кабине Птички и по пещере, на дне которой она лежала. Олли замер, как загипнотизированный, боясь обернуться. Инн тихонько сидела в соседнем кресле. «Спасибо, что ни о чем не спрашиваешь».
Вчера утром возле старых складов у Олли не было координат базы этой экспедиции, только треки спутников, записанные автоматическим телескопом на старой обсерватории, и несколько направлений, измеренных им вручную в окрестностях Ковчега. Практически весь день он потратил на то, чтобы свести эти данные воедино. Хорошо, никто, кроме врачей, его не беспокоил. К вечеру у него появилась примерная оценка с погрешностью в сотню километров. Хоть что-то! Когда следы присутствия других людей появились в первый раз, он так и не смог вычислить место их наземной базы. «Если она вообще была!» Сегодня шансов на это тоже было немного. Будь там лишь пара домиков в густом лесу ― и никуда бы они незнакомца не довезли бы. «Можно было просто зависнуть возле Ковчега и подождать. Наверняка пришельцы сами бы нашлись!» Олли облизнул пересохшие губы. Он не хотел «вступать в контакт», натыкаться на стены различий и пропасти непонимания. Не хотел объяснять, как так вышло. «Не хотел? Да я просто испугался!» Того, что соплеменники желтоглазого разозлятся и устроят расправу? Что его вместе с Инн разберут на кусочки в лаборатории? Что он катер в Деревню не вернет?! «Собственного стыда я испугался».
Теперь стыдно было перед Инн. Олли видел, с какой заботой она держала в своих крохотных ладошках руку незнакомца, как кусала губы в беспокойстве за него. «Может, стоило попробовать поставить капельницу хотя бы с физраствором?» Олли лишь старался лететь быстрее.
Вот только куда? Не скрываясь, он поднялся так высоко, как позволяли показатели радиации и давления на приборах, но путь до Ковчега все равно занял три часа. Он находился западнее Деревни, так что там все еще была ночь. Долина переливалась всеми цветами и, в клочьях тумана, как в снегу, походила на огромную, оставленную до утра новогоднюю елку. Еще пару недель назад с высоты долина ничем не отличалась от окружавшего ее леса, но в сезон цветения зарево над ней виднелось аж из Деревни.
Но сегодня было еще одно светящееся пятно, гораздо менее яркое и намного более уютное, несвойственного местной природе желтого цвета. Сердце Олли екнуло: ровно в том направлении, куда указывали его вычисления. Повезло, что кто-то не спал в такую рань, а туман рассеял свет, может, пары окошек так, что он стал заметен с высоты.
Подлетая к чужому поселению, Олли не планировал скрываться, но в последний момент нырнул под кроны деревьев. Вскоре Птичка вылетела на большую, расчищенную от деревьев площадку. Слева от катера стояла какая-то техника, справа возвышалась скала, в дальнем конце почти квадратного поля виднелось какое-то строение и уходившая вверх дорога. Замеченные им огоньки располагались где-то выше по склону, но Олли понял, что двинуться туда он не сможет. Приземлился, выскочил из кабины и, шепотом скомандовав Инн: «Сиди здесь!» ― стал вынимать лежачего пассажира из катера. Старый компьютер гравиносилок никак не мог определиться, должны они быть параллельны склону или все-таки перпендикулярны силе тяжести, поэтому пришлось повозиться. Когда носилки оказались наконец снаружи, Олли на секунду замер. С лежавшим на них человеком что-то происходило. О’Донохью пробил озноб: что, если перелет его доконал и теперь он умирает?! «Если так, я сейчас словлю повторный инсульт!» Действовать надо быстро. Он потянул носилки на открытое пространство, поближе к домику и дороге, не доходя примерно десяти метров, со всеми предосторожностями сгрузил гиганта на жухлую, полувытоптаную траву. Повернул его на бок, согнул одну ногу в колене, чтобы тот не перекатился на живот или спину и не подавился парализованным языком. Носилки сами свернулись в тубус, похожий на большой древний свиток. Олли все-таки приложил пальцы к вене на шее незнакомца. Пульс был слабый и неровный. Дыхание ― неглубокое, но странным образом уверенное. Какие бы сомнения и страхи не терзали его спасителя, этот человек собирался выжить и делал все то немногое, что от него зависело. Олли судорожно выдохнул. Это было так похоже на дни крушения Ковчега! Сколько разных людей он видел вот так лежавшими в ожидании помощи. Кто-то из них боролся до конца, кто-то сдавался очень быстро. Но лишь единицы выкарабкались. «Пожалуйста, пусть тебе повезет!» ― отчаянно пожелал главный инженер О’Донохью.
― Роб!
Олли обернулся на голос. И обомлел.
Сейчас, сидя в крохотной скорлупке катера на дне затопленной пещеры, он понимал, что то была не Агата. Сам он помнил ее сухой, белой, как снежинка, старушкой с яркими, темно-синими глазами, но даже на архивных фотографиях времен начала экспедиции доктор Беринг не выглядела такой великолепной. Хотя, может, именно такой представляли себе остальные жители Деревни легендарную хозяйку Медной Горы, превратившую огромную чашку Петри, которой был Вудвейл до прихода людей, в покрытый лесами чудесный мир.
Стоявшая перед Олифером женщина действительно выглядела волшебно: коса, словно сотканная из летней зари, сияющая кожа, подтянутая и вместе с тем мягкая фигура, и глаза. Глаза были теми самыми, Олли никогда бы не перепутал! Яркие, умные, проницательные. Даже больше, они словно видели его насквозь. Он тоже видел. Видел, как огромная аура, сотканная из доброты и понимания, окружавшая эту удивительную фигуру, таяла, как утренний туман, превращаясь в беспокойство. Это была не заполошная паника, нет, это был предвестник готовности действовать, адаптировать стратегию к изменяющимся обстоятельствам, готовности принимать решения. Ей так легко было довериться, и так просто за ней идти! Олли смотрел на нее, и в нем все сильней и сильней разгоралась уже почти совсем угасшая надежда. «Спаси его!»
Он развернулся и бросился к Птичке. Над площадкой вспыхнуло освещение. Олли вздрогнул, но не остановился. В катере перед ним промелькнуло сияющее лицо Инн. Девочка молчала с того момента, как они вылетели из Деревни, словно боялась спугнуть удачу, хотя наверняка в ее умной головке роились сотни вопросов. Куда мы летим? Почему прячемся? Зачем убегаем? Но в тот момент, когда он снова забирался в кабину, в ее глазах был только восторг: «Ты видел?!»
Холодный свет прожекторов растворялся в медовой заре. Олли обожгло желание никуда