Эту эмоцию. Ему необходимо было сохранять молчание в душе. И пустоту.
– Он не всерьез, – сказала Халила, с извинением улыбнувшись ему. «Не надо, не улыбайся мне. Из вас всех твою улыбку мне вынести сложнее всего». Халила сегодня выглядела особенно ярко; красивый, роскошный шелк ее платья – красного, как вино этим вечером, с сочетающимся хиджабом с золотой вышивкой, – выглядели куда лучше, чем то, в чем она ходила последние шесть месяцев. Она выглядела… счастливой. – И он точно не желает оскорбить тебя или твоих родных, Джесс.
Джесс почувствовал, как его губы растягиваются. По глазам Халилы Джесс понял, что ему удалось, что его пустые улыбки до сих пор выглядят убедительно.
– Простите, а Дарио что-то сказал? Я и не заметил, – сказал Джесс. Дарио усмехнулся, продемонстрировав свои зубы. Дружелюбно, но не слишком, в своей манере. В его глазах пылал некий дикий огонек, подавленная паника. И на жуткое мгновение Джесс испугался, что тот скажет что-нибудь, что всех расстроит.
Он не мог забыть, как выглядел Дарио сегодня утром. Несмотря на все его разговоры о ходах в шахматах и стратегиях, хладнокровных расчетах и сложных решениях… когда Джесс расписал перед ним окончательный варианта их плана, тот вздрогнул. Сильно. «Должен быть иной способ».
Джесс убедил Дарио, что иного способа не было, и отчетливо увидел в тот момент страх на лице друга. Пришлось поверить, что Дарио достаточно силен, чтобы сделать то, что потребуется. Он был единственным, кому Джесс мог доверить подобное дело.
Единственным, помимо другой, жизненно необходимой детали пазла.
– Морган придет? – спросила Халила. – Я ждала ее…
– Сейчас, я надеюсь, – раздался голос Морган, и она появилась из-за двери. Выглядела она просто умопомрачительно – в длинном облегающем платье из бархата цвета темного золота и черном бархатном жакете, который подчеркивал ее нежные изгибы. Волосы ее ниспадали блестящими кудрями, и Джесс тут же вспомнил, каково это – ощущать ее кудри в своих пальцах, ее губы на своих губах. Джесс не хотел вспоминать, но бывают моменты, яркие моменты, которые сияют даже во тьме.
Улыбка Морган разбила сердце Джесса на миллионы осколков, и ему пришлось отвернуться, сделав вид, будто он поднимает книгу, которую специально перед этим задел и уронил со стола, потому что реальный мир душил его, воруя кислород из легких. Джессу хотелось закричать. При виде той силы, которая наполняла глаза Морган, при виде ее смирения перед будущим, хотя она знала, что ее ждет… вынести все это оказалось сложнее, чем думал Джесс.
Морган знала. Дарио знал. Брендан и Анита знали. Но на этом все. Все остальные, все-все, понесутся в ужасное будущее на дикой скорости, столкнувшись с… невообразимыми последствиями.
Джесс сглотнул и снова ощутил привкус дыма горящей Филадельфии на языке. Ему показалось, что стены вокруг него сжимаются. Перед глазами вновь появилась рухнувшая башня ратуши.
«Спокойно, – сказала другая его часть, та, что обладала фасадом с улыбкой, гордой спиной и ложью. – Все почти закончилось».
Они стояли в огромном, мрачном зале, стены которого украшали темные деревянные панели, ждали остальных. Ждали Вульфа с Санти и Брендана с Каллумом Брайтвеллом.
Вульф и Санти прибыли вместе. Оба в парадных нарядах, как и приказал Каллум; Вульф всем назло пришел в профессорской мантии, натянутой поверх черного бархатного пиджака. И, если не считать этого пиджака, выглядел он, в общем, как и всегда.
Санти, как и Дарио, был в парчовом пиджаке. В его одежде сочетались темно-синие и черные цвета, которые выглядели достаточно неброско и лишь слегка подчеркивались серебряными пуговицами, которые поблескивали спереди и на манжетах.
– Вы отлично выглядите, капитан, – сказала Глен.
– Мне приходилось носить парадную униформу. Это то же самое. – Санти выглядел дерганым, подумал Джесс, будто бы чуял приближающиеся неприятности. Джесс сделал незаметный шаг назад и остановился рядом с Морган, в углу. Если Санти искал признаки проблем, Джессу не хотелось, чтобы капитан заметил его пустое выражение лица, как не хотел, чтобы и Глен обращала на него много внимания.
Джесс мог вот-вот сорваться, и, может, это произойдет всего на секунду, но если кто-то из них его увидит…
– Джесс. – Он посмотрел на Морган, и она положила ладони ему на щеки, потянув к себе для поцелуя. От изумления все тревоги Джесса стихли на долгое, сладкое мгновение, а когда поцелуй подошел к концу, Морган осталась рядом, все еще касаясь его губами, чтобы прошептать:
– У нас все получится.
Джесс кивнул и взял ее руки в свои. Сделал вдох, а потом выдох, и снова отыскал внутреннее равновесие.
На дальнем конце зала распахнулись широкие двойные двери, и вошел Брендан. Он тоже был в официальном наряде, только его пиджак оказался темно-серого цвета, а под ним красовался синий шелковый жилет. Никакого галстука, вместо него Брендан предпочел свободный шейный платок.
– Дамы и господа, – произнес Брендан, и его голос разнесся раскатистым эхом по огромному помещению, окутав книжные стеллажи и резные диванчики, стулья и стены. – Ужин подан. Прошу за мной.
– Лживый гаденыш, – проворчал Джесс и протянул Морган руку. Она взяла Джесса под локоть, и ее легкое прикосновение, пусть и через пиджак, кажется, пронеслось покалыванием по его коже.
– Я все слышал, – сказал ему Брендан, когда они проходили мимо.
– А мне не стыдно, – ответил Джесс. Они случайно соприкоснулись тыльными сторонами ладоней, и когда Джесс покосился на брата, то увидел, что лицо у того бледное, но спокойное. Брат справится.
За праздничными столами в обеденном зале было не меньше сорока посадочных мест, и почти все они уже были заняты гостями Каллума Брайтвелла, если не считать стульев, оставленных для Джесса и его друзей. Аниты не было, она ждала на своем корабле.
Когда Джесс всех завел в зал, с Томасом и Глен, Дарио и Халилой, шагнувшими следом, мужчины и женщины за столами молча встали, поджидая. Как только друзья подошли к своим местам, а Брендан устроился у правой руки Брайтвелла на дальнем конце во главе стола, па Джесса произнес:
– Всем добро пожаловать, – и занял свое место.
Последовала волна шорохов и шуршаний, а затем все снова сели, и начали подавать блюда. Джесс оказался сидящим рядом с неряшливым пожилым мужчиной в таком поношенном костюме, какому давно не помешало бы найти замену. Джесс с трудом его вспомнил. Это был контрабандист по имени Аргент. Морган, расположившаяся за столом напротив Джесса, оказалась сидящей рядом с мужчиной помоложе, со шрамом, его звали Патель, и он явно чувствовал себя очень комфортно в своем вечернем наряде. Ужин продолжался в настроении безупречной элегантности, блюдо за подаваемым блюдом, но