Читать интересную книгу Опасное искусство (СИ) - Кэмерон Кальтос

— Элисаэль, я молю тебя, успокойся. — Габриэль точно знал, что она не станет убивать его, но пугать её ещё больше не хотелось. Поэтому он стоял на месте и не решался двигаться. — Я не причиню тебе зла. Положи оружие, Лис.

Она помотала головой. По щекам текли слёзы, она дрожала и ничего перед собой не видела, кроме острого лезвия и Габриэля.

— Ты один из них? — повторила она. — Ты убийца?

— Лис…

— Ответь мне!

Овладевшая ею историка выглядела страшно. Габриэль всей душой хотел успокоить её, но совершенно не знал, что ему делать. И он решил быть честным.

— Да.

Элисаэль ещё громче заплакала и прижала левую руку ко рту, пытаясь сдержать неконтролируемые слёзы. Её слова становились всё неразборчивее.

— Как ты мог лгать мне?..

— Я боялся в таком признаваться. Прошу тебя, Элисаэль. Я тебе ничего не сделаю. Положи кинжал.

— Я доверяла тебе, Габриэль!

Он не смог ничего ответить, и она невнятно проговорила:

— Ты всё-таки похож на своего отца. Уходи, Габриэль!

Он стоял перед ней, наблюдая, как её трясёт от страха и обиды, и знал, что ему нужно уйти. У него нет права находиться в этом месте, нет права быть рядом с ней, но он причинил ей столько боли, что боялся оставлять одну. Он знал, что ей нельзя оставаться одной, поэтому шагнул навстречу.

Элисаэль сжала кинжал обеими руками и попятилась от него, сразу же наткнувшись на алтарь.

— Не подходи ко мне!

— Прости меня, Лис. Я не хотел так пугать тебя. Пожалуйста, успокойся.

— Не приближайся!

Она продолжала угрожать острым кинжалом, но Габриэль не видел в нём опасности. Он в два больших шага оказался рядом, перехватил её руку годами отработанным движением и забрал рукоять из слабых дрожащих пальцев. Кинжал тут же был отброшен в сторону, и, прежде чем Лис успела закричать, Габриэль притянул её к груди и крепко обнял. Поначалу она пыталась вырваться, но Рэл не обращал внимания на эти детские усилия и уверенно стоял рядом, не собираясь отпускать её. Вскоре она признала поражение, перестала брыкаться и неудержимо заплакала в его объятиях. Рэл касался губами её светлых волос, вдыхал их нежный травяной запах, и ему казалось, что он мог всю оставшуюся жизнь стоять так и не отпускать её.

Но он знал, что его присутствие причиняет ей боль.

Когда Элисаэль успокоилась и только тихо плакала в его руках, он нерешительно отстранился.

— Прости меня, Лис. Прости.

Высвободившись, она сразу же отвернулась от него и тихо приказала:

— Уходи отсюда. И никогда больше не возвращайся.

Габриэль понимал её решение. Он с трудом заставил себя сделать шаг к выходу, а потом уже уверенно пошёл на улицу, словно осознав, насколько он опасен для этого места.

Лис вдруг позвала:

— Габриэль!

Он остановился, сжав холодную металлическую ручку, а потом толкнул дверь и вышел из храма.

 

Он не стал дожидаться утра. Забрал Гарпию, разбудив недовольного конюха посреди ночи, и пустил её галопом по ночной дороге. Благо, небо было чистое, и большие луны достаточно освещали путь, чтобы позволить себе такую скорость.

Рэл придержал лошадь, только когда выехал к Румаре, и шумно выдохнул, пытаясь прийти в себя. Холодный лесной ветер так и не сумел избавить от докучливых мыслей и ненависти к собственному существованию, и Габриэль вскоре перестал контролировать свои действия и следить за трактом. Гарпия вышагивала по камням, слева блестела гладь озера, в лесной глуши размеренно пели птицы, но он видел только голубые заплаканные глаза, полные страха и гнева, и слышал ослабший хрустальный голос, продолжающий повторять роковое «никогда больше не возвращайся». А ещё он не позволял развеиваться тому непередаваемому чувству тёплой любви, которое овладело им, когда он прижимал к себе напуганную девушку. Он снова и снова перелистывал в памяти эту сцену, и порой ему начинало казаться, что он ощущает Лис в своих объятьях. Потом он смотрел на натёртые поводьями ладони и понимал, что от злости на самого себя уже сходит с ума.

