После чего они долго сидели рука об руку, и каждый в отдельности созерцал свой крах, пока наконец оба не пришли к выводу, что страшно умирать в одиночку, вместе – плевое дело. На том и успокоились.
Путешественники решили отдохнуть денек на берегу фиорда. Фелиция заверила Сьюки, что враги не заметят их за воздвигнутыми ею барьерами. Затем она предложила Сьюки обследовать ее мозг, полюбоваться на новорожденное чудо. Все, что знала Сьюки о бывшей хоккеистке, было из вторых рук, от Стейна. (Так, значит, ребенок с огромными карими глазами и в рваной кофте и есть та силачка, с которой Стейн познакомился на постоялом дворе?) Все недоверие Сьюки рассеялось в ауре добродушия и ласковой силы, что сияла в мозгу Фелиции.
Однодневная передышка, решила Сьюки, поможет им найти путь друг к другу, привести себя в божеский вид и принять разумные решения на будущее. А главное – даст возможность провести деликатную операцию по удалению у Стейна торквеса.
Обоюдоострые стальные напильники обнаружили в одном из ящиков.
– Я сумею исцелить его ум даже без торквеса, – смущенно объясняла Сьюки Фелиции. – Там есть несколько травм, с которыми и Элизабет справиться не в силах, понимаешь? Это старые увечья, усугубленные торквесом. Их исцеление – вопрос не столько целительского искусства, сколько… любви.
У Фелиции вырвался смешок.
– Ну, Стейн, ну, счастливчик! Хочешь, я поработаю напильником, чтобы ты могла полностью сосредоточиться на целительстве? А если потребуется, я утихомирю его.
Сьюки благодарно кивнула. Обе склонились над Стейном; тот лежал на земле, широко открыв глаза. Когда спилили торквес, великан закричал. Но заботливый ум Сьюки был начеку со своими успокоительными приемами и направил его психоэнергетику по каналам, подготовленным Элизабет. По идее, у Стейна не должно было возникнуть серьезных послеоперационных травм. Аномальные цепочки и все следы злоупотреблений, пережитых в результате ношения торквеса, рассыпались, стерлись перед целительной силой любви. Стейн Ольсон выжил во всей своей личностной целостности.
– Теперь все будет нормально, – сказала Сьюки. – Я разбужу его.
Он очнулся. Долгое время они не видели никого и ничего, кроме друг друга.
Фелиция оставила их вдвоем и пошла изучать ландшафт – пористые блоки лавы, массы слежавшегося пепла, чахлую растительность. Только много часов спустя, когда одежда была выстирана, когда Стейн, в свою очередь став утешителем, вывел Сьюки из короткой истерики, вызванной воспоминаниями, Фелиция как ни в чем не бывало затеяла разговор о планах геноцида.
Они сидели вокруг небольшого костра, созерцая удлиняющиеся вечерние тени. Охотница показала свое нехитрое искусство, подстрелив маленькое существо, напоминающее вислоухого американского зайца. Они изжарили его на вертеле, а на десерт полакомились биопирогом из припасов Элизабет и терпким диким виноградом. Стейн и Сьюки обнялись и умиротворенно переваривали пищу, даже не слыша, о чем толкует Фелиция.
– …фабрика торквесов практически не пострадала, поэтому третий этап плана мадам Гудериан остался невыполненным. Человечество все еще пребывает в рабстве. Закрытие врат времени не помеха этим ублюдкам. Вы меня понимаете? Тану достаточно только отменить запрет на человеческое воспроизводство – вот вам и источник потенциальных рабов! Думаете, люди подчиняются гуманоидам только из-за торквесов? Черта с два! Видели бы вы, как скулили неокольцованные ренегаты после того, как мы взорвали Финию! Тупицы предпочитают жить под властью тану!
– Можно полететь в Бордо, – сказал Стейн жене. – Ричард предположил, что там тоже есть племя виноделов, подобное первобытным мадам Гудериан. Только они не воюют железным оружием. Просто живут на свободе, как лесные братья. Я бы построил нам маленький домик…
– Ты что, не слушаешь меня? – прервала его Фелиция.
– Слушаю, Фелиция, слушаю. Оставайся с нами. Мы с Сьюки тебе многим обязаны. Как и остальные люди в изгнании. Все, чего ты добилась вместе с твоими друзьями…
– Ничего я не добилась, Стейн. Пока существует фабрика, ни один человек, в торквесе или без, не свободен от рабства. Имейте в виду: предателям, носящим торквесы, железо не страшно. Они не более уязвимы, чем любой голошеий. Стоит Летучей Охоте увидеть с воздуха скрытое человеческое поселение, и тану пошлют серых сделать черное дело.
– Проклятье! Неужели негде укрыться? Не все же тану умеют летать. Воротилы вроде Ноданна будут рыскать на севере в поисках осиного гнезда Гудериан, а в Бордо не сунутся. Это надежное местечко. Ричард все думал, где бы обосноваться, и еще на постоялом дворе потолковал с одним геологом. Я тоже присутствовал… Одним словом, мы остановились на Бордо. Местность там заболоченная, но есть хорошие, высокие островки. Ричард считает…
– Знаешь, где теперь Ричард? – мечтательно улыбнулась Фелиция. – Нет? Так я тебе скажу. Вращается на полуразбитой машине по орбите за сорок девять тысяч километров отсюда вместе с мертвым телом своей дамы. То и дело смотрит на приборы и смеется. И впрямь смешно, как поглядишь, что за видок у него. К тому же запас кислорода кончается.
Сьюки, словно очнувшись, вырвалась из объятий Стейна.
– Фелиция! Как ты можешь насмехаться? Ведь Ричард – он же твой друг!
Впервые Сьюки осмелилась провести глубинное исследование. Но умственный ланцет корректора сломался о безупречно гладкую поверхность. Сьюки тихонько вскрикнула от боли.
– Не надо этого делать, милочка. Мегаактивный ум либо открывается по своей воле, либо нет. Так что поделикатнее со мной, или тебя в Содружестве не обучили правилам хорошего тона? На Ричарда мне наплевать. Равно как и на тебя, жена-целительница… А вот Стейн мне нужен… потому что я нашла новый эффективный способ навсегда избавиться от рабства.
Стейн и Сьюки во все глаза уставились на нее.
– Я хочу стереть с лица земли ублюдков тану. И момент сейчас самый подходящий, когда все они собрались в одном месте. А вдобавок, в качестве премии, и фирвулагов хорошенько пощипаем. Мы с мадам Гудериан никогда не доверяли маленьким паршивцам.
– Если ты намерена устроить еще один штурм Мюрии, на меня не рассчитывай, сестричка, – отозвался Стейн.
– О нет, Стейн! Ничего похожего. – Она погладила пальцем ложбинку на шее. – Вот здесь был золотой обруч. Он наделил меня сверхъестественной силой. А потом меня схватили, срезали торквес и хотели уничтожить. Но пытки обернулись обратной стороной, тану не поняли, на кого нарвались. Мучения возвысили меня до полной активности. И никакой торквес не нужен. Я теперь ничем не уступлю метапсихологам из Галактического Содружества. А мой психокинез и творчество сильнее, чем у кого-либо из великих тану.