Читать интересную книгу Смерть Билла Штоффа - Павел Асс

Вдруг возле самых буйков он заметил девушку, которая то скрывалась под водой, то поднималась снова на поверхность - девушка явно тонула. На свою жизнь литератору было наплевать, но как тонет невинный человек, он не мог спокойно смотреть. Стрекозов нырнул, подхватил девушку и, не взирая на ее сопротивление, потащил к берегу. Внезапно девушка перестала сопротивляться, и литератор вдруг обнаружил, что это та самая девушка из его сна.

– Вы! - воскликнул он.

– Я! - радостно ответила девушка. - А это вы?

– Я! - засмеялся от счастья Стрекозов.

– А я поняла, - говорила девушка, - что не могу без вас жить и приехала сюда, чтобы утопиться на том самом месте, где мы познакомились!

– И я, - говорил Стрекозов, - тоже решил утопиться!

Он вынес девушку на руках из воды. Удивленные Дамкин, Бронштейн и Зинаида с доктором обступили мокрую пару влюбленных.

– Она? - спросил мудрый Гиви, единственный из всех не потерявший дар речи.

– Она! - сказал гордый и счастливый Стрекозов.

– Я знал, что так получится, - кивнул Гиви Шевелидзе. - Где здесь ближайший ресторан?

– На горе, - сказал Дамкин и дотронулся рукой до Стрекозова. - Вы что же, теперь поженитесь?

– А как же! - ответили хором девушка и Стрекозов.

– А-а-а! - в ужасе закричал Дамкин и побежал к морю топиться...

Друзья бросились его ловить.

Глава еще одна,

в которой Бронштейн говорит о любви

В вашей воле, дорогая,

Никого не полюбить,

Но любить вас больше рая

Вы не в силах запретить.

Хуан де Мена

– Ну, как тебе наша версия женитьбы Стрекозова? - спросили литераторы у художника Бронштейна, когда тот прочитал новый рассказ.

Бронштейн сидел задумчивый.

– Да, - вымолвил он наконец. - Какая любовь! Я бы так, наверно, не смог.

– Не каждому дано! - сказал гордый Стрекозов, допивая бутылку пива.

– И слава Богу! - Дамкин открыл еще одну бутылку. - А то бы я точно утопился.

– Да, - еще раз повторил Иван. - Любовь!

Глава следующая,

в которой евреи окончательно достают музыканта Шлезинского

...Рокоссовский был, как известно, человек характера крайне крутого и, как всякий порядочный поляк, антисемит отъявленный.

М. Веллер "Легенда о Моше Даяне"

– А есть еще один анекдот, - заливая растворимый кофе кипятком, сказал задумчивый Сократов. - Пограничник на границе обнаружил поперек вспаханной полосы следы двух нарушителей. Вызванный им старшина почесал под фуражкой, осмотрел следы и догадался: "Это прошли два еврея!". "Как вы узнали, товарищ старшина?" - удивился пограничник. "Я их видел".

Шлезинский от смеха пролил кофе на стол. Еврейские анекдоты всегда действовали на него, как призыв к намазу на мусульманина. Дамкин и Стрекозов сидели с каменными физиономиями.

– Не смешно, - сказал наконец Дамкин, когда Шлезинский отсмеялся.

– Тоже мне эксперт! Смешно, не смешно. Придумай лучше! - обиделся Сократов.

– Запросто! - пообещал Дамкин и задумался. - Сейчас Стрекозов тебе такой анекдотец расскажет...

– Пограничник, - оживился Стрекозов, - обнаружил следы. Вызвал старшину и говорит ему: "Здесь прошли два еврея". Старшина почесал фуражку и удивился: "С чего это ты взял?". "Я их видел!". "А чего же ты не стрелял?". "Товарищ старшина, так они к нам шли!".

Шлезинский уронил чашку, упал сам и покатывался от смеха минут пять.

– Или вот, - сказал Дамкин, выйдя из состояния раздумья. - Два еврея на границе обнаружили следы пограничника. "Следы! - сказал один. Старшина, наверное". "Да, похоже, - вздохнул второй. - А потом во всем будут обвинять евреев!"...

Шлезинский, как пульверизатор, опплевал всю стенку и опять упал со стула, чуть не разбив чашку, корчась от смеха и дрыгая ногами.

– Абсолютно не смешно, - заявил Сократов высокомерно. - Я бы придумал этот анекдот так. Еврей встречает пограничника на границе, тьфу! Вернее, пограничник встречает еврея на границе. "Стой, стрелять буду! - кричит пограничник. - Говори пароль!" "Пушка!" - отвечает еврей. "А, проходите, товарищ старшина!".

На этот раз Шлезинский молчал.

– Ну, как? - спросил Сократов. - Неужели не смешно?

– Как же я этих евреев ненавижу! - процедил Шлезинский.

– Не смешно, что ли?

– Грустно. Кругом одни евреи. Уже и на границу пробрались. Кого надо пускают, а кого нет - не выпустят.

