Однако долгие беседы с послом Толстым, отличающимся от большинства современников богатыми познаниями во многих сферах жизни, приносили мне спокойствие. С ним можно было беседовать о политике и тут же переключиться на внутренние проблемы губерний; он мог рассказать какую-нибудь историю из жизни почти на любую обсуждаемую нами тему. Благо, что опыт общения с турками у него имелся большой, а они, как известно, особенно советники султанов, объясняются весьма витиевато. Единственное, чего не мог делать Толстой, это, пожалуй, упражняться со мной в фехтовании, предпочитая отдаваться созерцанию просторов и питию шербета.
Как-то так получилось, что с собой в поездку я взял не облюбованную мной саблю, а подаренную Петром булатную шпагу, и, честно сказать, не пожалел об этом. Хотя сабля и оказалась коварнее прямой шпаги, но зато уступала ей в длине, что давало шпаге несомненное преимущество перед саблей при условии, что противники равны по технике.
Каждое утро начиналось для меня с разминки и часовой тренировки с шестью гвардейцами, попарно сменяющими друг друга. Что делать, тренировать полученные навыки жизненно необходимо, мало ли что может случиться в поездке. Да что говорить, достаточно вспомнить относительно недавнее покушение на меня в лесу. М-да, интересные дела…
Между беседами и тренировками я пытался вспомнить все то, что так или иначе может пригодиться Руси-матушке в будущем, старался анализировать имеющиеся у меня в наличии данные, представлять всю картину в целом. Дела шли медленно, со скрипом, частенько и вовсе откатываясь назад – в этом деле помощников мне было не найти.
Пришлось вспоминать всевозможные агрегаты для удобства работы и улучшения всего производства. К примеру, я таки умудрился вспомнить кое-что важное о порохе. Ведь не зря же патроны создаются именно в Петровке, надо только еще создание самого пороха на поток поставить, и все будет замечательно. Благо, что утечки информации не будет, за этим внимательно следит Михаил с десятком специально отобранных людей.
Как известно, в данный момент производство почти всего пороха в мире осуществляется чуть ли не в ступках. Но пару лет назад под руководством выдающихся мастеров порохового дела Егора Маркова и Ивана Леонтьева была усовершенствована сама технология получения дымного пороха: они ввели обработку тройной смеси под бегунами, что повысило плотность порохов и их стабильность при горении.
Вот только неприятные инциденты случались и здесь, поэтому мне в голову пришла мысль о том, чтобы воспользоваться изобретением одного из ученых своего времени. Хорошо, что в свое время удалось пару раз пробежаться глазами по интересной заметке в какой-то энциклопедии…
В середине XIX века какой-то мастер порохового дела – увы, но я не запомнил его имени – предложил совершенно новый способ уплотнения пороха, намного безопасней, нежели используемый сейчас. Его суть заключалась в следующем. Вместо бегунков и разнообразных бочек и прочей утвари порохового дела используются прессы, причем они должны быть строго определенной температуры – 100–105 °C.
Конечно, до такого прогрессивного способа изготовления первоклассного пороха еще далеко, но уже в это время мы вполне реально можем создать подходящие условия для этого. Тем более что паровую машину Димка уже создал. Осталось дело за малым!
* * *
Двадцатые числа июня 1709 года от Р. Х.
Где-то в Ионическом море
Полномочный посол государства Российского
Алексей Романов
Эгейское море осталось далеко позади, сегодня-завтра мы должны выйти в центральные воды Ионического моря, так что наше морское путешествие, как я очень надеюсь, в скором времени должно закончиться – ненадолго, но все-таки. Недели три – и мы, наконец, сможем высадиться в первом городе нашего посещения, Провансе.
