Читать интересную книгу Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность - С. А. Федченков

Как видим, сходных слов во всем этом отделе можно насчитать не более шести (т. е. 12%); да из них четыре — оказываются собственными именами. Поэтому текст Киприана нельзя назвать даже.переводом Contra haereses; это такая же свободная передача содержания, как в VII главе Adversus Valentinianos Тертуллиана. А в таком-случае нельзя говорить и о зависимости или даже знакомстве св. Киприана с латинским переводом труда Иринея.

Весьма возможно, что у первого был под руками греческий подлинник Contra haereses, и он передал в свободной форме одно лишь место из него на латинском языке, сделав, таким образом, свой собственный перевод.

Массюет, предвидя подобный вывод, указывает на то, что Киприан, будто бы, не знал греческого языка.[1772] Однако Иордан справедливо возражает ему, что в первой половине III в., когда жил св. отец, греческий язык продолжал еще быть общераспространенным литературным языком. К тому же Киприан, происходя от богатых родителей, получил хорошее образование.[1773] Поэтому говорить уверенно о незнакомстве его с греческим языком не приходится; тем более что ни Массюет, ни кто другой своего настоящего положения не подкрепляет никакими доказательствами.

Позднейшие, а отчасти и современные Тертуллиану и Киприану христианские писатели, оставившие свои труды на латинском языке, не обнаруживают также никаких следов знакомства с латинским Иринеем. Между тем большинство их, как Новациан, Руфин, Иероним и, вероятно, Лактанций и Викторин знали хорошо, вообще, творения св. отца.[1774]

Особенно характерно молчание о латинском переводе Contra haereses у Лактанция, Руфина и Иеронима. Первый по справедливости считается знатоком греческой и латинской литературы прошедшего и своего времени. И если у него нет никаких следов и упоминания о латинском Иринее, значит, последнего не было в то время.

Руфин перевел на латинский язык «Историю» Евсевия. В ней, как известно, масса выдержек на греческом языке из Contra haereses. Если бы у Руфина был или вообще в его время существовал латинский перевод труда Иринея, он, по всей вероятности, воспользовался бы им для облегчения своей работы. Между тем Иордан, тщательно проверивший и сравнивший перевод Руфина с греческим подлинником Евсевия и латинским Иринеем, вполне определенно утверждает, что у Руфина нет решительно никаких следов знакомства с последним, и перевод его сделан самостоятельно с греческого оригинала.[1775]

Иероним же не только ничего не говорит о латинском переводе Иринея, но прямо причисляет св. отца к греческим писателям.[1776] А голос этого биографа св. отцев должен быть принят во внимание. Он тщательно собирал сведения о них; и если бы ему был известен латинский перевод Contra haereses, он не преминул бы упомянуть об этом.

Ясные следы пользования латинским переводом труда Иринея обнаруживаются лишь у блаж. Августина в его сочинении Contra Julianum. Чтобы убедиться в этом, достаточно простого сравнения соответствующих текстов.

Например, IV, 2, 7 Contra haereses читается:

у б лаж. Августина: в латинском переводе Иринея: «Non aliter salvari Homines ab antiqua serpentis plaga, nisi credant in eum, qui secundum similitudinem camis peccati in ligno martyrii exaltatus a terra, omnia traxit ad se et vivificavit mortuos».[1777] «Non aliter salvari homines ab antiqua serpentis plaga, nisi credant in eum, qui secundum similitudinem camis peccati in ligno martyrii exaltatur a terra et omnia trahit ad se et vivificate mortuos».[1778] или Contra haereses. V, 19,1 у блаж. Августина; в латинском переводе Иринея: «Quemadmodum adstrictum est morti genus humanum per virginem, salvatur per virginem, aequa lance disposita, virginalis inoboedientia per virginalem oboedientiam. Adhuc enim protoplasti peccato per corrup-tionem primogeniti emendationem accipiente, serpentis prudentia de-victa per simplicitatem columbae, vinculis illis resoluti sumus, per quae alligati eramus morti».[1779] «Et quemadmodum adstrictum est morti genus humanum per virginem, salvatur per virginem: aequa. lance disposita, virginalis inoboedientia per virginalem oboedientiam. Adhuc enim protoplasti peccatum per cor-ruptionem primogeniti emendationem accipiens et serpentis prudentia devicta in columbae simplicitate, vinculis autem illis resolutis, per quae alligati eramus morti».[1780]

Как видим, разница здесь лишь в 2-3 словах; и та должна быть по своей незначительности отнесена скорее на счет описки переписчиков. Сходство же прямо поразительное. И его ничем иначе нельзя объяснить, как тем, что Августин взял свой текст из настоящего латинского перевода труда Иринея.

