вздрогнула от его хриплого, сухого голоса, но повернулась к пианино и тихо заиграла, и вскоре она скорее поняла, чем увидела, что он закрыл лицо руками.
Затем она остановилась и склонилась над ним.
– А теперь скажи мне, Лей! – прошептала она.
Он посмотрел на нее с горькой улыбкой, которая ранила ее в самое сердце.
– Скоро расскажу, Лил, – сказал он тихим голосом, – и это всего лишь старая, старая история!
– Лей!
– Я могу сказать тебе, я мог бы сказать только тебе, Лил, в очень немногих словах. Я любил и был обманут.
Она ничего не сказала, но положила руку ему на голову, где она лежала, как мирное благословение.
– Я поставил все: все свое счастье и покой на кон и проиграл. Я очень сильно ранен, и, естественно, какое-то время я буду чувствовать себя очень плохо!
– Лей! – прошептала она с упреком, – ты не должен так со мной разговаривать, говори от всего сердца.
– У меня ничего не осталось, Лил! – сказал он. – Там, где раньше было мое сердце, осталась только ноющая пустота. Я потерял его несколько недель назад, или это были месяцы или годы? Я не могу сказать! И та, кому я его подарил, та, кого я считал ангелом чистоты, голубем невинности, бросила его в грязь и растоптала!
– Лей, Лей, ты мучаешь меня! О ком ты говоришь?
– О ком я должен говорить, как не об одной женщине, которую мир хранит для меня?
– Ленор! – недоверчиво пробормотала она.
– Ленор! – и он горько рассмеялся. – Нет, она не так произносила свое имя. Я говорю и думаю о Стелле Этеридж.
Ее рука дрожала, но она не убрала ее.
– Стелла?
– Да, – сказал он, и его губы дрогнули. – Звезда. Звезда, которая будет сиять на груди другого мужчины, а не на моей, как я, глупец, мечтал об этом. Лил, я верю, что в мире есть только одна хорошая женщина, и сейчас она сидит рядом со мной.
– О, Лей, Лей, но скажи мне!
– Так мало можно рассказать, – устало сказал он. – Я не могу рассказать тебе все. Будет достаточно того, что я ожидал, я надеялся, что сегодня смогу назвать ее свое женой, но вместо этого … Ну, ты видишь, я сижу здесь!
– Своей женой? – пробормотала она. – Стелла Этеридж, твоя жена. Было ли это … это разумно, Лей?
– Мудро! Какое мне дело до мудрости? – возразил он. – Я любил ее, любил страстно, безумно, как никогда не буду любить другую женщину! Помоги мне Бог, я люблю ее сейчас! Разве ты не видишь, что это худшая часть всего этого. Я знаю так же точно, как и то, что сижу здесь, что моя жизнь ушла. Она разбилась о скалы, как хороший корабль, и вот ей конец!
На мгновение воцарилась тишина, затем она заговорила, и, как женщина, ее мысли были о женщине.
–Но она, Лей? Как у нее дела?
Он снова рассмеялся, и нежная девушка вздрогнула.
– Ну, Лей, – пробормотала она.
– С ней все будет в порядке, – сказал он. – Женщины так устроены. Все, кроме одной, – и он коснулся ее платья.
– И все же … И все же, – пробормотала она встревожено и печально, – теперь, оглядываясь назад, я уверена, что она любила тебя, Лей! Я помню ее лицо, выражение ее глаз, то, как она произнесла твое имя. О, Лей, она любила тебя!
– Она, возможно. Она так сильно любит меня сейчас, что в день нашей свадьбы, в день свадьбы! Она позволяет другому мужчине встать между нами и заявить на нее свои права!
Обезумев от воспоминаний, вызванных ее словами, он хотел было подняться, но она мягко удержала его.
– Мужчина! Какой мужчина, Лей?
– Джаспер Адельстоун, адвокат; человек, которого было бы грубой лестью назвать даже джентльменом! Подумай об этом, Лил. Представь себе это! Я жду, чтобы принять свою невесту, и вместо того, чтобы это произошло, за мной послали, чтобы я встретился с ней в покоях этого человека. Там мне сообщили, что между нами все кончено и что она помолвлена с мистером Джаспером Адельстоуном.
– Но причина … Причина?
– Нет никакой причины! – воскликнул он, вставая и расхаживая по комнате. – Я не удостоен никакой причины. Для меня достаточно голых фактов. Я брошен на произвол судьбы, как нечто совершенно ненужное, без всякой причины или даже рифмы! – и он рассмеялся.
Она на мгновение замолчала, затем с ее губ сорвался шепот.
– Бедная девочка!
Он наклонился и посмотрел на нее сверху вниз.
– Не трать впустую свою жалость, Лил, – сказал он с мрачной улыбкой. – Своими собственными устами она заявила, что то, что она сделала, она сделала по собственной воле!
– С этим мужчиной, стоящим рядом с ней?
Он вздрогнул, потом покачал головой.
– Я знаю, что ты имеешь в виду! – хрипло сказал он. – И разве ты не видишь, что это самое худшее. Она в его власти; между ними существует какое-то тайное взаимопонимание. Могу ли я жениться на женщине, которая настолько полностью находится во власти другого мужчины, что вынуждена нарушить данное мне слово, бросить меня ради него! Могу ли я?
Его голос был таким хриплым и резким, что казался почти нечленораздельным, и он стоял с протянутыми, умоляющими руками, как будто требуя ответа.
Что она могла сказать? Мгновение она молчала, потом протянула ему руку.
– И ты оставил ее с ним, Лей?
От этого вопроса вся кровь отхлынула от его лица.
– Да, – устало сказал он, – я оставил ее с ее будущим мужем. Возможно, возможно, к этому времени она уже стала его женой. Один мужчина может получить разрешение на брак так же легко, как и другой.
– Ты сделал это! Что бы сказали папа и мама? – пробормотала она.
Он рассмеялся.
– Какое мне должно быть дело? Я говорю тебе, что безумно любил ее; ты не знаешь, не можешь понять, что значит такая любовь! Знай же, Лил, что я скорее умер бы, чем потерял ее, что, потеряв ее, моя жизнь стала для меня пустой и бесплодной, что дни и часы, пока я не забуду ее, будут полны мучений, сожалений и тщетной, бесполезной тоски. Я увижу ее лицо, услышу ее голос, где бы я ни был, днем или ночью; и никакое удовольствие, никакая боль не изгладят ее из моей памяти или моего сердца.
– О, Лей! Мой бедный Лей!
– Так и со мной. А теперь я пришел сказать "до свидания".
– До свидания. Ты собираешься … куда?
– Куда? – эхом отозвался он с тем же нестройным смехом. – Я не знаю и мне все равно.