По возвращении из Швеции я арендовал в Гамбурге контору, дав «отступные» ее нанимателю.
К этому времени я должен был пройти «денацификацию». Мои представления о жизни и образ мыслей сложились под влиянием идеологии Третьего рейха, целям которого я служил как офицер фашистского вермахта. Однако из ведомства, созданного для проведения «денацификации», я вышел с резолюцией «непричастен», ибо кадровым офицерам запрещалось быть членами правящей нацистской партии, так что в выданном мне 26 августа 1949 года удостоверении ни словом не упоминается о моей фактической причастности к национал-социализму. И все же я немало возмущался тем, что меня туда вызвали, – ведь все пережитое меня и так денацифицировало. А сама процедура была в моих глазах только фарсом. Пускай бы разоблачали тех, думал я, кто планировал эту войну, начал ее и на ней наживался, а меня, у кого остался буквально только рваный китель, покорнейше прошу оставить в покое. Меня и миллионы других попутчиков режима. Я просто еще не додумался тогда, что Гитлер всегда опирался именно на эти миллионы попутчиков.
Все наше прошлое было омерзительно. Я должен был начать жизнь сначала.
К концу года я снова съездил в Швецию, затем в качестве представителя одной гольштейнской фирмы стал торговать готовыми стандартными домами. Дела шли так хорошо, что я уже мечтал в скором времени обзавестись собственным домом. Часть комиссионных денег я вложил в предприятие. Мой кредит вырос сразу, когда в районе, где я представлял фирму, был выстроен целый поселок. Хлопотливая работа с застройщиками, архитекторами и строительными организациями себя окупила.
Шансы предприятия возросли, когда владелец фирмы Отто Дельфе получил от правительства земли Шлезвиг-Гольштейн трехмиллионную ссуду на строительство поселка для немецких переселенцев в Австралии. Дельфе отправился с выданными ему миллионами в Мельбурн, но оттуда не вернулся. Тогда земельное правительство Шлезвиг-Гольштейна продало с аукциона его гольштейнское предприятие. Представителям фирмы ничего не досталось. Все мое состояние пошло прахом.
И вот я начал все сначала; стал продавать готовые дома, но уже в качестве представителя Травемюндской фирмы. Дела мои медленно стали поправляться. Одновременно я писал рекламные статьи для строительной промышленности и сберегательных касс застройщиков, а иногда и рассказики для журналов и газет. Я начал ходить и на вечерние курсы журналистики.
Как-то на улице со мной разговорился некий отставной генерал. После обычных расспросов о житье-бытье он спросил:
– Ну, а на какую политическую партию вы сейчас ориентируетесь, милейший Винцер?
«Милейший» Винцер не ориентировался ни на какую политическую партию, он хотел зарабатывать деньги. Но генерал не отставал:
– Скажите, вы, часом, не католик?
На этот вопрос я мог с чистой совестью ответить отрицательно.
– Тогда, милейший, вам надо вступить в ХДС!
– Помилуйте, господин генерал, но, сколько помнится, ХДС – это и есть партия католиков!
– Это верно, но мы в Гамбурге должны позаботиться, чтобы сутаны здесь не преобладали. Нам в партии нужны протестантские элементы. Вступайте в ХДС, там вам и место!
– Но я не интересуюсь политикой, да и ничего в ней не смыслю.
– Научитесь. На нас, старых офицеров, возложена великая задача. Именно вам, бывшему командиру, надлежит иметь чувство ответственности, которое не позволит оставаться просто свидетелем. Вы должны проявлять активность, милейший, а не стоять в стороне.
Я обещал при случае побывать на собраниях ХДС.
И действительно, в течение нескольких лет мне случалось побывать раз-другой на таких собраниях. Все, что там говорилось, звучало приемлемо, но мне казалось, что где-то там попахивает плесенью и нет в этом деле нужного размаха. Точно такое же впечатление сложилось у меня и под рождество 1953 года в «Винтерхудер ферхаус», когда я пришел на подобное собрание.
Мой сосед, услышав вырвавшееся у меня сердитое замечание, спросил, чем я недоволен. Я ответил. Не оспаривая правильность моего впечатления, он дал мне понять, что из партии всегда можно сделать то, чего пожелают члены этой партии. Во время разговора мы и познакомились. Он назвал свою фамилию – Шмидт-Виттмак.
Когда я через год снова встретился с ним на собрании, мне представилась возможность поговорить с ним более подробно. Его, как бывшего офицера, избрали депутатом ХДС в военную комиссию бундестага, и само собой получилось, что мы об этом заговорили. Он спросил меня:
– Почему вы не поступили на службу в полицию? Для вас, капитан, это открыло бы возможность продвижения.
Мой ответ, что я намерен остаться штатским, его, по-видимому, не удовлетворил. Он спросил снова:
– Вы намерены ждать, пока сможете опять вступить в армию?
Я невольно рассмеялся и сказал:
– Из этого ничего не выйдет – я имею в виду армию.
– Вы глубоко заблуждаетесь, господин Винцер, у нас очень скоро будет новая армия.
Хотя я не поддержал этой темы, он продолжал:
– По вашим словам, вы до 1946 года состояли на строевой действительной службе. Стало быть, никакого перерыва не было. В это время были уже сформированы вооруженные полицейские отряды. В марте 1946 года немецкие вспомогательные отряды при англичанах были численностью около ста сорока тысяч человек. В мае 1946 года американцы создали для военных целей так называемую промышленную полицию и другие части обслуживания. Эти формирования были значительно расширены в июне 1948 года. В декабре 1948 года французы начали создавать отряды обслуживания и снабжения. А 4 апреля
1949 года уже была основана НАТО. Правда, нам от этого проку не было, потому что еще не появилась на свет Федеративная Республика Германии. Но спустя год, когда началась война в Корее, упомянутые мною немецкие подразделения приняли четко военизированный характер.
– Вы хотите сказать, что у нас уже есть новая армия?
– Неважно, как мы назовем то, что у нас есть. Главное – это подготовка. Ведомство Бланка работает с
1950 года полным ходом. Как, по-вашему, за это время ничего не изменилось? Я занимаюсь этими делами, но имею право сказать вам только вот что: мы получили новую и не такую уж маленькую армию. У Бланка работает сейчас немало офицеров, да и вы можете туда попасть. Хотите?
– Позвольте в свою очередь задать вопрос: почему вы не пошли в ведомство Бланка и что вы о нем думаете?
– Я политик, и у меня другая задача. Кроме того, я был офицером запаса. А на вторую часть вашего вопроса я могу ответить только одно: под суверенитетом страны подразумевается и наличие у нее собственной армии.
– Что же вы мне посоветуете?