тем «Книги потерянных вещей» – это то, как рассказы и книги подпитывают друг друга: во многом так же, как на меня, как на писателя, повлияли книги, которые я прочел. В этом смысле это не только повествование, построенное на книгах, которые подвернулись под руку Дэвиду, но и основанное на книгах и историях, повлиявших на меня самого.
Источники
Это, вероятно, одна из наиболее широко распространенных сказок, версии которой существуют в Азии, Африке, Скандинавии, Южной Америке и Европе, что приводит к незначительным изменениям деталей сюжета. У братьев Гримм, к примеру, злая мачеха советуется с зеркалом, а в других культурах общается с солнцем, луной и даже со всеведущей форелью. И точно так же гномы в некоторых версиях заменены разбойниками, медведями, обезьянами, старухами и братьями, что позволяет нам рассматривать мюзикл «Семь невест для семерых братьев»[16] как вариацию на тему этой сказки, где Белоснежка – это первая из невест, за которой следует череда других. В то время как в самых известных версиях сказки ответственность за покушения на убийство Белоснежки несет мачеха, в других она поручает это дело продажному лекарю или подсылает вместо себя нищего, а орудиями убийства становятся отравленный виноград, вино, письма, цветы, дротики, туфельки и даже мыло.
Совершенно очевидно, что в какой-то степени «Белоснежка» – это история о конфликте матери и дочери, и интересно, что во многих ее версиях именно родная мать Белоснежки завидует ее красоте. Справедливости ради стоит сказать, что братья Гримм довольно трепетно относились к теме материнства – почти наверняка по причине своего собственного воспитания – и регулярно заменяли упомянутую в том или ином оригинале мать на мачеху при первой же возможности, и если «Белоснежка» и вправду одна из самых известных сказок, то правда и то, что это еще и одна из тех, что на протяжении многих лет чаще всего подвергались цензуре, начиная с каннибальских наклонностей матери/мачехи (Дисней довольствуется приказом просто вырвать у Белоснежки сердце, братья Гримм – добыть легкие и печень или то же сердце в некоторых альтернативных переводах, тогда как испанцы повышают градус требованием принести бутылку ее крови, заткнутую большим пальцем ноги) и заканчивая финальной кончиной злой королевы, варьирующейся от чуть ли не случайного падения в пропасть в диснеевском мультике до более традиционных раскаленных железных туфель, которые ее вынуждают надеть и плясать в них, пока не помрет.
Неудивительно, что Бруно Беттельгейм в своей книге «О пользе волшебства» отрывается на Белоснежке по полной. Особенно он суров к гномам, расценивая их присутствие как кастрацию оригинальной сказки и в конечном счете отвергая этих персонажей как «навеки застрявших на доэдиповом уровне», что, конечно, может быть и верно, но все-таки лишает всю историю львиной доли ее прелести. Тем не менее явная принадлежность природы конфликта в этой истории к эдипову комплексу – ревность матери к зарождающейся сексуальности своей дочери – предоставила другим авторам, от Энн Секстон и Роберта Кувера[17] до Танит Ли[18] и Дональда Бартельми[19], достаточно материала для более глубокого изучения мрачных подтекстов этой истории.
Здесь также явственно слышны отголоски и других сказок. Тема заброшенности в лесу, встречающаяся в «Гензель и Гретель», тоже здесь присутствует, хотя и по другим причинам, а в реакции гномов на присутствие Белоснежки можно услышать те же возгласы недовольства, что и в «Трех медведях» после вторжения Златовласки, – вот почему и эту сказку тоже упоминают гномы в «Книге потерянных вещей».
Златовласка
– Подождите, – возмутился Дэвид. – Златовласка убежала из медвежьего дома и больше туда не возвращалась.
И замолчал. Гномы уставились на него, будто он был слегка не в себе.
– Э-э, разве нет? – добавил Дэвид.
Из «Книги потерянных вещей», глава XIII
О Златовласке
На эту сказку ссылаются гномы в своем разговоре с Дэвидом, и ему становится совершенно ясно, что Златовласка плохо кончила, как и подобает начинающей взломщице и воровке, поскольку совершила ошибку, задремав в доме, полном медведей. И хоть это и не более чем мрачная шутка, это действительно указывает на наивность Дэвида на данном этапе истории. Медведи – милые, гномы не кровожадны, а Белоснежка хорошенькая и веселая. Скорей всего.
Источники
Эта история впервые появилась в печати в 1837 году в виде рассказа под названием «Три медведя», написанного поэтом Робертом Саути (1774–1843)[20] и включенного в его сборник «Доктор». Златовласки еще нет, вместо нее некая маленькая старушка. Более поздние версии заменили старуху девочкой по прозванию Сребровласка, а собственно Златовласка впервые появилась в сборнике «Старые детские истории и стишки» в 1904 году. Наверное, Саути основывал свой сюжет на более раннем источнике – может, даже и устном; но сейчас эта сказка настолько прочно укоренилась в народном воображении, что вклад Саути в ее создание в значительной степени забыт.
Три хирурга
– Но однажды мне посчастливилось. По лесу проезжали три хирурга, я случайно натолкнулась на них, взяла в плен и привела сюда. Они рассказали мне о созданном ими бальзаме, который способен присоединить отрезанную руку к запястью или ногу к туловищу. Я заставила их показать, на что они способны. Отрезала у одного руку, а остальные приделали ее на место, как и обещали. Другого я разрубила пополам, и его приятели снова сделали его целым. В конце концов я отрезала третьему голову, и они опять прикрепили ее к шее. В общем, они стали первыми из моих новых трофеев…
Из «Книги потерянных вещей», глава XVI
Сказка про трех хирургов
У меня на стене висит картина под названием «Кролик» художника по имени Дэвид Моррис (ее можно посмотреть по адресу www.pinterest.com/pin/1194861963388291981[21]). На ней изображены ребенок с головой кролика и кролик с головой ребенка, выглядывающие из-за пары деревьев. Наряду с регулярно встречающимися образами охотников и охоты в сказках братьев Гримм и сюжетом «Сказки о трех хирургах» она послужила мне источником вдохновения для создания одной из глав «Книги потерянных вещей», в котором Дэвид встречает охотницу. «Интересно, как же получилось, что у ребенка голова кролика, и наоборот?» – гадал я. А затем задумался о том, каким образом Дэвид мог бы перехитрить охотницу. Отчасти он извлекает уроки из истории о Гензеле и Гретель, рассказанной ему ранее Лесником, поскольку, как и Гретель, находит способ использовать свою кажущуюся безобидность, чтобы обмануть женщину, которая угрожает ему. Но Дэвид хитрей Гретель – он использует тщеславие охотницы и ее желание быть главной среди всех лесных хищников, рассказав ей о кентаврах.
Мне мало что удалось