Впихнули громилу, тыча пистолет ему в затылок. Его поставили на колени и рванули за волосы назад, чтобы смотрел.
— Копы знают, что это ты, — Андрес был сильно избит, потрескавшиеся губы, опухшее веко накрыло глаз.
— Первую камеру включай! — скомандовал Видаль, одному из охранников.
— Найти тебя лишь вопрос времени. Не марай руки в крови, Серхио!
Видаль подошёл к пленнице и стянул с неё шорты, шлепнул по ягодице. Девушка вскрикнула больше от ужаса, чем от боли. Забренчал ремнем на брюках и спустил штаны.
Меня перекосило. Девушка закричала ещё сильней, но, прижатая лицом в стол одним из охранников, обреченно снизошла на рыдание, дыша ртом в столешницу.
— Сука! Не трогай её! Я пришью тебя, падла! — громила метался в руках охранников, которые с трудом его могли сдержать. — Я из-под земли тебя, мразь, достану! Где потом будешь скрываться?! В картеле? Думаешь, Лима приютит?!
— Уже не приютит! — наконец, громыхнул я, резко выходя из укрытия. Двумя выстрелами убил тех, что держали Андреса, третьего и четвертого грохнул Рохе.
Видаль в ужасе попятился, подбирая штаны, но четко угодил в руки порноактёра.
— Сказал ведь, что пришью, — прошипел он, ловя его своей огромной рукой за горло.
Я лишь молча протянул ему пистолет. Парень выхватил его и, отступив на пару шагов, ни капли не сомневаясь, спустил курок в лоб Серхио Видаля. Порнорежиссёр упал замертво.
— Развяжи девушку, — скомандовал я Рохе. — Где Джилл?
В глазах Андреса теперь появился неописуемый страх.
— Живей, она там! — и помчал вглубь дома.
В следующие секунды я рухнул на колени возле неё. Она лежала на боку с ножом в груди, из-под рукоятки выступало немного крови.
— Нет, нет, любимая, нет, — гладил по лицу, боясь задеть или сдвинуть нож. Сейчас только оставшееся в теле лезвие, не давало лёгким заполниться кровью. — Родная?
Джилл слегка приоткрыла веки. Прохрипела, выдавив подобие облегчённой улыбки.
— Скорую, живо! — истерично крикнул я Андресу. — Девочка моя!
— Ты тут, — она слабо улыбалась уголком губ.
— Да, я здесь, милая. Не разговаривай, тшш, — в груди сдавило просто с невероятной силой. Я не могу её потерять, не теперь. Только не сейчас!
Она коснулась моей руки, слегка поморщилась. Ощутил лёгкое касание её губ внутри своей ладони.
— Они едут, — Андрес маячил вокруг, но, увидев, как Рохе привёл до смерти перепуганную Мерседес, принял девушку из его рук. Обнял, пытаясь успокоить.
Я отчаянно соображал.
— Рохе, уходите. Вам нельзя здесь оставаться, — велел им.
— И тебе, — снова прохрипела Джилл.
— Я не могу уйти, — мотнул головой, поцеловал в сухие губы. — Не могу снова тебя оставить. Держись, девочка моя… Только не уходи от меня, пожалуйста.
— Я люблю… те-бя, — еле слышно проронила она.
— Нет, нет… ты прощаешься, не смей, — целовал холодные щёки, лоб. — Не закрывай глаза, прошу, не закрывай! — Но голова обмякла в моих руках, глаза закатились. — Нет, нет, нет, — в панике вскричал я, не отпуская ее лицо. Проверил пульс — слабый. Чёрт! Скорей! Скорей же! — Джилл, посмотри на меня, пожалуйста… пожалуйста, — молил, шепча ей в лоб, глаза, виски, — пожалуйста. Не бросай меня… родная!
Я не осознал, когда приехали, наконец, парамедики. Андрес отодрал меня от Джилл. Пелена проклятых слёз застилала мне всю видимость.
Парамедики, погрузили её в карету скорой, увидел, как экстренно занялись ею, отъезжая от злосчастного дома. Мерседес и нас погрузили во вторую.
В больнице Джилл моментально увезли в реанимацию, я же, как сторожевой пёс уселся у её дверей. Я буду здесь, я должен быть здесь, с ней. Мне страшно, а ей ещё страшней.
Какой же я придурок! Если бы я знал о бунте Сисилии, то взял бы Джилл с собой. Она бы была в безопасности.
Андрес остался с Мерседес в приёмном покое, а через полчаса был снова здесь, в реанимационном боксе.
