Пока мы с Ольгой обсуждали эти поразительные откровения, вышедшая откуда-то из недр помещения женщина убрала осколки, протерла пол, а хозяин принес две чашки капучино с двумя рюмочками пахучего ликера. Как он выразился (в Ольгином переводе) – «компенсация от лица администрации за возникшее неудобство». Вот так! Никакого расследования причин этого «неудобства» и предъявления вполне обоснованных претензий в мой адрес не было. Святое правило западного бизнеса – клиент всегда прав и должен остаться довольным уровнем обслуживания…
А Ольга рассказала, что Марк попросил ее по возвращению в Руссию связаться с неким Евгением Цивошвехом (его e-mail он ей дал) и передать ему некоторые бумаги из архива покойного отца – этот руссийский исследователь, сказал ей Марк, вместе с «господином Юлаевым, автором первой книжки, где достаточно подробно рассматривается теория отца о параллельных мирах и впервые опубликовано письмо Эйнштейна к юному Хью», занимается составлением его биографии и, по мнению Марка, «весьма глубоко влез в тему».
После того, как я ей представился, уже по ее вине чуть не упала на пол ликерная рюмка, принесенная хозяином в компенсацию первого «неудобства». Я ее поймал на лету, тем самым избавив заведение от дурной бесконечности компенсаций…
И закончилась наша чудесная во всех смыслах этого слова встреча тем, что я проводил Ольгу до машины, где она передала мне пакет с документами от Марка Эверетта.
Здесь я должен покаяться – документы до сих пор находятся у меня и в Тормасоке о них ничего не известно. О причинах этого умолчу, пользуясь конституционным правом на неприкосновенность своей «privaci» – частной жизни.
Но по секрету же скажу для любопытствующих, что готов отправить письмо в Тормасок, ежели с какой-либо оказией я получу давно ожидаемое известие: «Я совершенно уважаю те побуждения, коими Вы были подвигнуты, и не пожалею усердия на благожелательство комиссии Вашей, утешаясь той мыслию, что сколь ни печален к ней повод, но уже самое изъявление доверия Вашего ко мне чувствительно умягчает сей чаши горечь».
Нет такой ситуации, из которой бы не было «подземного квантового хода»!
Эту мысль вызвал во мне, вероятно, последний глоток кофе из «лягушачьей» чашки, которую я немедленно по опустении поместил на стол, тем самым увеличив насыщенность предметами его столешницы, бремя которой предметами материальной культуры описано мною выше…
Глава 16
...
О роли химии в формировании научного взгляда на мир молодого Эверетта, рассуждении по вопросам идейного приоритета в связи с существованием фантастической литературы, извлеченных из «Гибралтарской папки» новых деталях взаимоотношений Хью и Карен, пресс-конференции патриархов фантастики в Сосновой роще, а также о степени дотошности научно-исторических исследований Цивошвеха.
Наука ныне полна романтики —
Планк, Лобачевский, Эйнштейн, Дирак…
А где-нибудь на просторах Атлантики
Живет на краю эпохи дурак.
…Вы, умники, знаете все о природе,
А вот русалку целует дурак.
В биографии, составленной Цивошвехом, было упоминание о дружбе молодой Карен Круз Андерсон (жены знаменитого фантаста Пола Андерсона) с Эвереттом во времена, когда она была «студенкой-филологиней», а Хью – студентом инженерно-химического факультета Католического Университета Америки в Вашингтоне. Это конец 40-х – начало 50-х годов прошлого века.
Будущий первопроходец действительно научного пути по новым измерениям мира начинал как химик, и, думается, именно через химию, прежде всего заинтересованную в постижении тайн строения атомов, участвующих в химических превращениях, он обратился к квантовой механике и в ней нашел основания для своей теории.
Я назвал Эверетта первопроходцем… Здесь важны два аспекта. Первый – это своевременность открытия. Второй – его исторические корни, поскольку ничего «абсолютно нового» просто не бывает.
Начнем с первого. Я не считаю, что работа Эверетта была своевременной. Ему «не повезло» – для того, чтобы получить признание, он должен был и родиться, и сделать все свои открытия лет на пятьдесят позже. Вообще существует эмпирическое правило – чтобы тебя заметили, не следует слишком вырываться вперед. Лучше всего быть впереди «на грудь». Дальше – хуже. И максимум, что ещё можно себе позволить, если ты хочешь прижизненной славы – это на шаг. Если на два – тебя уже будут видеть только самые завистливые коллеги, а от них признания, разумеется, не дождёшься. Эверетт был впереди шага на 2,5–3. Это спасло его от завистливых, которые уже не смотрят так далеко, и ещё оставило шанс для совсем молодых не забыть о нем, когда они станут маститыми. В общем, эвереттизм оказался почти выкидышем, и только счастливое стечение обстоятельств сохранило ему жизнь и позволило превратиться в эвереттику.
Теперь об исторических корнях и приоритете. Принято считать, что он был первым, кто ввел в физику многомирие. Разумеется, с какой-то точки зрения, это действительно так. Но не следует тут забывать и об относительности всякого первенствования. Ибо сказано ведь: «наивен каждый, кто, проникая, думает, что он проник первым, тогда как он всего лишь последний член в ряду предшествующих, пусть даже первый в ряду последующих, и пусть проникший не воображает, будто он первый, последний и один-единственный, тогда как он не первый, не последний и не один единственный в ряду, что начинается в бесконечности и продолжается в бесконечность».
А кстати… Где-то на англоязычном сайте я нашел очень любопытный анализ взаимоотношений фантастики и эвереттики в том числе и с точки зрения приоритетов описания тех или иных аспектов многомирия. П.Нуэльман показал, что у Эверетта было довольно много предшественников среди писателей-фантастов. Он даже написал об этом статью на англоязычном сайте, посвященном эвереттике. И у меня есть материалы к этой статье… Поиск оказался недолгим. Вот что я нашел.
«Концепция существования иных миров, отличных от нашего, возникла в литературе в XVIII веке. Пример – „Кандид“ Вольтера, где один из персонажей Панглос заявляет, что „все к лучшему в этом лучшем из миров“». Однако вплоть до XX века идея многомирия ни в фантастике, ни в науке своего развития не получила.
В 1895 году, том же году, когда была опубликована «Машина времени», Герберт Уэллс рассказом «Дверь в стене» открыл для фантастики существование параллельных миров.
Для литературы идея «Двери в стене» была столь же революционна, как идея Эверетта (высказанная 62 года спустя) для физики.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});