В отличие от Петра, я предпочел начать свой путь не с Англии и Голландии, а с Франции. Пусть она сейчас находится в относительном упадке, но все же симпатий она вызывает много больше, нежели заносчивое островное государство. Увы, но батюшка так и не хочет понять, что союз с Англией, которого он так жаждет, не принесет России ничего хорошего. А вот если получится наладить отношения с Францией, то в будущем вполне возможно будет рассчитывать на нее в решении ряда «южных» вопросов, связанных с Османской империей, союзником которой она является. Да и общаться с почти побежденной страной много сподручнее, нежели с ее победителем.
Политика, знаете ли, скользкое искусство, в котором нет места личным привязанностям… Чушь! Я, по крайней мере, именно так считаю. Лучше иметь под боком одного надежного друга и союзника, чем постоянно ожидать предательства от временных друзей, не видя дальше своего носа.
Вот только, чтобы быть уверенным в том, что выбранный союзник именно таков, какой тебе нужен, необходимо соблюдать ряд взаимных условий. Одно из них, к примеру, такое – отдавать наследников и детей правителей на обучение в Россию; второе – никогда не позволять оседать на землях империи и союзника еврейским сынам, или же, наоборот, сразу уравнять их в правах при одном условии: все осевшие на Русской земле должны быть выкрестами.
Ну и третий пункт – один из главных, но не последний: тесно связать экономику союзника путами помощи и поддержки – в крайнем случае они могут стать и кандалами. Жестоко, некрасиво, в какой-то мере омерзительно, но крайне надежно, а самое главное, действенно. Если так будет продолжаться на протяжении нескольких поколений, то народ союзной державы может быть в дальнейшем ассимилирован, причем на добровольной основе.
– Стоп! У меня мысли куда-то не туда пошли, завернули не в то русло! – массирую свои виски.
Вечерняя прохлада приятно овевает разгоряченное от жарких дум тело, будто опытный опахальщик в полуденную жару. Новые идеи и мысли занимают свои места в голове, в надежде на то, что в скором времени и до них дойдет время.
Внезапно на палубе забил колокол, созывая личный состав наверх. За окном каюты резко похолодало, слабый ветерок полностью исчез.
– На нас движется шторм! – донеслось сверху на палубе.
Колокол продолжал надрываться, предупреждая команду о надвигающейся опасности. В окно каюты я увидел, как позади нашего корабля два барка выстраиваются в линию, зажигают на мачтах фонари, отдают команды флажками – на кораблях спешно готовятся к бою со строптивой стихией.
– Сейчас нас накроет! Паруса закрепить, обвязаться веревкой…
Голос капитана оборвался. О борт барка ударилась волна, следом за ней еще одна, больше первой. Через мгновение на лицо упали сотни капель, выводя меня из оцепенения. Хаотично мечась по каюте, я закрыл окна, быстро собрал все бумаги и книги, начал упаковывать их в стоящий в углу сундук, но внезапно пол подо мной поехал, я не удержался и упал на спину, зацепив локтем небольшую полку. Качка началась!
Морская качка усиливалась с каждой секундой, пару раз меня знатно приложило об угол стола, один раз, не удержавшись, я упал на пол. Постепенно на теле не осталось ни одного целого участка, один сплошной кровоподтек, да и только. Жизнь в очередной раз подбрасывала мне новое испытание.
Как я до сих пор не сломал себе шею, мне так и не удалось понять. Записи, которые я делал во время всего своего путешествия, с огромным трудом удалось затолкать в сундук, замок которого благополучно затерялся в недрах каюты. Дощатый пол скрипел, и казалось, что через мгновение эта посудина развалится пополам. Но нет, проходили минуты, а барк продолжал упорно противостоять стихии. Где-то вдалеке слышались голоса кого-то из команды…
Поворачиваю голову и вижу, как в очередной раз меняются местами потолок и пол.
Удар, вспышка боли, я теряю сознание…
– Ваше высочество, с вами все в порядке? – откуда-то издалека донеслось до моего сознания.
Открываю глаза и вижу, что передо мной на коленях стоит Егор, один из моих гвардейцев, обеспокоенно разглядывая меня чуть ли не со всех сторон.