Читать интересную книгу Коллекция «Этнофана» 2011 - 2013 - Сборник

В руках у меня была недопитая «Грайс». Что это было? Я пожал плечами. Взяв ближайшее такси, я поехал домой. По улицам и проёмам…

— Вот же напиваются…

Я вышел из раздумья.

— Простите, что? — спросил я у таксиста.

Мужик показал за окно:

— Да вон же, лежит, отдыхает. Потом очухается, пойдёт деньги просить на бутыль… Я с юности трезвенник, ни капли в рот. А почему? Да вот….

Я уже не слушал таксиста. Около забора на тротуаре лежало тело какого-то человека. Издалека действительно, какой-то бомж, но я-то знаю…

— Остановите.

Машина тормознула. Я расплатился с мужиком, хотя тот отказывался — проехали метров десять!

Всунув купюру в руки таксиста, я вышел из машины.

Подойдя к лежащему, я испугался. Вдруг повернётся и воткнёт в сердце клинок?

Ожиданием ничего не добьёшься; посмотрел на лицо бомжа. Обычное лицо, но в некоторых местах медленно отступали голубые прожилки.

Я вытащил коммуникатор и набрал номер.

— Алло.

На конце провода ответили:

— Новиков слушает!

Глава 6. Бабочка

Следственный изолятор08:22,13 апреля 2057 года

— Он очнулся, но я не смог с ним поговорить.

— Почему?

— Он… Он в сознании, всё понимает, но не хочет говорить.

— Вы посмотрели его вещи?

— Ладогин, ты чего? Его же никто не обвиняет, а досмотр его вещей без разрешения — вмешательство в личную жизнь.

Меня охватила злость.

— Я понимаю, вы не можете меня понять, но я уверен, что парень как-то связан с убийством Михаила! Нужно допросить его, проверить вещи и найти информацию!

Новиков чуть было не взял меня за шиворот.

— Ладогин, ты же знаешь Кодекс, верно? Если нужно, прочти его ещё раз.

Я опустил плечи и задышал ровнее. С каждой встречей отношение к Новикову у меня ухудшалось, но я и сам понимал, что это действительно невозможно.

— Можно мне с ним поговорить?

Новиков поднял на меня недовольные глаза.

— Ладно, но недолго.

Войдя в изолятор, я сел на свободный стул. Охранник вышел и закрыл дверь.

Парень сидел чуть сгорбившись, глаза были полузакрыты, так что казалось, будто он спит.

На столе ничего не было, в комнате было темно, лампочка одна.

— Имя.

Парень остановил на мне глаза.

— Имя, — ещё раз потребовал я.

Парень приоткрыл рот, но потом бессильно его закрыл.

— Имя. И-М-Я. Ты меня слышишь?

Я начал терять терпение.

— А. н… о…

— Что?! Ещё! Я знаю, ты можешь, не притворяйся!

Предупреждающе пискнул исин в углу.

— Антон… Меня з… ут… нто…н… — прошептал парень.

Отлично. Я хотя бы положил начало разговору.

— Что с тобой случилось?

Антон начал раскачиваться.

— Я… это же не я, да? — глаза парня повлажнели.

— Стоп, только не плачь, конечно же, это не ты.

Я встал и пошёл по комнате.

— Что ты делал до того, как попал сюда?

Парень всхлипнул.

— Я… не хотел… я ж… же не…

Я подошёл и ударил кулаком по столу. Снова писк.

— Я… я его не убивал, дядя! — вдруг Антон заговорил нормальным голосом.

Я остановился будто громом поражённый.

— Что?! Что ты сказал?!

Парень схватился за стол, чтобы не упасть.

— А вы не знали..? Я… Мы пытались создать его прототип для того, чтобы снять фильм… А потом он прилетел, с друзьями, наверное…

— Чей прототип? Чей?!

Парень задрожал.

— Про… прозрачного…

Я напрыгнул на Антона и начал несильно бить по груди. Исин завизжал и в изолятор вбежали двое охранников.

Оттащив меня в сторону, они ткнули меня в пол, один из них подбежал к парню.

Скрипнула дверь и вошёл Новиков.

Он вздохнул и устало сказал:

— Отпустите его.

Я освободился, оттолкнув охранника и пошёл ко входу. У двери Новиков остановил меня.

— Отдохни, завтра не работаешь.

Выйдя на улицу, я уже не думал не о чём.

Раскрыв кулак, я усмехнулся в ответ блеску фигурки бабочки.

* * *

Мотоцикл мчал по городу. Фары были выключены и никто не понимал, как байкер ещё не попал в аварию.

Остановив байк у одного из домов, байкер выключил мотор.

Жозе уже стоял на условленном месте и курил сигарету.

— Шлем купил? — усмехнулся парень среднего роста, в джинсах и плаще.

