегом шли недолго, свернули влево, перешли вброд взбудораженный дождем ручей и вновь стали углубляться в лес. Почва пошла каменистей, стали попадаться угластые глыбины скал, полузаросшие кружевом плюша. И тут откуда-то из темноты их кто-то негромко окликнул.
— Брат Митё, — также вполголоса отозвался человек в плаще.
Из-за темного уступа скалы выступил невысокий коренастый человек. Затем — другой, повыше ростом. У обоих на груди висели немецкие автоматы. Они еще раз, издали, перебросились словами с человеком в плаще и уже смело двинулись навстречу высадившимся с катера.
— Здравей, Митё!
— Здравейте, другари!
Встретившие крепко и радостно тискали руку человеку в плаще, пожали руки остальным и тут же стали что-то быстро говорить, с особым интересом поглядывая в сторону Погожева и Соловьева.
— Еще вечером к месту нашей высадки был направлен надежный товарищ, — сообщил Митё боцману. — Но где он и что с ним — никто не знает. Поэтому вам надо спешить. Петко вас проводит. — Митё кивнул в сторону низкорослого крепыша. И вдруг улыбнулся как-то особенно, удовлетворенно и добавил: — Товарищи говорят: здесь во всех газетах пишут, что Красная Армия уничтожена. Вот бы удивились болгары, увидев на своей земле советских моряков... Ну, до свидания, товарищи.
— Приятно пътиване.
Но только катерники во главе с Петко двинулись в обратный путь, как где-то у озерца хлопнул пистолетный выстрел. За ним — второй, третий. И вдруг в предутренней тишине леса гулко прокатилась автоматная очередь. Путь к катеру был отрезан. И они все трое поспешно отхлынули назад, в тень высокой черной скалы.
Товарищ Митё о чем-то встревоженно расспрашивал партизан. Разговор шел на болгарском языке, и Соловьев с Погожевым мало что понимали. Но главное все же им было ясно — болгары решали, как быстрее и безопаснее провести советских моряков на катер. Митё что-то сказал Петко, и тот, быстро взяв автомат на изготовку, клацнул затвором, поставив оружие на боевой взвод, бесшумно скрылся в темноте, метнувшись в сторону выстрелов.
— Надо разведать, кто там стрелял, — обращаясь к боцману, сказал Митё.
Хотя в лесу по-прежнему было темно, небо над головой — черное от облаков, но предрассветная свежесть, всколыхнувшая запахи осеннего леса, напоминала о близости утра.
Боцману и Погожеву надо было быстрее возвращаться на катер. Их отсутствие и выстрелы на берегу могли встревожить лейтенанта. Это хорошо понимали болгары и русские. И поэтому несколько минут, которые отсутствовал низкорослый крепыш, для затаившихся у скалы людей показались вечностью.
Петко вернулся не один. Следом за ним шли двое подростков. У того, что выше ростом и старше годами, в руке поблескивал пистолет.
Петко, еще на ходу, вполголоса что-то сообщил Митё, кивком сославшись на следующих за ним подростков.
И тут же тот, что постарше, стал быстро и сбивчиво объяснять болгарам обстановку. Объясняя, он все чаще и пристальнее вглядывался в лицо Митё. Вдруг его голос дрогнул и, словно споткнувшись на слове, замер — парень, видимо, верил и не верил своим глазам. Как-то по-детски, удивленно и обрадованно, воскликнул второй. И в следующий миг они уже оба висели на плечах человека в плаще, счастливо всхлипывая и приговаривая:
— Чичо[1]... Митё... Чичо...
Остальные болгары тоже заулыбались, приглушенно и взволнованно загудели их голоса.
Но радость встречи длилась недолго. Уже через минуту подростки продолжали прерванный рассказ.
Слушая их, товарищ Митё все больше и больше хмурился. Потом повернулся к боцману и сказал:
— В поселке и в лесу полиция. Надо быстро уходить.
В темноте и тревожной спешке подростки вначале приняли катерников за болгар. И только сейчас, разглядев на них форму советских моряков, поняли, кто эти двое.
С неменьшим интересом наблюдал за подростками Погожев.
Тот, что повыше, был черноволосым, черноглазым, с проступающим пушком над припухшими, крутоизогнутыми губами. Он крепко сжал руку Андрею, заглянул ему в глаза и с какой-то особой твердостью в голосе произнес:
— Товарищ!
У другого рука была узкая, волосы слиплись сосульками, глаза большие, округленные и восторженно-испуганные. Он был худ и узкоплеч. Андрей, пожимая руку молодому партизану, скользнул взглядом по его невзрачной фигуре и вздрогнул от неожиданности: под великоватой шерстяной кофтой подростка явственно проступали маленькие, в детский кулачок, груди.
— Казвам се Лина, — сказала девочка. — А Вие как се казвате?[2]
Зубы у нее были ослепительной белизны и до того густые, что один из верхних резцов, не вынеся этой тесноты, вполоборота развернулся и заметно подался вперед.
Из всего сказанного девочкой Андрей понял только то, что зовут ее Линой.
— Русин? Мо-оряк? — спросила она и потрогала ленты его бескозырки. — Русин! — Маленький аккуратный носик ее сморщился, она засмеялась, но тут же, спохватившись, снова посерьезнела и отошла в сторону.
— Надо полицаев увести подальше от берега, чтоб не засекли катер, — сказал боцман Митё.
— Обязательно, — согласился с ним Митё. — У наших товарищей точно такое же мнение. — И он кивнул в сторону уже готовившихся к боевой операции болгар.
— Разобьемся на две группы, — сказал Соловьев. И, вынув из кобуры «ТТ», беззвучно отвел курок с предохранительного на боевой взвод. — Вы с грузом и покалеченным товарищем пойдете в одном направлении, а мы возьмем этих шакалов на себя.
— Нет, на три группы, — энергично возразил Митё. — Полицейских возьмут на себя Петко и Анатас. — Он имел в виду партизан с автоматами. — А они, — и показал взглядом на парня и девочку Лину, — проведут вас на катер.
Откровенно говоря, в то время, когда боцман Соловьев и Митё уже чувствовали, что едва ли удастся им ускользнуть от полицейских без кровопролития, Андрей во всей этой истории все еще большой беды