Вдруг в уме Диего зародилось подозрение. Вообразив, ошибочно или с некоторым основанием, что речь пойдет о его пленниках, он издал громкий, пронзительный свист, на который сбежалось человек пятнадцать его самых верных и усердных сторонников.
Ни мало не стесняясь и как будто он говорил о самых обычных вещах, Диего приказал им:
— Оставаться неотступно вблизи хижин пленников, не отходить от них ни под каким видом ни на шаг. Если со мной что-нибудь случится, помните мой наказ: перебить всех до последнего!
Затем, обернувшись к уполномоченному, с легким оттенком иронии в голосе, он сказал:
— Теперь я к вашим услугам, господин уполномоченный!
Последний не спеша стал снимать свои перчатки, раздвинул фалды своего мундира, уселся на один из табуретов, поправил свою шпагу, приладив ее вдоль левой ноги. Поправив на носу золотые очки, слегка прокашлялся и, наконец, начал сухим, деревянным голосом автомата, говоря по-португальски:
— Сеньор, мое поручение к вам будет просто и незатруднительно, если только вы пожелаете облегчить мою задачу. Вы умны… даже очень умны, и, что еще более важно, вы образованны… а потому вы поймете меня! Вам также хорошо известна, как и мне, бесконечная распря, длящаяся целые века, между Францией и моей славной родиной по поводу спорной территории Гвианы…
Диего молча наклонил голову.
— И я добавлю еще, без лишних слов и дальнейших околичностей, — продолжал уполномоченный, — что вы, быть может, единственный человек, который может положить конец этому делу и разрешить этот старый вопрос!
После этих слов говоривший некоторое время молчал, как бы собираясь с мыслями, но, в сущности, лишь для того, чтобы возбудить любопытство и нетерпение своего собеседника.
— Каким же это образом, ваше превосходительство? — спросил, наконец, последний, которому наскучило дольше ждать.
— А вот каким: всего вероятнее, что Франция, занятая в настоящее время далеко не легкой задачей распутывания своих колониальных дел, еще долгое время не подумает об этом столь важном для вас и… для нас вопросе.
— Важном для меня? Что вы об этом знаете? — спросил Диего.
— Да неужели же вы так наивны, что полагаете, будто бразильское правительство не знает о том, что для него так важно знать? Нам все известно, и предупреждаю вас, даже еще многое, сверх того! ..
А так как Диего недоверчиво качал головой, то дипломат продолжал все тем же сухим, деревянным голосом:
— Желаете иметь доказательства? Я могу подробно рассказать вам всю вашу жизнь за весь последний год, особенно за последние три месяца… Но к чему напоминать вам обо всем этом! Что вы более или менее изрубили своего предшественника, что вы держите под страхом палки или тесака ваш клан; что вы даете у себя убежище беглым каторжникам и обходитесь с ними несколько… хирургически, если можно так выразиться… что вы, в своих интересах, заставляете исчезать пароходы, — все это для нас, конечно, безразлично и мало нас интересует — ведь цель оправдывает средства! Особенно в делах правительственных! Кроме того я явился сюда совсем не для того, чтобы читать вам наставления!
— Чего же вы желаете? Надеюсь, что вы отважились пройти сюда, в самое сердце спорной территории, в бассейн озер, куда вообще очень неохотно заглядывают люди белой расы, не для того только, чтобы изложить мне по-своему мою биографию!
— Отважился, говорите вы? Чтобы отважиться на это, не нужно было большой смелости, так как за моей спиной стоит правительство, у которого не в обычае допускать, чтобы его представителей прирезывали, как овец или баранов. Итак, я продолжаю: ваши проекты, безусловно, не лишены ни оригинальности, ни известной грандиозности и широты размаха… Быть может, и другие мечтали о том же раньше вас, но позвольте мне сказать, что, как мне кажется, никто, кроме вас, не может быть так пригоден для осуществления их, для претворения их в жизнь, как вы! Быть одновременно и Лопецом, и Сулуком, и Франсиа этой территории, не принадлежащей в данный момент никому, призвать сюда людей, создать ее население, дать ему конституцию и объявить это новое маленькое государство независимым, заставить соседние державы признать его таковым официально, — все это, конечно, не каждому по плечу. Тем более, что громадные и непреодолимые препятствия ждут вас на этом пути.
— Да, я знаю, но они не в состоянии запугать меня. Вам это известно, вам, который так хорошо обо всем осведомлен!
— Итак, — продолжает дипломат, — воздав вам подобающую честь и выразив мое искреннее удивление, позвольте мне, вместе с вами, обсудить и взвесить всю важность всех этих препятствий. Вы — одни; ваш клан насчитывает не более шестисот человек, способных носить оружие.
— У меня будет свыше шести тысяч через два года!
— Бразильских дезертиров, которые не дорого стоят, и французских ссыльных, которые уж ровно ничего не стоят!
— Уж это мое дело, как использовать их! — возразил негр.
— Да, на собственный риск!
— Никакой риск не пугает меня!
— Пусть так. Но у вас нет денег!
— Скоро они у меня будут! — сказал Диего с загадочной усмешкой.
— Я охотно верю. Ну, а затем? Какое государство окажет вам поддержку? Какое примет вас под свой протекторат, официально признает вас?
— Все это мы увидим впоследствии! Самое важное в настоящее время — это существовать.
— Но ведь вы даже еще и не существуете! Ваша будущая республика то же, что и дом без стен, стол без блюд или рама без картины!
— Да, я это, черт побери, знаю не хуже вас! Но я пока еще ничего сделать не могу. А вы, господин уполномоченный министр… вы что-нибудь можете?
— Я? .. Может быть… Я, например, мог бы позволить вам рассчитывать на благосклонный нейтралитет Бразилии.
— Это, конечно, уже нечто!
— На нейтралитет, который позволит вам установить эмиграционное движение, официально одобряемое президентом или губернатором провинции Пара!
— И это правда?
— Что вы сказали?
— Простите, Бога ради!
— Я говорю, нейтралитет, который позволяет вам вести беспрепятственно торговлю с этой провинцией!
— Это было бы для меня спасением!
— В таком случае, не сомневайтесь!
— Да, но вы предложите мне взамен всего этого невыполнимые условия?!
— Нет.
— Но что же вы от меня потребуете?
— От вас потребуют, просто-напросто, обязательства покровительствовать исключительно, вы меня понимаете, исключительно бразильскому влиянию!
— Это возможно, так как, помимо всего, французы не пользуются моей симпатией.
— Затем, во всем и по всякому делу, сноситься с правительством Его Величества!