печальным событиям.
— Ты, голубушка, не спеши. Посмотри её ещё разочек. Даром своим полечи, авось и выходишь.
— Не хватит меня. Даже сотня таких, как я, не поможет. Лишь продлится агония. Отпустите её.
— Что ж, — с болью в голосе произнёс Илья Андреевич. — Я сам вижу, что дни мамы сочтены, но так хотелось верить в чудо. Пойдёмте, Елизавета Васильевна. Больше нам тут делать нечего.
— Подождите, — остановила я Елецких. — Дайте мне одну минуточку наедине с ней.
— Зачем? — подозрительно посмотрела на меня княгиня.
— Хочу помолиться и достучаться до её души, мечущейся между небом и землёй. Я не могу вылечить, но попытаюсь успокоить.
— Благое дело…
Снова подойдя к матери Ильи, села рядом на стул и положила ей на лоб свою ладонь, которую напитала Даром. Зачем я это сделала не понимаю, но показалось, что сейчас будет правильно именно так.
— Господи! — мысленно обратилась: — Я знаю, что ты меня слышишь и наблюдаешь за каждым моим шагом. Иначе зачем закинул в этот мир? Может, я и плохая ученица. Может, делаю всё неправильно, но не сердись. Я стараюсь.
Но не о себе сейчас. Помоги этой женщине. Дай ей свободу. Она заслужила. У неё замечательный сын, которого, ты был прав, я люблю. Княгиня тоже неплохая, хоть и очень вредная старуха. Они оба переживают. Они живут с этой болью в душе много лет. Помоги и им тоже…
Прочитав свою импровизированную молитву, обратилась уже к матери Ильи.
— Жаль, что мы с вами так и не смогли нормально познакомиться. Хотя, может быть и хорошо. Вдруг не поладили бы. Но сейчас это неважно. Я просто хочу вам сказать спасибо, что родили Илью. Не знаю, как сложится наша с ним дальнейшая судьба, но обещаю вам, что буду заботиться о вашем сыне. А если нам повезёт и будут дети, то обязательно назову дочку в вашу честь. Так что вы всё равно будете с нами.
Неожиданно ладонь на лбу напиталась теплом. Но не от моего Дара, а от тела матери Ильи. Всего на краткое мгновение пришло это ощущение, но оно разлилось по мне каким-то умиротворяющим спокойствием, дающим силы. Как резко пришло, так и пропало. Знаю, что это, хотя и не понимаю откуда. Слова сами всплыли в моей голове: Благословение Матери.
— Спасибо, — тихо прошептала я. — Я вас не подведу.
56
Княгиня Анна Романовна Елецкая, мать Ильи Андреевича, покинула наш мир на следующее утро. Ушла тихо, без мучений. Словно дождалась нашего безмолвного разговора с ней и посчитала, что больше на земле ничего не держит.
На следующий день Елецкие уехали в Москву, чтобы похоронить её в фамильном склепе.
— Поедемте с нами, Елизавета Васильевна, — предложил князь мне.
— Нет, — отказалась я. — Там будут исключительно свои, и мне среди них не место. Не стоит вызывать дополнительные слухи и кривотолки. Не тот повод для них. К тому же с вашей мамой мы уже попрощались. Жаль, что в один день со знакомством. Илья Андреевич, я понимаю, насколько вам сейчас плохо, но берегите бабушку. Княгине сейчас не лучше, а возраст прибавляет проблем. Не забывайте, что вы доктор.
— Доктор… — скривился он. — Не спас родную мать.
— Поговорим об этом позже. Сейчас не время.
— Вы правы, Лиза. Мне многое нужно переосмыслить. Но сначала достойно проводить маму.
Ближе к вечеру того же дня мне пришлось повстречаться с другой печальной процессией. Наконец-то прибыл барон Анатолий Иванович Харитонов за дочерью. В отсутствии Елецких встречали его мы с матушкой Клавдией.
Седой как лунь, мужчина лет пятидесяти, увидев нас, с лёгкой враждебностью в голосе поинтересовался.
— А где Илья Андреевич? Я надеялся на встречу с ним.
Но узнав, какое несчастье постигло князя, моментально сменил тон.
— Извините. Я понимаю его чувства. Обязательно навещу Елецких в Москве и передам свои соболезнования. Известие о смерти дочери застали меня в Ревеле, где я был по торговым делам. Не мешкая, сорвался в дорогу, но всё равно быстро не получилось, хотя сутками напролёт был в пути. Скажите… Лена… Она… Как? Я лишь получил короткое письмо от своего столичного управляющего, что она преставилась во время родов. Больше ничего не знаю.
— Не мучилась, — соврала я. — Уже во время первых схваток с ней случился удар. Тело приведено в порядок и содержится в леднике, так что можно спокойно забирать его.
— Спасибо. Леночка так страдала и ждала смерти, как избавления, что не хочется, чтобы её телу было плохо и после жизни. Если позволите, то переночую у вас, а утром отвезу дочь в Москву. Похороню обоих рядом с матерью…
— Кого обоих? — не поняла я.
— Дочь и неродившегося внука.
— Вообще-то внучку. И она родилась.
— Не понимаю, — поднял на меня удивлённые глаза барон. — Вы же только что сказали, что Лена умерла во время родов.
— Только она. Ребёночка мы смогли достать после смерти матери. Понимаю, что для вас подобное может быть несколько кощунственно, но это была моя идея, и всю ответственность за неё несу исключительно я.
— К тому же мы понимаем, — добавила матушка Клавдия, — что ребёнок был зачат в результате страшного преступления. Если вы, Анатолий Иванович, решите, что ему не место в вашей семье, то я от имени Святой Церкви имею полное право оформить отказ и забрать ребёнка в церковный приют.
— Не отдам! — чуть ли не заорал Харитонов. — Это моя внучка! Плоть от плоти моей дочери! Я хочу увидеть её! Срочно!
Как только принесли девочку, барон тут же выхватил её из рук кормилицы и прижал к себе. Глядя на смешное, умильно-кукольное лицо своей внучки, этот суровый, через многое прошедший человек неожиданно расплакался. Слёзы текли по его морщинистому лицу, и он их не стеснялся.
— Спасибо, — наконец-то слегка опомнился мужчина и посмотрел на нас с Клавдией. — Вы подарили жизнь не только моей внучке, но и вернули мне её смысл. Дали продолжение рода. Словно моя Леночка переродилась и снова держу её на руках, не ведающую ни горя, ни страха. Я не знаю, как вас и благодарить! Елизавета Васильевна! Вы говорите, что это была ваша идея спасти мою кровиночку?
— Она же её и осуществила, — пояснила расслабившаяся Клавдия. — Вместе с Ильёй Андреевичем они совершили настоящее чудо, хотя и сложно далось оно.
— Елизавета Васильевна! Я прошу вас об одной важной для меня услуге. Станьте крёстной матерью моей дочери. С князем Елецким я поговорю о