— И всё же, — настойчиво проговорила она. — Молодец. Хвалю. Между прочим, — девушка понизила голос, — это был не совсем пустой обмен любезностями. Кое-кто хочет через меня напомнить о себе моему отцу.
— Можешь не объяснять, — так же тихо ответил я. — Я понимаю, что он подлизывался.
— Грубо, Аскольд. Но по делу. О, мама освободилась. Они тоже нас приметили.
Лавируя между парами и группами беседующих, Юлия начала смещаться к ближайшим от нас столикам с закусками.
Возле столика, на котором стояли бокалы с разными морсами и закуски, о чём-то беседовала парочка лицеистов, как раз собравшаяся уходить. Кивком они поздоровались с нами, мы — с ними, и вот столик только наш с Юлей.
Великая княжна взяла бокал со смородиновым морсом, я сделал то же самое.
— За прекрасный вечер, — предложил я.
— Поддерживаю, — благосклонно ответила моя сегодняшняя партнёрша.
При соприкосновении бокалов хрусталь звякнул, мы выпили. Я проследил за взглядом Ромодановской и на миг округлил глаза.
— А они что тут делают? — пробормотал я, увидев улыбающихся Морозовых. Боярыня в роскошном бордовом платье, фасоном напоминающее платье Юлии, а Никита в чёрном классическом костюме в едва заметную полоску.
— Три приглашения для близких каждого учащегося, — ровным тоном проговорила Ромодановская. — Вот мама и позвала тётю и Никиту. В их положении полезно появиться на подобном мероприятие — показать, что с ними всё в порядке, что они не трясутся в страхе, запершись на своей земле.
Ну да, а так как их сопровождает великая княгиня — стало быть, и всякие остряки будут меньше пускать вход свои языки. Надеюсь, с охраной Катя не стала мелочиться, не хотелось бы, чтобы на них напали по пути домой.
Морозова добродушно кивнула какой-то взрослой паре, проходя мимо них. А вот её спутница изображала из себя Ледяную Королеву, так что сразу становилось понятно, в кого такая гордая уродилась моя одноклассница. Елизавета Алексеевна Ромодановская была облачена в платье изумрудного цвета. Эта женщина одновременно походила на более взрослую версию и своей сестры, и своей дочери — высокая обладательница каштановых волнистых волос (как у Кати) собранных в такую же причёску, как у Юли.
— Здравствуй, мама, тётя, Никита, — тепло проговорила моя партнёрша, когда её родственники подошли к нам. — Мама, позволь познакомить тебя с Сидоровым Аскольдом Игоревичем — одним из умнейших и сильнейших учеников «Алой Мудрости» и просто достойным человеком. Аскольд, моя матушка, великая княгиня Казанская Елизавета Алексеевна Ромодановская.
— Ваша светлость, Екатерина Алексеевна, Никита Всеволодович — рад приветствовать вас, — я поочерёдно поздоровался со всеми и снова повернулся к Ромодановской-старшей. — Ваша светлость, для меня честь быть представленным вам, — я поклонился и на секунду замер в поклоне.
— Поднимите голову, Аскольд, — почти сразу проговорила великая княгиня. Я выпрямился и заглянул в её карие глаза, которые изучающе смотрели на меня. Мать Юлии одарила меня едва заметно полуулыбкой. — Я тоже рада познакомиться с вами. Весьма наслышана о вас, — она чуть поклонилась и неуловимым движением глаз указала на свою сестру. Во всём этом явно звучали нотки благодарности.
Ну да, Катя сказала, что скорее всего расскажет сестре то же самое, что и племяннице. Теперь эту наполовину выдуманную историю знают аж двое Ромодановских. Но дальше она уйти не должна.
— Надеюсь, только хорошее, — улыбнулся я.
— Будьте уверены, — кивнула великая княгиня.
Замолчав, она посмотрела на Катю, тем самым передавая ей слово.
— Аскольд, рада вас видеть, — коротко проговорила Катя.
— Здравствуйте, Аскольд, — важно произнёс Никита.
И всё. Ну а о чём нам ещё на людях говорить с Морозовыми? А разыгрывать совсем уж незнакомцев глупо, всё-таки договор аренды официально подписывали. Да и сейчас вокруг нас «все свои». А вот со стороны, несведущим может показаться, что Юлия меня только-только представила родственникам.
