Читать интересную книгу Коллекция «Этнофана» 2011 - 2013 - Сборник

Был ли это мираж, или впереди действительно что-то было — неизвестно. Но ему дали шанс. Он верил в это. А что еще оставалось человеку в таком отчаянии и на грани смерти. Только умереть… или сражаться. Это сияние словно пробудило его от забвения. Неважно кто, но шанс был дан. И он не упустит его. Не может упустить.

Он сумел даже подняться на ноги, трясясь всем телом. Прохрипел что-то нечленораздельное, видимо молитву, которую слышала лишь пустота, и пошел вперед, пошатываясь, оставляя за собою извивающийся петлями след. Он шел и шел, не сводя глаз с этой странной штуки впереди. С необычайного явления в пустыне. Когда волосы падали на глаза, он откидывал их со лба. Непонятная штуковина, как будто, и не становилась ближе. Что-то уж слишком долго. Лишь мерцала, маня к себе.

Неуверенными, заплетающимися шагами, человека, словно в какой-то последней клинической стадии опьянения, он продолжал путь, возможно конечный для него. Ноги его подкосились, выпрямились, подкосились и выпрямились опять, а когда волосы снова упали ему на глаза, он даже не стал убирать их — у него не было сил. Он лишь смотрел на сияние впереди, и продолжал шагать.

Дважды он падал, и во второй раз уже и не думал, что сможет подняться и в этот раз. Но он продолжал движение, уже ползя на четвереньках. Медленно, но полз. Надежда… И сияние становилось все ярче, выделяясь в некую окружность, словно маленькое солнце. Вот только оно не обжигало, но наоборот давало сил, продолжать двигаться. Несколько раз он вновь падал, но вставал, и шел дальше. Шел, ибо должен был идти. Это все, что у него осталось — цель. Надежда… или Смерть…

Несмотря на то, что сейчас, ночью, солнце уже не палило, жажда не проходила. Она постоянно напоминала ему о себе и подстегивала. Силы уходили, а все тело изнывало от боли и жажды, требуя хоть глоток воды… И вот он словно увидел перед собой воду, живую и леденящее успокаивающую. Сначала ему просто мерещилось, что там, за сиянием, будет ожидать его вода, просто реки чистой и свежей воды, которая почему-то, по никому неизвестной причине, не доходит до того места на котором он сейчас находился. Но вскоре он уже не просто мечтал — он видел за этой сияющей окружностью воду, небольшим водопадом спадающую в небольшие рытвины в земли. И чем больше он смотрел, завороженный этим зрелищем, тем больше становился водопад — и вот он уже ниспадал с самих небес. С них прямо-таки стекала вода, лилась с неба и уходила в землю, нескончаемым потоком. Но внезапно вода принялась становиться багрянисто красной, как густое красное вино, нет, словно кровь, темной багрянистой массой спадая вниз. Но это его не пугало, и он продолжал смотреть завороженный этим — ему пришла в голову странная и пугающая мысль о том, что кровь — это всего лишь жидкость. Ее можно пить. Можно пить… И у него есть кровь, много крови… И не нужно никуда идти — жажду можно утолить здесь, и сейчас, своей кровью… Кровь — это всего лишь жидкость. «Я должен напиться». Должен… Или смерть…

Водопад был миражем, призраком, сном. И исчез, как исчезают сны. Он понимал это, признавал, и все-таки чувствовал обиду и жуткое отчаяние, словно это видение и правда существовало, было рядом — и вот бросило его. Как бросили все остальные. Но вскоре он отогнал эти миражи и кошмары, и начал ползти дальше, к сияющему явлению во тьме безмолвной пустыни.

Время для него длилось ужасно медленно, ночь словно замерла. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как увидел это сияющее маленькое солнце на горизонте. Ему тогда казалось, что ночь уже прошла, но солнце, настоящее солнце, почему-то не всходило, словно давая ему еще один шанс дойти. Он должен… дойти… Он полз, и сияние становилось все ярче и… ближе. Но даже сейчас он не мог понять, что это такое. Он все приближался и приближался к заветной цели, но когда оставалось совсем немного…

Незадолго перед самым рассветом он снова рухнул на песок и окончательно понял, что на этот раз ему уже не подняться. Или смерть… У него не было сил встать. Всего лишь в нескольких шагах маячило таинственное сияние, но он не мог даже дотянуться. Было ясно: это действительно конец. Он воспринял это спокойно. Даже с облегчением. Долгожданная умиротворяющая смерть… И никаких больше усилий, сопротивлений — только умиротворение и… конец.

Он продолжал лежать в полуобморочном состоянии, когда солнце окончательно взошло, вернув обжигающий жар. Сначала понемногу, но потом вдарило со всей силы. Он умирал, и умирал совершенно бесповоротно. Тем не менее, перед последним вздохом, закрывая глаза, он заметил мельком, какие-то изменения с сиянием.

