— Беру паузу, — сказал Деллиан Фареане и получил в ответ короткий кивок — согласие. Он вышел из зала управления и через портал попал в парк на берегу речки.
Город стал столицей Джулосса просто по умолчанию — других населенных городов на планете не осталось. Расположенный на четыре тысячи километров севернее Иммерля, климатом он радовал выросшего в тропиках Деллиана. Жизнь здесь представлялась юноше меланхолическим отблеском жизни до ухода за порталы кораблей поколений, унесших на себе население планеты. И вовсе он не обижен, что ни день уверял себя Деллиан, проходя многолюдными улицами. На ходу он застегнул молнию куртки. Близилась осень, посылая через широкую реку порывы зябкого ветра. Земные деревья парка окрасились в алые и золотые тона, предвещавшие близость зимы.
Деллиан медленно прошелся по каменной набережной, погружаясь в неторопливость жизни парка. Внизу с надменной грацией скользили по темной воде лебеди. Почти все птенцы этого года уже сменили серый пух на девственно–белое оперение, кроме только что замеченных им ниже по течению двух черных лебедей. Других таких в поле зрения не было. Деллиан потерянно улыбнулся чернышам. В такой же пропорции соотносились в клане девочки и мальчики.
Впереди кто–то в длинном синем пальто наклонился через перила, бросая большим птицам хлебные крошки. Будь у него хлеб, решил Деллиан, он бы первыми покормил черных как товарищей по несчастью. А потом юноша узнал в кормившем лебедей человеке Александре, и вся когорта в ангаре отозвалась отраженной радостью. Деллиан был уверен: это не случайная встреча.
После переезда в Истмал Деллиан редко виделся с бывшим учителем. Они не избегали встреч — просто все были заняты подготовкой к межзвездному полету. «И гулянками, — виновато подумал юноша, — весьма украшавшими собой городскую жизнь».
— Отлично выглядишь, — сказало Александре после приветственных объятий.
Деллиан удержал на лице радостную улыбку, пока серые глаза хладнокровно оценивали его. В глубине души он был немало потрясен наружностью учителя. Оне находилось в мужской фазе, в которой оставалось уже семь лет. Необычайно долгий срок для пребывания в одном гендере, что являлось тревожной приметой старости. С возрастом удлинялись не только гендерные фазы, но и стадии перехода. Это не считалось болезнью, просто в старом теле все процессы замедлялись.
Александре было с ним на протяжении всей жизни, и Деллиану неприятна оказалась мысль, что учитель стареет. Но, приглядевшись, он отметил, как поредели темно–русые волосы, посветлевшие от седых нитей. Не хотелось даже думать, что однажды Александре не станет. Деллиан редко сталкивался со смертью, не считая бедных Умы с Дуни в то злосчастное утро.
— И вы, — отозвался он.
Александре улыбнулось широко и любовно.
— Ты всегда был никудышным вруном. Оттого тебя все время и наказывали.
— Не чаще других!
— Знаю. Весь ваш год… просто чудо, что хоть кто–то ушел из поместья живым.
— Однако мы здесь.
— Да, мы здесь. Ну, как проходят выпускные испытания?
— Неплохо. Они проглядели несколько удобных укрытий, но я напустил им такого страха, что наверняка теперь пересмотрят все заново. А если нет, мы с Ксанте собираемся еще вернуться. Тогда уж точно приналягут на лямки.
— Ах, птеродактили… Помню, как мы спорили, стоит ли их вводить. Кое–кто считал, что это уж чересчур.
— Они великолепны.
— Да, ты и должен так думать.
Александре дружески пожало ему плечо.
— Этот год выглядит осторожнее, чем были мы, или, может, более выдержанным. Перемена порядка тренировок пошла на пользу.
— Что–то мне не кажется, что они дотянут до вашего года.
— Вы нас сделали.
— Да–да, сделали…
— Как подумаешь, что еще три года, и все. Каждый из нас станет настоящим солдатом, и война начнется.
— Начнется поиск, — мягко поправило оне. — Как знать. Последней схватки ты, может, и не увидишь. Или она уже была.
— Нет. Мы побываем в деле, я знаю. Я встречу Пять Святых и не подведу их.