Приведя выдержки, Августин к тому же нигде не говорит, что это его собственный перевод. Между тем подобные замечания нередки у него при цитации других отцев, писавших по-гречески.[1781]

О знакомстве его с латинским именно переводом Contra haereses свидетельствует и то обстоятельство, что он причисляет св. Иринея к латинским писателям, понимая под этим выражением людей, пи-савших на латинском языке.[1782] Может быть, греческий подлинник труда Иринея был ему вовсе неизвестен.

Во всяком случае, из всех приведенных данных с несомненностью ясно, что латинский перевод Contra haereses существовал во времена Августина и даже несколько раньше. Однако, принимая во внимание сказанное нами по поводу Тертуллиана, Киприана и других предшествующих писателей, дату появления его нельзя особенно отодвигать назад. Вторая половина IV в., указанная Иорданом, и по нашему мнению, наиболее сюда подходит.

Дальнейших свидетельств о существовании латинского Иринея не имеется почти до IX в., к которому относятся некоторые сохранившиеся рукописи Contra haereses (см. о них выше). Только в одном из писем папы Григория Великого дается любопытное сообщение. Эферий, епископ Лионский, живший в конце VI и начале VII в., обратился к нему с просьбой прислать биографию и творения Иринея (имеется в виду, вероятно, именно латинский текст). Папа в ответ пишет, что ни того, ни другого в Риме не могли найти.[1783]

Этот ответ, да и самая просьба Эферия весьма характерны. Очевидно, ни в Лионе, ни в Риме не было еще в начале VII в. латинского Иринея.[1784]

Но как же тогда понимать свидетельство творений Августина? Лучшим объяснением является предположение Иордана, что у Григория Великого мы видим лишь косвенное указание на место появления перевода. Если в Риме и Лионе он не был известен еще в VII в., значит, и сделан был не здесь, а где-либо вдали от места служения св. Иринея и столицы мира. Но где же? Цитаты Августина подсказывают вероятный ответ. Очевидно, таким местом была Северная Африка, где жил этот отец. Поэтому перевод был известен ему еще в начале V в.; а до Лиона и Рима не дошел и в VII.[1785]

Поводом к появлению перевода можно принять вслед за Додвелем[1786] борьбу с присциллианистами, которых Церковь считала за гностиков.

Подтверждением мнения Иордана о времени его появления служат и цитаты из Священного Писания, в большом числе имеющиеся в Contra haereses. В передаче их на латинский язык замечается — с одной стороны — близость к греческому подлиннику, когда буквально, слово за словом приводятся греческие выражения, хотя бы они отличались даже от других существующих текстов Библии.[1787] С другой, весьма многие из них, несомненно, приведены по латинскому тексту до-Иеронимовой церковной Библии, отличному местами от греческих цитат Contra haereses.[1788]

Первое совершенно понятно: переводчик, вообще говоря, рабски следовал своему первоисточнику, буквально передавая его. И тем интереснее второй факт, когда, вопреки своему обычаю, он цитирует места Священного Писания по латинской церковной Библии. Такая перемена, или непоследовательность, находит себе объяснение в том, что, очевидно, последний текст был весьма авторитетным для него и общепринятым в латинских странах того времени. В науке же появление латинского перевода Библии относится обычно к III в.[1789] В соответствии с этим, время общего признания авторитета его нужно полагать-столетием позже.

А в таком случае мы снова приходим к середине IV в., как наиболее подходящей дате латинского перевода Contra haereses.[1790]

Что касается самого латинского языка этого труда, формы выражения и т. п., то, как справедливо отметил Иордан, он не представляет таких характерных особенностей, чтобы по нему время перевода можно было отнести к определенному периоду. Но во всяком случае анализ его не дает никаких оснований отрицать возможность появления перевода именно в IV столетии.[1791]

Кто был переводчиком Contra haereses, установить невозможно по отсутствию данных. Иордан высказывает предположение, что это, может быть, Викторин Петавский, живший в IV в. Указание на него немецкий ученый хочет найти в сообщении Иеронима, что Викторин написал сочинение против всех ересей.[1792] Такого труда не сохранилось доныне. Совпадение же заглавия его с Contra haereses и дало повод Иордану думать, что Иероним ошибочно приписал Викторину сочинение Иринея, между тем как тот был только переводчиком его.[1793] Однако уже сам немецкий ученый сознается, что не отваживается защищать свое мнение, основанное, в сущности, лишь на совпадении заглавий;[1794] и помещает даже заметку о нем в примечании, под строкой.