Оно начинало сильнее мерцать и немного вибрировать, раздражая окружающий воздух своими колебаниями, а затем из него появилось несколько человек, один за другим, четкими и выверенными шагами ступавшими на пустынную землю, осматриваясь вокруг. Восемь человек, которые были облачены в необычайно странную для этих мест, плотную черную облегающую и покрывающую все тело, ткань, которая выглядела единым одеянием, по краям которого располагались пурпурные полосы — обычный знак отличия сенаторского сословия — от самых плеч и до столь же черной и плотной обуви на ногах. На левой груди, у каждого из восьми, ткань была золотистой и немного выпирала, словно там под одеждой было что-то еще. Точнее было бы сказать, что на левой груди, у каждого из этих восьми необычайных странников, выпирало изображение какого-то животного, и это самое изображение выделялось на ткани в этом месте золотистым цветом. Сам же предмет изображающий животное находился видимо на самом теле, а сверху покрывался этой золотистой тканью, словно скрываясь под одеждой.

Черное одеяние начиналось от самой шеи и до самой обуви составляло единое целое, покрывая все тело, вплоть до рук, словно защитная пелена, защищающая своего носителя. Сами же странники выглядели по разному, кто-то крупнее, кто-то выше, старше, но кое-что их все же объединяло — короткие стрижки, темные волосы, отсутствие у всех бороды или усов, жесткие лица, смотря на которые не ждешь ничего хорошего, и только и думаешь, как бы убраться от таких подальше. Разноцветные глаза — один небесно-голубой, другой светло-зеленый. И конечно же изображения животных на груди — они были у всех из восьми странников. Эти звери на груди странников были представлены самые различные — был и хамелеон, кит и стервятник, а также ехидна, ламантин, муравей, страус и цератопс. Восемь человек — восемь животных.

Они отошли немного в сторону от линзы, словно пропуская кого-то еще, не загораживая им путь. И из сияющей линзы тут же показались еще трое странников. Они, в отличие от предыдущих, были одеты уже в белую ткань, с точно такими же пурпурными полосками по краям их странной одежды. Точно такой же тип одежды, за исключением цвета и изображений животных. Следом за ними из линзы появились различные контейнеры, установки, оборудования, мешки и прочие установки, одно за другим, наваливаясь в одну кучу, но не ломаясь.

Для нашего одинокого умирающего путника все это промелькнуло в один последний миг — лишь группа неких, странно одетых, людей, появившихся из сияния. Кто они и откуда? Он лишь почувствовал, как что-то к нему прикоснулось. Что-то, легонько и осторожно, ткнулось ему в руку. После долгого одиночества, когда его окружали лишь мертвые и неподвижные камни этой пустыни, это прикосновение, несмотря на усталость, заставило ее резко вскочить, во всяком случае, он попыталась вскочить. Но, увы, это было лишь мысленно. Он продолжал оставался лежать на земле, не шевелясь. И лишь слабая попытка попросить о помощи. Надежда…

— Воды… — все, что он смог прохрипеть, — Воды…

Один из восьми странников, одетых в черное, и с изображением стервятника на левой груди, повернувшись, наполовину, к другому страннику, стоящему немного отдельно от остальных, и сказал что-то на непонятном для умирающего страдальца языке. Хотя это было похоже на латынь или греческий.

— Он просит воды, Вазэр, а это, кажется, по твоей части, не так ли? Наполни песок под ним водой. — Стервятник легонько ткнул ногой в руку лежащего человека, смотря при этом с ухмылкой на странника, которого он назвал Вазэр, и у которого на левой груди блестел кит, — Вечно так, куда не придем, везде мусор валяется. А нам убирать…

Вазэр, подошел к умирающему страдальцу, под молчаливые и невозмутимо суровые взгляды других, словно все так и должно быть. Наклонившись перед ним, Вазэр слегка присел на корточки и взглянув тому в глаза, слегка коснулся лежащего рукой. Изображение кита отдало холодом и небольшой вибрацией, словно отвечая на призыв. Лежащий перед ним человек, раскрыл рот, словно безмолвно крича от боли, но ни единого звука не вырвалось из него. Рот открывался и закрывался в пустой безгласной тишине. Тело умирающего вскоре начало иссушиваться, теряя последние остатки жидкости, исходящей прямо из него, словно по чьей-то воле. Кожа, итак потрескавшаяся и спадающая лохмотьями с тела, становилась абсолютно сухой и безжизненной, окончательно отмирая, кости трещали, выпирая и ломаясь, с глухим треском. Все что могло, выходило из несчастного умирающего путника, в виде вихристого пара, тут же распадающегося на частицы, и кровяной жидкости, которая образовывала прямо под ним небольшую лужицу, впитываясь моментально прямо в песок. И песок становился влажным от кровавой воды, исходившей из тела. И вскоре он уже стал напоминать какие-то жалкие останки мумии, растрескавшейся, и брошенной посреди пустыни, и словно пролежавшей не одну сотню лет. Вся жидкость какая только была в человеческом организме, покинула его, впитавшись в песок и растворившись паровыми вихрями в воздухе. Еще одни останки в этой безжизненной пустыне, которые ее уже не покинут.