— Прости, это все…, - начал вдруг извиняться мексиканец.
— Помолчи, — резко оборвал его. Мне не нужно это было сейчас. Никто ни в чем не виноват, кроме меня одного. Начало всему этому положил я. Ещё тогда, когда выискал её в Бостоне, когда упёк в камеру психбольницы, когда истязал и унижал, когда гордость и обида не давали отпустить. Только моя вина, ничья больше.
В реанимации появились грёбанные блюстители порядка, а точнее Кастер, Марк и Сидни.
В груди начала расти паника. Нет. Не сейчас. Я должен остаться здесь. С ней.
Первый пошёл в атаку, видя как Вайлет идёт лбом на меня. Заехал ему хуком справа, повалив на пол. Вайлет засмердил определениями поднимаясь. Боль и страх во мне разбудили зверя.
На удивление, ни Кастер, ни Васкес не желали ему помочь. Но Андрес снова себя проявил. Парень блокировал копа, влезая между нами, и заорал на Сид с Кастером.
— Он не уйдет. Дайте ему остаться! Кастер! Он спас её! Нас… Пусть останется!
Порноактёр зарычал и отпихнул Марка в стену, а я обессиленно осел на скамью.
Майерс с болью сканировал мою фигуру. Чего это?! Тебе жаль меня?! Пошли вы все!
Кас забрал у Васкес наручники, подошёл ко мне. Протянуть тебе запястья? Нет. Но и сопротивляться сил уже не осталось. Кастер сам дотянулся до моих рук и аккуратно пристегнул их к скамье. Я могу остаться! Хоть отдаленно, но я был благодарен.
Время потянулось в километровую ленту. Вайлета насильно увела Васкес. Андрес тоже ушёл к Мерседес.
Кастер протянул мне стакан своего кофе. Я уже не помню его вкус. Не благодаря, покорно принял, отпил.
— Это правда? Лима мёртв? — спросил он.
— Да, — кивнул я, сжав ладонь в кулак.
— Ты?
— Я, — новый глоток.
— И кто же теперь глава картеля? — Майерс знал ответ, но, видимо, хотел услышать. Я посмотрел на него многозначительно. — Ты?!
— Был. Теперь будет другой.
— Ты мог остаться там, — лицо Каса пораженно вытягивалось. — Ты же знаешь, что тебя здесь ждёт!
— А ты бы остался?! Стал бы отсиживаться в укрытии, пока твоя любимая в руках у смерти?!
Мужчина мотнул головой и сглотнул, погружаясь в свои мысли.
— Спасибо, что спас её, — вдруг совершенно искренне и благодарно проронил он.
Через три часа всеобщего ожидания, вся группа из детективов, Каса и Андреса дождалась выхода хирурга из реанимации. Мужчина снял защитную маску и выдохнул.
Я вскочил отчего браслеты тут же больно врезались мне в кожу.
— Девушка в тяжёлом состоянии, но стабильна. Кровотечение удалось локализовать. Лёгкие вентилируются пока за счёт аппарата. Картина будет ясна лишь спустя пара суток. — Я радостно опустил голову. Жива. Пока жива… Благодарю тебя, боже! — Есть другой момент. Анализ крови, что был забран анастезиологом показал рост уровеня ХГЧ, очень низкий, но всё же.
— Она беременна? — только женщина смогла разгадать его шифр.
Я дёрнулся, в груди бешено застучало сердце.
— Судя по всему, да, но критическое состояние пациентки перевесило чашу весов в пользу матери. Было принято решение, прежде всего, спасать девушку, так как беременность ещё не укрепившаяся. Сейчас велик риск выкидыша. За последствиями наркоза для плода, на данном этапе, следят акушер и перинатолог.
Мой ребёнок! Я снова упал на скамью и потянул себя за волосы. Моя любимая женщина ждёт от меня ребёнка и жизнь обоих сейчас в опасности. А я сижу тут, скованный наручниками и ничего не могу сделать. Проклятые слёзы вновь выступили из глаз.
Ладонь Андреса сжала моё плечо, стараясь поддержать.
— Спасибо, доктор, — проронила Васкес.
— Буду держать вас в курсе, — хирург откланялся и удалился обратно в операционный бокс.
Я не поднимал головы, не хотел, но чувствовал, как все присутствующие переглядываются. Теперь они, словно боялись меня потревожить или обидеть словом. Даже Вайлет притих.
— Чейз, пора, — уронила приглушенно Васкес.
Я устало поднялся, покорно опустив голову. Марк принялся за наручники, освобождая меня от скамьи. Васкес же загробно читала "правило Миранды":