— Мама, могу я угоститься? — важно проговорил Никита, покосившись на тарталетки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Конечно, — улыбнулась Катя.
Хех, нервничает парнишка на таком людном мероприятии.
Гости вечера всё прибывали и прибывали. Я посмотрел на часы, висящие на фонарном столбе неподалёку — почти шесть, время начала. Ну наконец-то.
Поворачивая голову, я на пару секунд загляделся на великую княгиню. Вот ведь актриса! Мне показалось, что характером она близка к своей младшей сестре, но как же величественно стоит и отрешённо смотрит куда-то вдаль. Если подумать, вряд ли, кроме матери Яны и Алисы, на сегодняшнем мероприятии будет кто-то равный по статусу матери Юлии. А это значит, что по этикету Елизавете Алексеевне самой-то и подходить ни к кому необязательно. Она вообще весь вечер может гордо стоять, не обращая ни на кого внимания. Правда, если она надолго застынет на одном месте, к ней может выстроиться целая очередь из аристократов, желающих примелькаться перед столь высокой особой.
Ух ты, а это ещё что?
Когда я повернул голову в другую сторону, заметил, как Катя с Юлей встретились глазами. Пусть слабо, но я ощутил нарастающее напряжение, будто перед боем двух Мастеров. Невидимая искра от их взглядов чуть не прожгла мне пиджак.
О… пропало… Стоят, улыбаются и беседуют о закусках.
Внезапно мелодичная музыка, мягко заливавшая всё окружающее пространство, стихла. Гости стали оборачиваться к сцене, на которую медленно вышли несколько учителей, а также оба заместителя директора «Алой Мудрости».
— Давайте подойдём поближе, — предложила великая княгиня.
Том 2 Глава 18
— Дамы и господа! Приветствуем вас на традиционном осеннем балу в лицее «Алая Мудрость»! — торжественно проговорила в микрофон Шапочкина. — Для нас большая честь принимать гостей по столь замечательному поводу как начало всеимперского боевого турнира!
Раздались бурные аплодисменты. Громче всех хлопал обслуживающий персонал, видимо, специально, чтобы создать соответствующую атмосферу.
Когда аплодисменты стихли, Ирина Александровна ещё более торжественно объявила:
— С большой радостью передаю слово директору нашего лицея Андрею Михайловичу Оболенскому.
После этих слов зрители вновь разразились овациями. Шапочкина отошла в сторону, а с левого края сцены по лестнице уже поднимались две пары.
— Подумать только, директор приехал, — тихо проговорила Ромодановская.
Я разделял её удивление. Прошло полтора месяца с моего первого посещения «Алой Мудрости», а я впервые увижу великого князя Тверского. А ведь я уже даже был в гостях в его московской усадьбе и пил чай с его супругой и дочерьми.
Я чувствовал некое напряжение. Что за человек этот Андрей Михайлович Оболенский? Тот, чьё предложение стать Слугой, я отверг. Тот, кто реформировал принадлежащую роду старшую школу, возведя во главу угла ум и тягу к знаниям, а не социальный статус и силу. Ведь именно с его подачи в «Алой Мудрости» были введены стипендии и подобие равенства.
И вот сейчас я видел его на сцене.
Это был высокий мужчина средних лет с густой светлой шевелюрой, бакенбардами, аккуратной бородой и усами. Коричневый классический костюм сидел на нём отлично. Направляясь к микрофону и глядя на зрителей, Оболенский добродушно улыбался. С ним под руку шла его супруга, которая привлекала внимание пышным золотым платьем и сложной причёской. Надежда Григорьевна сохраняла серьёзное выражение на лице. Но отчего-то мне казалось, что она бесконечно счастлива наконец-то побыть рядом со своим занятым мужем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Позади родителей, на расстоянии в два метра, грациозно ступала старшая дочь Оболенских — Алиса Андреевна. Заместитель главы учсовета была облачена в платье небесно-голубого цвета, а её фирменная коса, через плечо опускавшаяся на грудь, выглядела объёмнее обычного.
Алису под руку вёл худощавый светловолосый хмырь в сером костюме. Он мне не понравился с первого взгляда. Как-то уж слишком явно он радовался, что находится на сцене рядом с одной из красавиц нашего лицея в двух метрах от великого князя. Ещё и руку поднял, великодушно приветствуя зрителей.