приграничные городишки с расквартированной там в немыслимых
количествах солдатней мы тоже старательно огибали. Вообще, чтобы не
привлекать лишнего внимания, я предлагал перекрасить наш обоз в
нейтральные цвета и двигаться, изображая туристов, жаждущих искупаться
в Казмадском море. Далее следовало пространное объяснение, что с
нетерпением искупаться в этом, несомненно, сказочном водоеме желают
лишь сказочные идиоты и самоубийцы из-за кишащей в сих водах не менее
сказочной нечисти. Туда, оказывается, и рыбаки наведываются с риском
для жизни, что делает вкус местной рыбы еще более пикантной, а
стоимость морепродуктов — совсем запредельной. При этом насчет
банальной перекраски вагона и разработки новой легенды никто лишних
действий совершать не собирался и более гениальных идей не высказывал.
Всех устраивало прикидываться циркачами. Ну и я рыпаться перестал.
Лень — страшная штука!
Двое суток мы ехали без приключений. В пути встречался разный люд:
и крестьяне, и торговцы, и солдаты, и простые путники. И все как
дошколята провожали нашу повозку восхищенными взглядами, что меня
лично раздражало и нервировало. Чересчур много внимания к секретной
операции. А один раз к нам прицепился вообще странный пассажир. Одет
он был прилично, даже слишком прилично для обычного путешественника.
Будто минуту назад вышел из театра и уже собрался в ресторан. Этот
непонятный тип оказался единственным из всех, кто шел с нами в одну
сторону и осмелился попросить подвезти. Веских причин отказать ему не
придумали, поэтому пришлось взять на борт. Естественно, наши
традиционные беседы относительно задания смолкли. Впрочем, вообще все
старались свести общение к минимуму, дабы не выдать незнакомцу лишним
словом свое мидлонское происхождение. Один лишь общительный Дрозд взял
на себя функцию развлекать попутчика непринужденной беседой. Однако
несмотря на, казалось бы, увлеченный разговор с рядовым, возникало
ощущение, будто загадочный пассажир цепким взглядом не оставлял без
пристального внимания ни одной детали наших действий и не пропускал
мимо ушей ни одного шепота. В общем, все вздохнули с облегчением,
когда этот молодчик наконец покинул обоз. И, на свою беду, начали
активно дискутировать по поводу его подозрительной личности, перебирая
все варианты, кем попутчик мог быть и что мог бы сделать, узнай он про
нашу миссию.
Уже потом, к вечеру, когда все успокоились и начали забывать
странного человека, я наткнулся взглядом на интересную и коварную
вещицу. Это был камешек — точно такой же камешек, что лежал в моем
кармане, когда я соблазнял Гиссандру. Жучок-диктофон, в общем. И кто
его подкинул — догадаться не составило бы проблем даже отъявленному
олигофрену. Сначала я поднял находку, привлек всеобщее внимание
выпученными глазами и приложил палец к губам, а затем показал
зачарованный приборчик. Атом и волшебник сразу сообразили в чем дело,
рядовые же с подобными артефактами, видимо, никогда не сталкивались,
поэтому подобный вопрос следовало ожидать:
— Это что за штука? — интересовался Черпак.
— Страпон, — ответил я. — Пошли, покажу, что это такое.
Жестами я предложил остальным вести дальше непринужденную беседу и
начал тихонько по одному выводить всех наружу и объяснять, в чем дело.
Вскоре рядовые солдатскими байками пудрили мозги тем, кто подслушивал
нас через волшебный камень, а мы с волшебником и поручиком держали
совет на улице.
— Итак, ему все известно, он слышал все наши разговоры, —
констатировал Атом.
— А нам неизвестно, что он предпримет дальше, — продолжил Скокс.
— Что если этот казачок уже успел доложить о нас всем подряд, и за
нашей телегой теперь охотится пол-казмадской армии? — забеспокоился я.
— Вряд ли, — успокоил Атом. — Он, скорее всего, еще анализирует
данные.
Решение созрело мгновенно:
— Предлагаю в таком случае устроить для нашего слушателя небольшой
радио-спектакль.
Знающие мои методы коллеги по заданию заинтересовались.
Через минуту я вовсю подмигивал рядовым, в смысле, чтобы
подыграли.
— И все-таки, если это был шпион, представляю, как бы его наградил
король Ванко, возьми он всех нас, а? Что скажете? — Я вновь принялся
обсуждать личность нашего туманного попутчика.
— Да уж, купался бы в золоте, наверное, до конца своих дней! —
поддержал меня Дрозд.
— Не, вы что! — встрял Атом. — Куда бы он в одиночку сунулся? Надо
быть полным елупнем, чтобы соваться на нас без прикрытия. Скорее
всего, подмогу вызвал бы.
— Ага, и дели тогда с подмогой барыши на всех, — заметил Скокс. —
Я бы на его месте нашел способ взять нас в одиночку. Ну, нанял бы пару
наемников за гроши, друзей в конце концов позвал.
Еще с полчаса мы спорили, как нас лучше всего было бы взять в
плен, а потом все разом взяли да и занемогли. По легенде, от скудных
кулинарных способностей Черпака.
— Ох, как живот болит! — причитал каждый из нас. — Черпак, ты нас
чем накормил?
— Ах, — добавлял я. — Так плохо мне бывает лишь когда я шампанское
с водкой на Новый Год мешаю!
А Черпак оправдывался:
— Да разве ж я специально? Мне самому плохо — хоть помирай!
Вот так была заброшена вкусная наживка. Расчет был на то, что
жадный до королевской похвалы разведчик ломанется к нам как одинокий
стервятник на легкую добычу, без посвящения в детали сослуживцев и
начальства, чтобы отличиться перед королем лично в поимке лазутчиков.
Благо, изображать стенания пришлось недолго. Спектакль под
названием «тяжелое отравление шпионов», развернутый на тактически
подготовленной к нападению местности, длился не больше часа. Вскоре
холм, на котором раскинулся наш страдающий лагерь, был окружен
десятком вооруженных людей, среди которых со сверкающей улыбкой
крутился наш попутчик. В негустой группе бойцов к тому же ошивался
какой-то древний седой старикан. В целом, как мы и планировали, наш
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});