– А еще есть жидо-массонский заговор, - намекнул Стрекозов, наталкивая Шлезинского на любимую тему.

– Все вокруг продано! Жиды уже купили все, что можно. А Россию продали!

– Ах! Оставьте политику! - сморщился Сократов. - Заколебали уже. Давайте еще парочку свежих анекдотов расскажу!

– Дерьмовые у тебя анекдоты, - сказал Стрекозов, допивая кофе. - А все потому, что сочиняешь ты их один, а у нас не спрашиваешь.

– У вас просто нет абстрактного мышления! - воскликнул Сократов. - Вы в жизни ничего не понимаете, и в произведениях ваших это весьма заметно! Вот возьмем, например, ваш последний рассказ...

– Ну, допустим, последнего ты еще не читал! - обиженно возразил Дамкин.

– Хорошо, не последний! - согласился Сократов. - Хотя твоя реплика типичный пример вашей демагогии. Возьмем тот рассказ, где Стрекозову снится сон и все едут в Гурзуф.

– Прекрасный рассказ, - признал Стрекозов и налил еще по кофе себе и Дамкину. - И чем он тебе не понравился?

– Во-первых, денег у ваших литераторов нет, и тут приезжает грузин с деньгами. Это же примитивизм!

– Почему же? - возразил Стрекозов. - Вот совсем недавно, еще до дня рождения Дамкина, мы сидели и у нас нечего было выпить. И тут приехал Гиви Шевелидзе и привез десять литров цинандали.

– Мы так ужрались, - радостно всхрапнул Дамкин.

– Во-вторых, - продолжал Сократов, - ни с того, ни с сего все вдруг сорвались и поехали на юг, в Гурзуф. Позвольте! А как же работа? По-вашему, человек как захочет, так и едет на юг! Ведь ни отпуск, ни отгулы они не брали! Это просто возмутительно! Взяли и поехали!

– А что? - не согласился Стрекозов. - Тебя чего-то смущает? Мы вот сейчас возьмем и поедем в Гурзуф. Кто нас остановит?

– Крутая мысль! - воскликнул Дамкин. - Будем идти ночью по горной дороге и петь песни! Шлезинский, поехали с нами в Гурзуф?

– В натуре, - без раздумий согласился Шлезинский. - Только мы с "Левым рейсом" сейчас альбом пишем. И денег у меня нет.

– Деньги есть у нас, - сказал Дамкин. - Мы недавно с Арнольдом сто пятьдесят экземпляров "Билла Штоффа" продали. Денег, правда, не сильно много... Но это фигня! Можно поехать хоть сегодня!

– Ну? - спросил Стрекозов у Сократова.

– Как я и говорил, никакого абстрактного мышления, - отозвался тот, прикуривая сигарету. - Я же не имел в вижу, что именно вы поедете в Гурзуф. Вы - бездельники. У вас работы нет, вполне естественно, вы можете поехать. А вот возьмем, к примеру, меня или программиста Карамелькина... Кто нас отпустит с работы?

– Ну, насчет Карамелькина ты брось! - сказал Дамкин. - Без него на его работе обойдутся запросто. Даже никто не заметит, что Карамелькин отсутствовал недели три.

– Рассказывайте! - усмехнулся Сократов.

– Спорим? - вскочил азартный Дамкин. - На пузырь коньяка!

– Не буду я спорить, - сказал Сократов. - Вот послушайте лучше еще один анекдотец. Встречаются два еврея. Один говорит: "Мне кажется, что среди коммунистов - одни евреи". Другой задумчиво поковырял в носу и говорит: "Ты что, Абрам, икры обожрался? По твоему получается, что мы сами себе платим партийные взносы?"

– Господи! - вскричал Шлезинский, словно ужаленный в интимное место. Как же меня достали эти евреи!

– А еще есть жидо-масонский заговор! - шепотом произнес Стрекозов.

Глава из романа

Шлезинский в Израиле

– Значит, еврейский вопрос тебя не волнует?

– Ясный пень! Меня и женщины уже не волнуют!

П. Асс, Н. Бегемотов "Корейский вопрос"

Музыкант Шлезинский проснулся с чувством глубокого похмелья. Вчера он с друзьями обсуждал поездку на юг, и чтобы голова работала получше, постоянно прикладывался к бутылке русской водки, а после этого к армянскому коньяку.

Лето обещало быть удачным.

Шлезинский зевнул и выполз из-под одеяла. Он обнаружил себя в неизвестном месте. Обычно Шлезинский спал на надувном матрасе, укрываясь спальным мешком, а тут - кровать, чистое накрахмаленное белье, одеяло!

– Где это я? - подумал Шлезинский. Было похоже, что в гостиничном номере.

– Что я здесь делаю? - снова спросил себя музыкант. Видимо, именно здесь он провел эту ночь.

Шлезинский встал, нашел свою одежду и быстро облачился, после чего прошел в ванную и умылся. В ванной на полочке стояли разные тюбики и баночки с надписями на неизвестном языке. Шлезинский нашел одеколон и, пользуясь моментом, щедро побрызгал им на себя.