и занимался переговорами с ее лидерами, явно выполняя волю Сталина. Он соучаствовал в оркестровке «реплик с мест» и усиленно использовал в борьбе с оппозицией Крупскую и М. И. Ульянову. Нет сомнения, что «Серго» и в переговорах с Бухариным выполнял какую-то провокационную роль.
Заканчивая разговор, Бухарин сказал о Сталине: «Сталин ничем не интересуется, кроме власти. Уступая, он сохраняет ключ управления (аппаратом. — Н.Р.), чтобы потом задушить противника. Это новый Чингиз-хан».
Говоря о партийном аппарате, Бухарин констатирует: «Партия и государство слиты в одно — в этом несчастье»[440].
Запоздалые признания Бухарина были, однако, все же первыми из круга политической бюрократии, к которой он принадлежал. В них не было больше уверенности А. Андреева и многих других, высказанной на XV съезде, что ЦК не допустит единоличной диктатуры. Примерно в то же время, Енукидзе, разговаривая с Серебряковым, заявил ему, в ответ на опасение об установлении единоличной диктатуры: «Мы не боимся Сталина — как только он наберется слишком большой власти, мы удалим его…»[441].
Так весной 1928 года произошел последний раскол в партии, раскол, по ироническому замечанию Троцкого, «в сталинской фракции ВКП(б)». Уже на осеннем пленуме ЦК Сталин сумел провести на основании своей новой «теории» об «обострении классовой борьбы в период наступления» решение о ликвидации кулака, как класса. Под этим решением, как известно, скрывалось уничтожение крестьянства и насильственная коллективизация … И то и другое делалось по схеме Троцкого во имя сверхиндустриализации, причем крестьянство, загнанное в колхозы, должно было служить «колонией» для черпания средств при строительстве социализма. История борьбы в партии 1926–1928 гг. показывает, таким образом, что Сталин боролся против троцкизма не по принципиальным соображениям, а лишь чтобы освободиться от опасного соперника. Сталин менял взгляды, как верно, но запоздало, увидел Бухарин, главным образом, чтобы освободиться от того или иного противника в данный момент. Он полностью принял позицию правых на XIV и XV съездах и, почти не выступая открыто сам, дал им разгромить левую оппозицию Зиновьева-Каменева-Троцкого. Прошло едва шесть месяцев после XV съезда, и Сталин сам становится на позиции Троцкого по таким решающим вопросам, как индустриализация и отношение к крестьянству. Бухарин вскрыл это свойство Сталина — утилитарное подчинение всех принципиальных и теоретических вопросов борьбе за власть — слишком поздно, и правые фактически проиграли уже тогда, когда они обрушились на «новую» или «объединенную» оппозицию и тем самым обрекли себя на ту же судьбу, которой они добились для левых на XV съезде.
Исход голосований в Политбюро решили, как заметил Бухарин, в последний момент Калинин и Ворошилов, сочувствовавшие правым, но голосовавшие со Сталиным. К. Е. Ворошилов, помнивший еще со времен гражданской войны, что всем своим возвышением он обязан Сталину, едва ли мог в другой обстановке когда-либо подняться до наркома обороны и члена Политбюро.
М. И. Калинин сочувствовал правым и это видно не только из доверительного заявления Бухарина Каменеву. Во всех своих выступлениях в период нэпа Калинин не только защищает политику 1923–1928 гг. в отношении крестьянства, но указывает иногда, как, например, в своей речи на XIV съезде, что она еще недостаточно благоприятна для крестьян.
Его голос Сталин получил другим путем. В спецотделе секретариата ЦК Сталин давно начал создавать специальный архив, состоявший из писем, различных документов и материалов, которые могли бы в той или иной степени компрометировать всех видных членов партии.
Как сообщает Троцкий, уже в 1925 году в печати появилась карикатура на Калинина, изображавшая его в весьма сомнительном положении. Серебряков, хорошо знавший Сталина и его манеры еще до революции, объяснял, что карикатура появилась не потому, что Сталин, устроивший из-за кулис ее появление, был обеспокоен моральным обликом Калинина, но она была «последним предупреждением»[442] председателю ВЦИКа, не желавшему сразу во всем уступить Сталину.
Близость «всесоюзного старосты» к кулисам московского балета и его поведение там были широко известны в Москве двадцатых годов. В 1929 году, например, ходили упорные слухи, что роскошная шуба, подаренная им, конечно, из государственных фондов, Татьяне Бах, была одним из многих аргументов, которым Сталин всегда мог «убедить» главу советского государства, если бы последний, как член Политбюро, посмел при голосовании проявить свое сочувствие правым.
Когда Угланов потребовал переместить часть средств из тяжелой промышленности в легкую, дабы ликвидировать голод на промышленные товары в деревне, Сталин воспользовался этим и на ноябрьском пленуме ЦК, при помощи своего большинства в ЦК и Политбюро, сместил Угланова вместе с его правым помощником Котовым с руководства Московской организацией. Угланова заменил Молотов.
Бухарин попробовал выступить еще раз в печати и 21 января 1929 года напечатал статью «Политическое завещание Ленина», где критиковал проводимую Сталиным политику в деревне.
В ответ на это Сталин в конце января 1929 года выступил[443] в президиуме ЦКК и в Политбюро ЦК с заявлением, что Бухарин от имени правых вступил в тайные переговоры с Каменевым.
В апреле на пленуме ЦК Сталин предложил Бухарину отречься от своих взглядов, за что обещал ему сохранение его постов. Бухарин отказался и 23 апреля Сталин заменил его собой, став во главе Коминтерна. Через несколько месяцев, в июле, Томский потерял руководство профсоюзами.
Началась чистка правых. Из Московской организации изгоняются Уханов, Рютин, из ВЦСПС — Догадов, Мельничанский и другие помощники Томского. Рыкова пока не трогают, но лишают большинства близких ему сотрудников.
Правые пытаются проводить политику отставок, но перед лицом аппаратчиков Сталина эта политика не могла иметь успеха. С разгромом правых победа Сталина была завершена.
В первые дни 1929 года были проведены многочисленные аресты членов бывшей оппозиции, теперь уже сразу под предлогом «антисоветской деятельности». В течение января: месяца было арестовано около 400 человек из 2–3 тысяч видных оппозиционеров, числившихся по найденным спискам. Среди арестованных на Кавказе были такие бывшие друзья Сталина, как Кавтарадзе, Мдивани и другие. В эти месяцы оппозиция понесла и первые человеческие жертвы: Григорий Бутов, многолетний секретарь Троцкого, погиб на Лубянке, после многодневной голодной забастовки, которую он начал в конце 1928 года. При неясных обстоятельствах был найден убитым один из главных теоретиков бывшей группы «Демократического централизма» В. Смирнов, высланный в 1928 году в Сибирь. Сам Троцкий был выслан в Алма-Ату еще 16 января 1928 года.
В феврале 1929 года, после переговоров, оставшихся неизвестными, но в ходе которых Троцкий, очевидно, отказался от всех предложений, сделанных Сталиным, он и его жена были высланы в Турцию.
Интересно отметить, что сразу после высылки Троцкого в Политбюро были составлены тезисы о темпах и окончательных заданиях пятилетнего плана, которые в спешном порядке были утверждены ЦК в