Читать интересную книгу Сочинения в двух томах. Том второй - Петр Северов

Словно обозленный непонятливостью Ильи, Рудой дернул себя за ус.

— Не даст Асмолов.

Японцы с вежливым вниманием слушали их разговор.

— Не даст? — переспросил Варичев и поднялся с кровати. — Я приказываю ему. Так и скажи, если не даст. Приказываю.

Рудой даже отступил к порогу. Веки его часто мигали. Но вдруг он засмеялся коротким и радостным смешком.

— А-а… Понимаю. Боевой порядок?.. Есть, командир! — И стукнув каблуками, вышел из горницы.

Варичев мельком взглянул на гостей. Они восторженно смотрели на него и не скрывали своего восторга.

Капитан, заметно волнуясь, сказал что-то переводчику, и тот, несколько робея, спросил:

— Вы здесь самый главный начальник?

— Да, — нехотя ответил Илья.

— Капитан просит вас посетить наше судно… Ответный визит. Он будет очень благодарен вам, сэр.

— Видите ли, я нездоров, — помедлив, сказал Илья. — По крайней мере — не сегодня.

Японец прищелкнул языком, горько покривил губы.

— Это очень-очень печально, сэр. Что с вами?

Варичев равнодушно махнул рукой.

— Так, пустяки… Случился у нас пожар… Ну, я вынес из огня человека.

— О! — изумленно воскликнул переводчик, и белые зубы его блеснули. Выслушав его, капитан тоже изумился. Он словно вышел из оцепенения теперь. Размахивая руками и тряся головой, он долго говорил, почти захлебываясь. Черные очки его были похожи на орбиты черепа. Варичев подумал, что человек этот напоминает спирита, и непонятная речь его звучит, словно таинственное прорицание.

— Капитан изумлен, — наконец, сказал переводчик. — Он заверяет вас в своем сердечном уважении. Спасая своего друга… вы рисковали собой?..

Но Илья прервал его.

— Нет. Я спасал не друга. Я спас преступника. Он обрезал невод и хотел искупить свою вину: сам поджег амбар, в котором был заключен.

Едва уловимая искра промелькнула в глазах японца. Он схватился за голову, попятился к двери. Теперь он не говорил, но кричал своему капитану, путая русские и японские слова. Илья разобрал несколько из них: какая сила… подвиг… слава…

И ему было весело и забавно наблюдать за двумя этими изумленными людьми, — Они долго не могли успокоиться и когда, наконец, утихли, переводчик спросил увлеченно:

— Несчастный он человек… Что же это — дегенерат?

Варичев подумал о том, что в море, вдали от берегов, на корабле, когда, кажется, все пересказано, каждая новость особенно интересна.

— Нет… просто фантазер, — сказал он.

За время их беседы в горницу к Илье приходило еще несколько рыбаков, и он выслушивал их, давал советы, спрашивал о ремонте судов.

Прощаясь, капитан долго тряс его руку, и переводчик не менее десятка раз повторил приглашение навестить шхуну.

Шесть дней подряд в море не утихал шторм, но в поселке Рыбачьем никто не сидел без дела. Вместе со своей бригадой Рудой заново прошпаклевал шаланду, просмолил все пазы густой и душистой смолой. Из обрывков сетей для Асмолова стачали новый невод. Дружно шла работа в эти дни. Даже старый Андрюша словно ожил, из его маленькой закопченной кузни все время несся, вперемежку с песней, заливистый звон наковальни. Было похоже — преступление Степки и печаль старика Асмолова, все, что произошло за эти дни, лишь сплотило рыбаков, с нетерпением ждали они выхода в море.

Один только человек оставался в стороне от этой веселой, горячей работы, В комнату его доносился тонкий, как хруст морозного наста, голос пил, стук молотков, легкий запах смолы лился через открытое окошко.

Опираясь на высокий костыль, Степка ходил по комнате, прислушивался к шуму на причале, к прерывистому гулу штормового ветра. Из-под нависшего бинта полные мутной грусти сумрачно смотрели его глаза.

Вахтенный рыбак, сидевший в этой же комнате, не разговаривал с ним. Решение Совета Степке сообщили в тот же день, и он сказал равнодушно:

— Все равно…

Он знал, кто вынес его из огня, и этому тоже не удивился. Целыми часами лежал он на койке, глядя в одну точку на потолке. Но штормовой ветер, гудевший над крышей, словно срывал его с постели. Корчась от боли, Петушок спрыгивал на пол, брел к окну и, увидев причал, останавливался в непонятном испуге.

Он ни о чем не просил, почти не ел, только непрерывно курил, и часто случалось, что вахтенный вынимал из его пальцев догоравшую папиросу, — Степка не чувствовал ожога в забытьи.

Илья пришел к нему на шестой день. Капитан снова посетил Варичева с просьбой приехать на судно. Уже утихал шторм, и команда «Моджи-мару», очевидно, собиралась продолжать свой путь.

Варичев сам, пожалуй, не навестил бы Степку, хотя и понимал, что такая встреча нужна, что она неизбежна, но капитан просил показать ему «несчастного безумца», и, наконец, собравшись посетить шхуну, Илья зашел вместе с гостем к Петушку.

Степка лежал на койке, закрыв глаза. