в любой момент признать вас своей женой, не оглядываясь на все условности. Другой разговор, что такой серьёзный мезальянс возможен лишь с разрешения императора. Екатерина Михайловна легко может сделать так, что его не будет. И наоборот, кстати, тоже может. Так что приходится прислушиваться к её мнению. Думаю, что вы не согласитесь жить со мной во грехе без венчания.
— А вы?
— Я люблю вас, поэтому не хочу позорить ваше имя в угоду своим желаниям.
— О, какое благородство!
— Слышу иронию в вашем голосе. Елизавета. Зря вы так. Общественное мнение важно не только для нас с вами, но и для наших будущих детей. Не надо их с рождения загонять в позорные рамки бастардов. К тому же фамилия Елецких — не пустой звук и откроет многие двери перед ними. Носить её почётно. Пусть наши с вами дети имеют полные права быть Елецкими.
— Вы уже и детей распланировали?
— Да. Более того: и как мужчина, и как учёный не вижу другой кандидатуры на роль их матери. Чувства — это замечательно, но и про разум забывать не надо. Думаю, что вас не шокируют эти слова, так как знаю, что вы тоже за гармонию между головой и сердцем.
— Абсолютно не шокируют. Только: князь и какая-то помещица без поместья…
— Не какая-то, а которая смогла покорить князя. Вот я тут в менее выигрышном положении. До сих пор уговариваю вас стать Елецкой. Даже родословная не помогает. Позор!
Резко остановившись, Илья Андреевич взял меня за плечи и серьёзно посмотрел в глаза, оставив в сторону игривый тон.
— Лиза. Никогда не думал, что со мной подобное произойдёт, но оно случилось. Я люблю вас. Ответьте мне прямо. Здесь. Сейчас. У меня есть шанс на полную взаимность?
— Есть, — не стала скрывать я. — Или считаете, что я каждому встречному позволяю целовать себя? Уже говорила, что вы мне нравитесь очень. Но вы помните мои условия: дракон, спасение принцессы и чудо. Аллегория, конечно, но вы понимаете, насколько всё у нас сложно и без сказок. Давайте не будем себя тешить иллюзиями. Предлагаю отталкиваться от реалий, чтобы потом не страдать от несбывшихся надежд.
— Спасибо, — кивнул он. — Мне было важно это услышать.
— Что именно?
— Что у меня есть надежда. Остальные проблемы — мелочи. Я пошёл в бабушку и не привык отступать.
— Сейчас вы меня совсем не обрадовали таким сравнением.
— Ничего! Это не так и страшно. Всё. Вот двери Екатерины Михайловны. Срочно делайте недовольный вид и… АЙ! — подпрыгнул князь. — Вы зачем мне на ногу каблуком наступили?!
— Теперь и вы морщитесь, — с лёгким злорадством ответила я. — А то лицо больно довольное было.
— Тиранша!
— Зато не неженка! Хватит причитать — вторая нога же не болит.
— Я запомнил, Елизавета Васильевна!
— Вы ещё и мелочный, господин доктор?
— Абсолютно нет. Поэтому отомщу вам с размахом. В качестве лечения будете слушать, как я играю на рояле. Поверьте, сами запроситесь на первый этаж к бесноватым, так как у меня нет ни малейшего таланта к музицированию. А уж если запою…
— Прекратите, — приложила я палец к его губам. — А то сейчас рассмеюсь, и княгиня услышит.
В покои Екатерины Михайловны вошли, словно не любезничали, а всю дорогу ссорились. Внимательно оглядев нас, старуха, явно не почуяв подвоха, строго спросила.
— Опять спорили?
Промолчали, сурово косясь друг на друга и с трудом сдерживая улыбки.
— Понятно… Не знаю, кто из вас больше виноват, но допускаю, что оба. Елизавета. Моя дочь находится здесь. Для вас это не секрет, хотя стараюсь не афишировать подобное среди других постоялиц. Дар я ваш сама лично прочувствовала, поэтому доверяю ему. Мне очень хочется, чтобы осмотрели больную. Не пытайтесь мне понравиться и не даруйте надежду, если её нет. Я готова принять любой исход. Долго… Слишком долго мы все живём с этим тяжким грузом на плечах.
— Если нужна помощь, то всегда готова к ней, — без иронии ответила я. — И как вы правильно заметили, в некоторых вещах нужно быть честным во всём. Поэтому, если мой ответ вам не понравится, то…
— Поэтому и позвала, — перебила меня княгиня. — Вы, Елизавета, не из дворняжек, что будут перед всеми вилять хвостом в надежде получить кость помясистее. Больше гордую волчицу напоминаете. Не по чину такой быть, но что выросло, то выросло. И раз мы друг друга поняли, то прошу…
В этой части дома я никогда не бывала. Исключение — покои Елецких. Пройдя по коридору, мы по винтовой лестнице поднялись почти под самую крышу флигеля и постучались в неприметную дверь, которую нам тут же открыла одна из монахинь. Увидев нас, сестра молча отошла в сторону, пропустив вовнутрь.
Комната матери Ильи не поражала особыми размерами, но видно, что здесь всё обустроено с заботой и любовью. И цветы… Много цветов, как в горшках, так и в букетах. Не удивлюсь, если князь сам их приносит.
Сама же больная лежала посреди комнаты на огромной кровати в белой длинной сорочке. Волосы вымыты, тщательно расчёсаны и нет запаха, что часто витает в помещении, где долго находятся тяжелобольные люди. Но, увидев её лицо, я ужаснулась. Исхудавшее до состояния дистрофии! Уверена, что скрытое сорочкой тело не в лучшем состоянии.
— Когда она принимала пищу в последний раз? — спросила я у Ильи Андреевича.
— Вчера. У мамы, несмотря на полную отрешённость от мира, сохраняется глотательный рефлекс, поэтому мы поим её через специальную воронку питательным бульоном. Но в последнее время и эта функция организма затухает.
— Какие функции есть ещё?
— Раньше открывала глаза. Но ничего не видела — я проверял. Теперь уже не открывает. Мне кажется, что ей осталось недолго…
— Посмотрим! — преувеличенно бодро ответила я, разминая пальцы. — Пожалуйста, отойдите все немного в сторону. Думаю, что провожусь долго.
Ошиблась. Даже первичный осмотр показал: тело настолько больно, что лечить его уже бессмысленно. Не сдаваясь, прошлась ещё раз своим Даром. Мозг фонит так, что подозреваю огромную опухоль в нём. Слабое сердцебиение, желудка практически нет, печень в ужасном состоянии — явный цирроз. Со всеми этими болячками бедная женщина должна испытывать сильнейшие боли, но всё показывает на то, что болевого синдрома нет. С одной стороны, это хорошо, не мучается, а вот с другой — всё очень плохо. Как говорится, если у тебя что-то болит, значит, ты жив.
— Ну что? — первой не выдержала княгиня. — Есть шансы?
— Нет, — удручённо покачала я головой. — Удивительно, что она вообще ещё жива. Мне очень сложно подобное говорить вам, но готовьтесь со дня на день к