Он бросил нож, целясь ей в голову. Ниндзя не предназначен для метания, он повернулся в полете ручкой вперед, но ей все же пришлось поднять багор, чтобы отразить нож. Именно этого отвлечения он ждал.
Питер использовал инерцию своего движения, чтобы поднырнуть под багор, и ударил ее плечом, когда ее руки были подняты.
Обоих откинуло к переборке каюты, и Питер отчаянно пытался ухватиться руками. Опору нашел в густых блестящих прядях и впился в них пальцами.
Она сопротивлялась, как умирающее животное; он не поверил бы, что возможны такая сила, ярость и храбрость, но сейчас он смог непосредственно применить свои превосходящие вес и силу.
Он прижал ее у груди, зажав одну ее руку между телами, а другой за волосы смог оттянуть назад ее голову, обнажив длинный гладкий изгиб шеи.
Одновременно он скрестил свои ноги, как ножницы, чтобы она не могла ударить его своими сильными ногами, и она оба упали на палубу.
С невероятным усилием она сумела так переместить свой вес, что оказалась сверху, груди ее скользнули по его груди, липкой от пота и крови, текущей из носа, но Питер напряг изо всех остающихся сил плечи, перевернулся и навалился на нее.
Они прижались дргу к другу - грудь к груди, лоно к лону - в какой-то чудовищной пародии на любовный акт, их разделяло только древко багра.
Питер тянул ее за волосы, прижимая голову к палубе, и глаза ее были всего в шести дюймах от его глаз, а кровь из его носа и рта капала ей на лицо.
Никто из них не сказал ни слова, слышалось только тяжелое дыхание.
Они смотрели друг другу в глаза и в этот момент оба перестали быть людьми, превратились в двух зверей, борющихся за жизнь; Питер быстро передвинулся, так что древко багра легло на незащищенное горло. Она не была готова к этому и слишком поздно попыталась увернуться.
Питер знал, что не должен выпускать ее волосы, не может расслабить руку, сжимающую ее тело, и ноги, удерживающие ее ноги. Он чувствовал стальную упругость ее тела, она собиралась с силами. Если он хоть немного ослабит хватку, она вывернется, а у него не хватит силы, чтобы снова схватить ее.
Локтем руки, которой держал волосы, он начал давить на древко багра, медленно втискивая его ей в горло.
Она знала, что проиграла, но продолжала бороться. Однако постепенно слабела, и Питер мог все больше веса перемещать на багор. Медленно лицо ее краснело, темнело, губы дрожали при болезненных попытках вдохнуть воздух, на углах рта появилась пена и потекла по щекам.
Она умирала, и для Питера это стало самым страшным зрелищем в жизни. Он осторожно передвинулся, чтобы еще сильнее надавить на багор, который сломает ей шею, и она увидела это в его взгляде.
И впервые заговорила. Это был хрип, доносившийся из распухших губ.
- Меня предупредили. - Ему показалось, что он не понял, и он удержал последний нажим, удлинил на несколько мгновений ее жизнь. - Я не могла поверить. - Слабый шепот, едва различимый. - Не ты.
Она перестала сопротивляться, тело ее расслабилось, она наконец признала необходимость умереть. Свирепый зеленый огонь погас в глазах, в них появилось выражение бесконечной печали, словно признание невероятного предательства всего хорошего и верного.
Питер не мог заставить себя сделать последний нажим, который прикончит ее. Он скатился с нее и отбросил тяжелый багор к кубрику. Багор с грохотом ударился о переборку, а Питер с всхлипыванием пополз по палубе, повернувшись к Магде спиной, зная, что она еще жива и потому опасна, но теперь ему было все равно. Он зашел так далеко, как мог. Ему было все равно, если даже она убьет его, он даже приветствовал такой исход - это освобождение.
Он подполз к поручню и попытался встать на ноги, в любой момент ожидая смертельного удара в шею, когда она снова нападет на него.
Но этого не произошло, и он встал на колени, тело его дрожало так сильно, что застучали зубы; каждое измученное сухожилие, каждая напряженная мышца просили об отдыхе. Пусть убивает, подумал он, это уже неважно. Сейчас ничего не имеет значения.
Придерживаясь за поручень, он медленно повернулся, перед глазами все плыло, видны были темные пятна и вспышки алого и белого пламени.
Сознание покидало его. Помутившимся взглядом он увидел, что она стоит на палубе на коленях лицом к нему.
Ее обнаженный торс был испачкан его кровью, гладкая загорелая кожа блестела от пота близкой смерти. Лицо ее распухло и побагровело, волосы спутались. На горле ярко-алая полоска, там, где прижималось древко багра, и она дышала с трудом, и маленькие груди поднимались и опускались порывисто, в такт дыханию.
Они смотрели друг на друга, не в силах заговорить, доведенные до самого края существования.
Магда покачала головой, словно отрицала весь этот ужас, и наконец попыталась заговорить, но не смогла. Тогда она облизала губы и поднесла одну тонкую руку к горлу, пытаясь смягчить боль.
Попыталась снова и на этот раз сумела произнести одно слово:
- Почему?
Он целых полминуты не мог ответить, собственное горло казалось перекрытым, сросшимся, как старая рана. Он понимал, что не выполнил свой долг, но не мог возненавидеть себя за это. Мысленно он формулировал ответ, будто говорил на чужом языке, и когда заговорил, голос его звучал незнакомо и хрипло, в нем слышалось признание поражения.
- Не смог, - сказал он.
Она снова покачала головой и попыталась сформулировать следующий вопрос. И снова не смогла, произнесла только одно слово, то же самое:
- Почему?..
И у него не было ответа.
Она смотрела на него, потом ее глаза медленно заполнились слезами, слезы потекли по щекам, повисли на подбородке, как утренняя роса на листьях лозы.
Она медленно поползла вперед по палубе, и в течение многих секунд у него не было сил, чтобы последовать за ней, потом он подполз и опустился рядом с ней на колени; приподнял верхнюю часть ее тела, неожиданно придя в ужас оттого, что, может быть, он все-таки убил ее.
Почувствовал, что она дышит, и облегчение заполнило его измученное тело; она прижалась головой к его плечу, и он увидел, что из ее закрытых клаз по-прежнему катятся крупные слезы.
Он принялся укачивать ее на руках, как ребенка, - совершеннно бесполезный жест, и только тут смысл ее слов начал доходить до него.
- Меня предупредили, - прошептала она.
- Я не могла поверить, - сказала она.
- Не ты.
И он понял, что если бы не эти слова, он убил бы ее. Убил бы, привязал бы груз к телу и выбросил бы в море. Но эти слова, хоть он не понял их смысла, проникли куда-то в самые глубины его сознания.
Она пошевелилась у него на груди. Что-то сказала - похоже на его имя. И он вернулся к действительности. Яхта продолжала идти по проливу мимо рифов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});