Словно ей надо спрашивать. Все открыли рты. Можно услышать, как упадет иголка.
– Меня зовут Мона Девидсон. Как и все вы, добрые люди, сегодня я приехала в эту прекрасную церковь на свадьбу наших дорогих друзей леди Джорджины Крейн и Николаса Элбета, – Мона сделала паузу, чтобы усилить напряжение. Хорошо. Они покачиваются на краешках церковных скамей. – Все вы знаете, произошел ужасный несчастный случай. Самолет жениха упал в Ла-Манш, и Николас считается погибшим, – еще одна пауза. – Итак, конечно, свадьбы не будет. Но…
Мона позволила себе тусклую улыбку и многозначительно взглянула в глаза ближайшим слушателям, продлевая тревожное ожидание так долго, насколько осмелилась.
– Но леди Джорджина уверена, что Ник не хотел бы лишать вас прекрасного праздника. Он не хотел бы, чтоб вы оплакивали его. Для Ника Элбета жизнь была постоянным празднеством. Итак, вот что мы собираемся сделать. Вместо свадебного завтрака в Челси Мьюз, на который вы все были приглашены, мы хотим устроить поминальный прием завтра на рассвете.
И где же самое подходящее место для поминовения Николаса Альберта Элбета? Конечно, ступени Альберт Мемориала. С шампанским, икрой, танцевальным оркестром и самыми нарядными и веселыми людьми во всем Лондоне, пришедшими устроить ему великолепные проводы!
В финальном приливе вдохновения, Мона придумала импровизированную историю, согревающую сердца.
– Джорджина вспоминает страсть Ника к поэзии, как он обожал вслух читать стихи Кристины Розетти, потому что ее второе имя, кстати, тоже Джорджина. Любимые строчки Ника заставляют леди Джорджину думать, что у него было предчувствие.
Когда я умру, моя дорогая, Не пой грустных песен по мне. Не плачь у могилы, себя, обвиняя, При полной холодной луне.
Звенящая тишина, подчеркиваемая всхлипываниями. Ни одного сухого глаза.
– Запомните все. Альберт Мемориал, завтра перед рассветом. Как сказал бы Ник, приходите как есть: в вечерних туалетах, если вы с бала, в ночных рубашках, если из постели. Приносите подушки и пледы, ступени могут быть холодными. Мы хотим, что вы собрались и были готовы, бокалы наполнены и подняты в его память с первым лучом солнца.
– Ты безумна. Как я позволила втянуть себя в это? – Джорджина обессилено откинулась на подушки, когда «Ролле», наконец-то, смог отъехать от церкви. Поминки Николаса Элбета у Альберт Мемориала? Леди и джентльмены из прессы были вне себя от предвкушения интересных событий.
– А что еще ты сделаешь со всей этой едой?
– И что за тарабарщина насчет Ника и Розетти. «Не пой грустных песен по мне». Когда ты слышала это от Ника?
Промашка.
– Ах, это! Вдохновение момента. Я думала, что все англичане собаку съели на Розетти и Байроне.
– Умница!
Эми добавила масла в огонь.
– Мы должны были учить наизусть Розетти на уроках английского.
Джорджина быстро сообразила, что Эми чувствует себя отвергнутой.
– А ты самая умная из нас. Упорядоченная жизнь. Красивый муж. Дочь, блистательная разбивательница сердец, и самая восхитительная внучка. Ты должна рассказать нам секрет, Эми.
Эми покраснела от смущения и неуверенности.
Вопрос все разрастался и разрастался в голове Моны. Она больше не могла удержать его.
– А почему ты не откроешь нам свой секрет, Джорджина?
– Мой? Какой секрет?
– Ник, действительно, погиб?
– Мона! Как ты можешь спрашивать такое у Джорджины! Разве не видишь, как она расстроена?
– Успокойся, Эми. Я разговариваю с Джорджиной. Если бы мой жених погиб в море в день свадьбы, я бы лезла на стенку.
– Как ты часто говоришь, вздернутый подбородок и все такое! Мы, англичане, прячем наши чувства, – медленно проговорила Джорджина.
– Ты не ответила на мой вопрос. Ник, действительно, погиб?
– Я не поверю этому, пока не найдут его тело или…
– Или он не возникнет снова?
– С амнезией, как в фильме, который я видела по телевизору. «Случайный урожай», – сказала Эми. – Так романтично.
Вернувшись домой, Мона не избавилась от подозрения, что Джорджина знает больше, чем говорит. Она напомнила себе, как англичанка не проронила ни слова об отношениях с Ником Элбетом, пока, хоп, вот вам приглашение на свадьбу.
Но трагическая интрига начинала надоедать. Произошедшее между Джорджиной и Ником не имеет ничего общего с ней. Это просто пустая трата времени и сил. Надо сосредоточиться на собственном расписании и более важной причине ее приезда сюда, в Лондон. Эта причина – предстоящая постановка «Трамвая «Желание» и она, Мона Девидсон.
– Сидней?
Тот снял трубку после первого звонка.
– Это я.
– Мона?
Голос звучал настороженно, ослаблено. Она, действительно, сделала ему больно. Пресвятой Господи, что с ней происходит? Этот мужчина верит в нее. Он любит ее без всяких условий. Мона нуждается сейчас в нем. Она могла бы рассчитывать на него.
– У тебя странный голос. Ты один?
Ей нравится притворятся ревнующей к его несуществующим манекенщицам и стюардессам и обвинять в выдуманных любовных связях.
– Конечно, я один.
В его мрачности не было и намека на удовольствие.
– Не знаю, Сидней. Не могу оставить тебя и на пять минут. Что за духи я чувствую?
– О, Мона, ты для меня значишь слишком много. Я не могу больше выносить это. Ты заставляешь меня бегать по кругу. Я сдаюсь. Я не твоего уровня. Ты была права, оставляя меня дома. Я бы опозорил тебя перед твоими модными друзьями.
Заигрывать с ним – все равно, что ковырять ногтем дырку в бетонной стене. В Данном случае, учитывая их совместную историю, расстояние заставляло сердце чувствовать глубже или, по крайней мере, практичнее.
– Сидней у мне к тебе вопрос. Твой заграничный паспорт действителен?
Как может она задавать такой вопрос?
– Конечно, да. Ты же знаешь, я очень внимателен к таким вещам. А зачем это тебе?
– Я скучаю по тебе, Сидней. Я хочу, чтобы ты все бросил и привез сюда свою задницу. Не откладывая. Первым рейсом завтра утром, о'кей?
Рядом с мужчиной, подобным Нику Элбету, женщина всегда является спутником. С мужчиной типа Сиднея, она – центр Вселенной. Может, со временем Мона будет иметь то, что есть у Эми: солидный брак с надежным, солидным человеком.
Она не знала, что Эми тоже принимает решение об изменениях в своей жизни. Лу не сделал даже попытки позвонить ей. Любимая дочь тоже. Они оба, возможно, слишком злы на нее за то, что оставила их в тяжелом положении. «Что еще ты должна делать, Эми?» Эти слова ранят душу до сих пор.
Она скучала только по Дакоте, этому маленькому сладкому комочку. Роль бабушки напоминала ей, какое наслаждение дает материнство. Эми ее достаточно молода, чтобы иметь другого ребенка, но не от Лу. Тот ясно дал понять, что против. Сэнди это тоже не понравится. Выбора не остается: ей надо решиться на кардинальные изменения, но никто не сделает их за нее.