Рэл добрался до Рейлеса, ни разу не обернувшись на высокие горы, под которыми за милями леса стоял Чейдинхол. Он спешился, оставив лошадь за стенами форта, отыскал неподалёку уже знакомый тайный ход в подземелье и спустился, заметив, как горят на стенах масляные светильники. Значит, Аркуэн была здесь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Свернув в комнату, где она обычно работает, Габриэль услышал посторонний шорох и решил сразу предупредить:

— Аркуэн, это я.

Заявившись незваным гостем в убежище Уведомителя Тёмного Братства, недолго получить под ребро клинок. Альтмерка вышла из-за угла, действительно пряча кинжал. Впрочем, Рэл не обратил внимания на её излишнюю подозрительность.

— Не ожидала твоего визита. Зачем пришёл?

— Долг вернуть. — Габриэль выложил на стол несколько золотых монет, и Аркуэн усмехнулась. Она заметила, что Рэл был совершенно не в духе.

— Это только повод, — сказала она. — Так зачем ты здесь?

Габриэль, отстегнув ножны и положив меч рядом, сел на её место. Аркуэн простила ему эту наглость. Ей было интересно.

— Видел на днях Мэри. В Бруме. Едва узнал её.

— Очень странно, потому что её трудно не узнать.

— Ты знаешь, о чём я. — Габриэль невольно повысил голос и сам не заметил этого. — Я помню её, рыдающей после Очищения в комнате таверны и обезумевшей от шока. Теперь она хладнокровно выполняет контракты Тёмного Братства. Она должна ненавидеть его, а не работать во славу Ситиса.

Аркуэн не видела здесь ничего странного и развела руками.

— Она Тёмная сестра, это её обязанность. Она сумела преодолеть Очищение и жить дальше. Да ты и сам, вижу, уже спокойнее говоришь о минувших событиях.

Рэл подался вперёд, тихо сказав:

— Я каждую ночь вижу в кошмарах Леонсию и до сих пор не могу отделаться от ощущения, что весь пропитан дымом с запахом человеческой плоти. Так что не говори мне, что я спокоен. — Аркуэн не стала отвечать, и Габриэль продолжил: — Я знаю, как восхитительно ты умеешь промывать мозги. Это жестоко, Аркуэн. Сейчас Мэри пытается убедить себя, что она в порядке и способна работать дальше. Но однажды она сорвётся, и, в лучшем случае, ты найдёшь её невменяемой скумовой наркоманкой, в худшем — она не выдержит и покончит с собой.

Внимательно выслушав его, эльфийка села напротив. Она не отрывала от Габриэля тревожного зелёного взгляда и, кажется, наконец поняла, что всё это серьёзнее, чем кажется.

— Мне не нравятся твои речи, Рэл. Ты сейчас… описал свои собственные желания?

Теперь промолчал Габриэль. После случившегося ночью в храме ему ничего уже не поможет. Он не знал, как Аркуэн растолковала его молчание, но она почему-то кивнула и призналась:

— В который раз убеждаюсь, что Люсьен был прав, когда решил забрать тебя. С Мэри я справлюсь. Сейчас особенно важно продолжать работу, возрождать израненное Братство. Я пригласила в наше Убежище братьев из других провинций, которые остались без работы и наставников, и планирую сделать Мэри его Хранительницей. С тобой… с тобой я бы не справилась.

— А что другие Уведомители? Слушатель? Чем они сейчас заняты?

Аркуэн вздохнула, не желая всё рассказывать Габриэлю, но понимая, что он имеет право знать.

— Слушатель отправился в Чернотопье за молодыми Тёмными ящерами. Он передал нам имена заказчиков, потому что люди по-прежнему обращаются к Матери Ночи и желают воспользоваться услугами её детей, но у нас просто не хватает людей и сил на всё это. Белизариус пытается мне помочь, понимая необходимость стремительного возвращения в привычное русло. Матье… я не знаю, что у него происходит. Он не торопится обновлять Анвильское Убежище, отдал последнего человека в Скинград, позволяет Дафне заниматься своими делами, хотя она могла бы многое для нас сделать. В этом её обязанность.

— Не трогай Дафну, — предупредил Габриэль.

Аркуэн виновато улыбнулась и продолжила:

— А Люсьен… Может, ты мне расскажешь, чем занимается Люсьен?

Рэл положил перед Аркуэн конверт.