— Ах, этот оптимизм молодости. Как Ксанте?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Спасибо, отлично.
— Вы с ним поселились вместе?
— Не совсем. Нам и так хорошо. Нам приятно друг с другом. Мы в чем–то похожи, а различия не дают скучать. Мы счастливы.
— Что не сломалось, не чини, а?
— Примерно так. — Деллиан не удержался. — Как она?
— В сущности, неплохо справляется. Она достаточно умна, чтобы понимать, что ей нужно разобраться в себе. Это мучительный процесс. Она бывает очень упрямой, но прогресс показывает исключительный. Я другого и не ожидал.
— Она поправится?
— Ирелла и не была больной, Деллиан. Просто не такой, какой мы ожидали.
— Не такой? Она убила Уму с Дуни!
От этой мысли он до сих пор просыпался по ночам в холодном поту. Поступить так со своими мунками…
— Она освободилась, — сказало Александре. — Единственным доступным ей способом. Наша самоуверенность не оставила ей выхода. Наш образ жизни, жизнь, которую мы ей дали, тренинги, обстановка в клане — все это было попросту не для нее. Виновны мы все, а не она, но поняли мы слишком поздно. Теперь мы должны дать ей время и место стать тем, чем она желает быть.
— И чем же?
— Я не знаю. Мне бы только хотелось, чтобы она была счастлива.
— А она несчастна?
— Думаю, в ее нынешнем положении это вполне возможно. Слишком многому ей приходится обратно разучиваться, слишком многое прощать. Но кое–что в нынешней жизни ее пока устраивает.
Спрашивать было почти больно, но не спросить он не мог:
— А она?..
— Спрашивает ли о тебе?
Деллиан молча кивнул.
— Конечно, спрашивает. Ты для нее много значил.
«„Значил", — подумал он. — А не „значу"».
— Можно мне ее повидать?
— Пока нет. Но скоро. Она еще не вполне отделила тебя от того, во что мы сплавили тебя и твоих одногодков. Я не хочу допускать развития конфликта, пока она не проводит различий между тем, кто ты есть, и тем, чего ты можешь достичь среди звезд.
Оне запрокинуло голову и спокойно взглянуло в ясное холодное небо.
— Ты оставил сильный отзвук в ее жизни, Деллиан. Может быть, самый сильный.
— Я хотел бы помочь.
— Знаю. И она тоже знает. Но позволь спросить: готов ты отказаться от всего, чем стремился стать, ради того, чтобы быть с ней?
— Я… Чем бы мы стали заниматься? Нельзя же остаться здесь, на планете.
— Речь не только о боевом корабле, который унесет тебя через портал. Создается еще и последний корабль поколения — для нас, стариков.
— Вы не старые.
Оне с усмешкой подняло бровь.
— Я уже говорил, что ты совсем не умеешь врать?
— Я не хотел бы, чтобы с вами случилась беда. Вы заслужили мирную жизнь на новой планете.
— И ты заслужил свой шанс.
— Вы для этого нас и сделали.
— Вот теперь ты говоришь, как она.
— Думаете, это плохо?
— Нет. Я всегда считал, что будет ошибкой воспитывать в вас излишнюю самоуверенность. Лучше сомнения, чем такая самонадеянность. Сомневающийся всегда спрашивает себя, что он видит.
— Как она. А по мне, надо жить проще. Дайте мне оружие и укажите врага.
— Не стоит самоуничижаться. Со мной это не проходит.
Деллиан перевел взгляд на лебедей. Оставшись без хлебных крошек, они утратили интерес к людям и заскользили прочь.
— Вы ей скажете, что я о ней спрашивал? Передайте, я подожду, пока она будет готова. Она мне еще дорога. И всегда будет.
— Конечно.
— Хорошо.
Они снова обнялись. Отстранившись, Деллиан улыбнулся.
— А теперь мне пора еще раз хорошенько пугнуть детишек.
— Ты весь в меня.
Александре проводило Деллиана тоскливым взглядом. Спустя минуту оне обернулось к стоявшим чуть поодаль высоким кленам. Опавшие листья примяли росшую под ними траву. Из–за самого толстого ствола вышла Ирелла. Она обняла Александре и, склонившись, положила голову на плечо.
— Спасибо, — сказала она.