С первыми лучами солнца Джорджина проснулась и потянулась к нему, чтобы тут же понять, что его нет.
– Ник? Где он?
– Ник, где ты?
В ванной? На кухне? Готовит кофе?
Выбравшись из постели, она увидела то, что выглядело как кровь на зеркальной двери ванной комнаты. Это была записка от Ника, написанная губной помадой.
«Не смог найти чертову ручку. Бесконечные дела. Увидимся вечером за чаем. Люблю. Н.»
Настоящая удача, что американки приезжают сегодня утром. Поездка в аэропорт отвлекла от мыслей о бесполезности ее терпения. В послании Ника говорилось о времени чаепития. Она подождет. Потом, если он не появится, будет вынуждена что-нибудь предпринять. Что именно, вот в чем вопрос. А пока ланч с американками отвлечет и развлечет Джорджину. Надо признать, обе хорошо сохранились. Они, на самом деле, были единственными «настоящими подругами». Джорджина избегала близких отношений с женщинами, чтобы защитить свою тайную жизнь с Ником Элбетом. Что касается деловой сферы, женщины из области моды, политики и прессы относились к ней хорошо. Ее ценили за привычку быть верной слову и поддержку благотворительных мероприятий. Женщины приглашали ее на вечеринки и загородные уик-энды, она отвечала великолепными приемами в Челси Мьюз. Сельская местность не привлекала Джорджину, она предпочитала уик-энды в городе.
Джорджина решила на время выкинуть из головы мысли о Нике Элбете и насладиться ланчем в компании американок, вспоминая старые времена. Они собрались в изначально принадлежавшем ей доме. Старая гостиная и три маленькие спальни стали сейчас одним огромным салоном под стеклянной крышей, эклектично[42] обставленным старинной и современной мебелью.
– Три Мьюзкетера!
Они чокнулись хрустальными бокалами и едва не умерли от смеха, предавшись воспоминаниям.
– Я очень обязана вам. Больше, чем вы думаете, – сказала Джорджина. – Если бы вы вдвоем не подтолкнули меня, я бы никогда не стала «Леди Старина» и продавала бы с лотка дамские панталоны.
Они болтали обо всем. Развод Моны, пластическая операция, едва не погубившая ее карьеру, триумф в постановке «Трамвая «Желание», который сделает ее звездой. Замужество Эми с красивым профессором, побег дочери и рождение Дакоты, «самой красивой малышки в мире».
– За исключением Грега и Мелиссы, конечно! – Мона должна защищать собственную материнскую гордость.
По мере приближения вечера, они обсудили экономику, здоровье, Джорджа Буша, Джона Мейджора, СПИД, рок-н-ролл, мужей Лиз Тейлор и достигает ли принцесса Диана оргазма. Короче говоря, они вспомнили все и всех, кроме Ника Элбета.
Мона и Эми тщательно избегали этой темы. В конце концов, Джорджина сказала:
– Уверена, вы мечтаете услышать о Нике. Я знаю, вы обе влюбились в него. А кто бы не влюбился? Но это было почти двадцать лет назад. Вы, возможно, даже не помните, как он выглядит.
Они не осмелились обменяться взглядами или заговорить, пока Джорджина ходила за последней фотографией.
Американки согласились, что Ник ни капельки не изменился, оставаясь таким же безумно привлекательным.
– Но когда же мы увидим его во плоти? – смело спросила Мона.
Джорджина резко сменила тему.
– Помните те посылки с «гуманитарной помощью», которые присылала мама Моны?
Вторая мировая война закончилась более, чем за два десятилетия до их совместного лета, но этот факт не останавливал Рахиль Давицки от отправки им шоколадок, растворимого кофе, чайных пакетиков и рыбных консервов.
– А что за история с твоим дядей Джейком? – подсказала Джорджина.
Это самая старая в мире еврейская история, рассказываемая каждым комиком.
– Ты имеешь ввиду, как дядюшка Джейк был сбит автобусом на Пятой Авеню? – спросила Мона.
Это было именно то.
Мона достаточно хорошо знала публику, чтобы увидеть – Джорджина чем-то обеспокоена. Она смеялась, опустив голову, глаза были напряжены.
– Ну, так вот. Дядюшка Джейк переходил Пятую Авеню, как вдруг его сбивает автобус. Сбегаются люди. Женщина вытирает ему лицо носовым платком. Мужчина сворачивает свой пиджак и подкладывает под голову дядюшке Джейку. Приезжает скорая, санитар склоняется над ним. «Мистер, мистер, ответьте мне. Вам удобно?»
При взгляде на их лица, Мона подумала, что если бы постановка «Трамвая «Желание» провалилась, она всегда бы могла получить работу комика.
– Удобно? – дядюшка Джейк пожал плечами. – Я получил все, за исключением нескольких долларов.
Эми покраснела так же ярко, как и всегда.
– Мона, я должна сделать признание.
– Я что, Мать Тереза? – вино ударило в голову.
– Я помню, как ты рассказывала эту историю в первый раз. Мона! До меня не дошло!
Постепенно смех стих, разговор иссяк. Перевалило за пять часов. Вопрос повис над ними, как грозовая туча. Где Ник?
– Мои дорогие, я не могу даже представить, где Ник. Должно быть, болтается где-то. Вот оно, счастье зрелого романа – не нужно каждую минуту волноваться о местонахождении партнера.
Мона подхватила.
– Я бы не возражала вздремнуть.
– Я тоже, – эхом отозвалась Эми.
Горе Джорджины было очевидно обеим. Все согласились немного отдохнуть и позже решить вопрос с ужином. Джорджина была уверена, что к тому времени узнает новости о Нике.
– Мы забыли отдать ей подарки! – воскликнула Эми, когда подруги возвращались в свои комнаты.
Они с Моной для шутки купили кучу вещей типа съедобных колготок, а настоящий подарок – великолепная серебряная рамка.
– Возможно, нам надо подождать. Может, свадьбы не будет.
– Ты удивляешь меня, Мона Девидсон. Отвратительно говорить такие вещи. Джорджина не отпечатала бы эти дорогие позолоченные приглашения, если бы не собиралась устраивать свадьбу.
ГЛАВА 29
НЕЗАБЫВАЕМАЯ СВАДЬБА
Для двух американок это становилось просто болезненно очевидным. Ник Элбет улетел из клетки. За три дня после их прибытия в Челси Мьюз они его не видели – ни за чаем в первый вечер, ни за ужином, организованным в их честь Джорджиной на следующий день, ни во время приготовления к завтрашней церемонии.
Оправдания Джорджины были явно высосаны из пальца, когда та извинялась, что ему нужно прояснить какие-то деловые вопросы в Париже, срочно увидеться с банкиром в Цюрихе, забрать свадебный костюм, сшитый личным портным в Милане. «Такая скука, правда!» Джорджина относилась к его отсутствию весело, словно это пример всего лишь бездумной неорганизованности.
Интимная атмосфера девичника сменилась напряжением. «Вздернутый подбородок в действии», – подумала Мона. Хозяйка продолжала окружать их гостеприимством и вниманием, и в то же время воздвигла невидимый барьер между гостями и собой. «Гибралтарская скала», – подумала Эми.