Ремонт и модернизация «Рузвельта» исчерпали весь финансовый запас Клуба. Но нам еще нужны были деньги на приобретение провизии и снаряжения, на жалование экипажу и на текущие расходы. М-ра Джесепа не стало; страна еще не оправилась от финансового кризиса; все находились в бедственном положении.
И в этот момент, на самой низкой точке отлива, произошел поворот. Миссис Джесеп, хотя и была поглощена своим горем, сделала нам щедрый подарок, прислав чек на крупную сумму, благодаря чему мы смогли заказать необходимое оборудование и специальное снаряжение, на изготовление которых требовалось время.
Генерал Томас Х. Хаббард принял пост президента Клуба и добавил еще один чек на крупную сумму к тому вкладу, который он сделал раньше. Генри Пэриш, Энтон А. Рейвен, Герберт Л. Бриджмен – представители «старой гвардии», стоявшие плечом к плечу с м-ром Джесепом у истоков Клуба, теперь твердо встали на защиту Клуба как организации; остальные поддержали их, и кризис миновал. Но средства все же поступали со скрипом. Эта проблема не выходила у меня из головы, она не оставляла меня даже ночью, преследовала в навязчивых, рассеивающихся поутру сновидениях. Это был чертовски мрачный период, период отчаяния, один день дарил мне надежду, другой – убивал.
Мрак внезапно рассеялся, когда пришло письмо от м-ра Зенаса Крейна, крупного производителя бумаги, который уже вкладывал средства в одну из моих предыдущих экспедиций, но я не был с ним знаком лично. М-р Крейн писал, что он глубоко заинтересован этим проектом, что это проект, который должен получить поддержку каждого, кого волнуют действительно важные события и престиж страны, и попросил меня, если я изыщу такую возможность, о встрече. Я конечно ж встретился с ним. Он выписал чек на 10 тысяч долларов и пообещал что, если будет необходимо, даст еще. Свое обещание он сдержал и вскоре занял пост вице-президента Клуба. Чтобы описать, что значили для меня в тот момент эти 10 тысяч долларов, необходимо, по меньшей мере, перо Шекспира.
С этого момента средства стали поступать хоть и медленно, но стабильно, пока не составили сумму, которая при строгой экономии и хорошем понимании, что действительно нужно, а без чего можно обойтись, позволила закупить всю необходимую провизию и оборудование.
На протяжении всего периода ожидания на меня со всех концов страны лавиной шли письма от разных «чудаков». Моими корреспондентами стало колоссальное число людей, фонтанировавших идеями изобретений и схем, воплощение которых давало стопроцентную гарантию того, что Северный полюс будет открыт. Естественно, в списке идей, бередивших в то время умы, центральное место занимали летательные аппараты. Затем шли автомобили, способные передвигаться по льду любого типа. Один человек предлагал проект подводной лодки, которая, он уверен, могла совершать чудеса, правда, не было понятно, как выбраться на поверхность, если мы достигнем Полюса, путешествуя подо льдом[57].
Еще один малый хотел продать нам портативную лесопильню. У него была смелая идея установить ее на берегу Центрального полярного бассейна и изготовлять бревна определенной формы для постройки деревянного туннеля во льдах до самого Полюса.
Другой парень предлагал установить (в том месте, где предыдущий хотел поставить свою лесопильню), центральную суповарочную станцию и от нее проложить сеть супопроводов, чтобы горячий суп от центральной станции подавался к отдаленным отрядам экспедиции и люди, измученные переходом по ледяным дорогам к Северному Полюсу, могли согреться и восстановить свои силы.
Наверное, жемчужиной всей коллекции было изобретение под названием «человек – пушечное ядро»; его автор пожелал видеть именно меня в роли этого ядра. Он не раскрывал тонкостей своего изобретения, очевидно, чтобы я не украл его, но суть его сводилась к следующему: если мне удастся забраться в эту машину, установить ее в точно заданном направлении и смогу продержаться достаточно долго в этом устройстве, она успешно выстрелит мною прямо на Северный полюс. Он, без сомнения, был человеком одной идеи. У него было такое конкретное намерение выстрелить мною в направлении Северного полюса, что его, казалось, совершенно не заботило, что будет со мной в момент приземления и как я буду оттуда возвращаться.
Многие друзья экспедиции, которые не могли прислать денег, присылали какие-нибудь полезные детали экипировки, предназначенные для облегчения жизни или развлечения. В их числе были: биллиардный стол, разнообразные игры и несметное число книг. Незадолго до отплытия «Рузвельта», один из участников экспедиции имел неосторожность сказать одному из журналистов, что у нас недостаточно чтива, – и наше судно завалили книгами, журналами и газетами, которые прибывали буквально вагонами. Ими были завалены все каюты, раздевалки, столы в кают-компании, палуба, – все. Такая щедрость порадовала нас, более того, мы внезапно оказались обеспечены весьма неплохой литературой.
К моменту отправления «Рузвельта» мы были обеспечены всем необходимым, вплоть до коробок с рождественскими леденцами, по одной на каждого члена экипажа, – подарок миссис Пири.
Я испытываю глубокое удовлетворение от того, что наша экспедиция вместе с судном, экипажем и снаряжением была чисто американской. Мы не покупали зверобойное судно (ни ньюфаундлендское, ни норвежское), чтобы приспособить его для наших целей, как было в других экспедициях. «Рузвельт» был построен из американской древесины на американской верфи, оснащен двигателем американской фирмы из американского металла и спроектирован американскими конструкторами. Даже предметы обихода были американскими. Что касается состава экспедиции, то и о нем можно сказать нечто подобное. И хотя капитан Бартлетт и экипаж были ньюфаундлендцами, они наши ближайшие соседи, то есть, в сущности, наши двоюродные братья.
Экспедиция отправилась на Север на судне американской постройки, по проложенному американцами маршруту, под командованием американца, чтобы закрепить за собой свой трофей. «Рузвельт» был построен с учетом требований полярной навигации и на основании опыта, полученного американцами в шести предыдущих рейсах в Арктику. Мне исключительно повезло с участниками этой последней успешной экспедиции, ибо я имел возможность подбирать их из состава предыдущей.
Сезон в Арктике – это серьезное испытание характера. За шесть месяцев, проведенных бок о бок за полярным кругом, можно узнать человека лучше, чем за всю жизнь в городской среде. Есть нечто – я даже не знаю, как это назвать – в этих холодных пространствах, что сталкивает человека лицом к лицу с самим собой и со своими товарищами; если он человек, то в нем и проявляется его человеческая сущность; если он ничтожество, то становится очевидной его ничтожная суть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});