Байкер промолчал.

— Заказ поступил. От Отто.

«Снова?»

Жозе недовольно цокнул языком.

— Почему ты не разговариваешь по-нормальному?

Молчание.

Жозе махнул рукой и повернувшись, пошёл.

— В общем ты понял. Товар в точке D.

Снова заведя мотоцикл, Всадник без головы покатил по улицам в сторону центра.

[Продолжение следует..??]

Алекс Блейд

Серия «Иудея»

Книга первая. Иллюзия игры[67]

Имя: Эфраим

Возраст: 25 лет

Адрес: Беэр-Шева, провинция Иудея

Время действия: 4 век до н. э.

Локация: Иудея, Галилея, Рим

Предмет: Спрут

Дар: Эхолокация, поиск предметов

Для некоторых жизнь — нескончаемая суета и тревога, для других — развлечение. Одни ценят каждую секунду, другие живут не считаясь ни с кем. Одни пытаются выжить, в то время, как другие играют этим. Жертвуют пешками ради своих достижений. Рим грезит о расширении своих владении, в то время как на его границах становится все беспокойнее. Подчиненные провинции стараются вырваться из надзирающей власти. Бурные волнения, которые могут, как разрушить Римскую империю, так и показать ее мощь, охватываю всю страну. Покорить непокорных, и объединить весь мир под единым крылом — один шаг, одна игра. Но ставки слишком высоки. Когда тебе дают меч и бросают на арену, ради игры, ради забавы, заставляя выживать, можно сделать для себя решающий выбор — против кого обратить свой меч. И пешка может дорасти до короля, восстав против своих создателей, обернув их игру лишь иллюзией. Но возможно, и это восстание, может оказаться всего лишь такой же иллюзией, и нити твоей судьбы, по-прежнему в их руках.

Глава первая. Явление

Иудейская пустыня4 век до н. э.

В центральной части «Земли обетованной» лежит унылая, бесплодная пустыня, с давних времен служившая преградой на пути цивилизации. От северо-западной границы, в устье реки Иордан до жемчужины самой Иудейской пустыни — Мертвого моря, которое обрамляет пустыню с востока, простирается страна безлюдья и полной тишины. Но природа и в этом унылом запустении показала свой прихотливый нрав. Здесь есть, и невообразимо огромные равнины, зимою белые, а летом покрытые серой солончаковой пылью. Здесь также есть и высокие горы, и скалистые ущелья, где пробегают быстрые селевые потоки, сходящие с этих гор, и конечно же, темные, мрачные долины, таящие в себе неведомые тайны. Но, тем не менее, всюду одинаково голо, неприютно и печально пусто.

Кругом, насколько хватает глаз, простирается бесконечная и плоская равнина, сплошь покрытая солончаковой пылью. Лишь кое-где на ней темнеют карликовые кусты. Далеко на горизонте высится длинная цепь гор с зубчатыми островерхими вершинами. И на всем этом огромном застывшем пространстве нет ни признаков жизни, ни следов, оставленных живыми существами. В голубовато-стальном небе не видно птиц, и ничто не шевельнется на этой тусклой серой земле — все обволакивает полнейшая тишина. Сколько ни напрягать слух, в этой великой пустыне не услышишь ни малейшего звука, здесь царит безмолвие — нерушимое, гнетущее безмолвие.

Можно, конечно, сказать, что в этой стране безнадежности не живут люди, но, пожалуй, это не совсем будет верно. С высоты птичьего полета, на окраине этого царства безмолвия видна извилистая дорога, которая тянется через всю пустыню и исчезает где-то вдали. Она изборождена колесами и истоптана ногами многих искателей счастья. Вдоль дороги, поблескивая под солнцем, ярко белеют на сером солончаке какие-то предметы. Это кости — одни крупные и массивные, другие помельче и потоньше. Крупные кости бычьи, другие же — человеческие. На огромном пустом пространстве пустыни можно проследить страшный караванный путь по этим вехам — останкам тех, кто погиб в этой пустыне, и тех, кому уже не суждено вернуться.

Все это узрел перед собой одинокий путник, и осознал всю тяжесть своего текущего положения. Хотя, навряд ли, он уже мог на данный момент, что-либо осознавать и понимать. По виду он мог бы сойти за духа, или за демона тех мест. С первого взгляда трудно было определить, сколько ему лет — под сорок или под шестьдесят. Желтая пергаментная кожа туго обтягивала кости его худого, изможденного лица, в длинных темных волосах и бороде серебрилась сильная проседь, запавшие глаза горели неестественным блеском, а рука напоминала кисть скелета. Сил идти дальше у него оставалось все меньше и меньше. Желание сдаться и остановиться, рухнув в песок и камни, подавляло только одно — самосохранение, которое также оставляло его, но, тем не менее, еще оставалось.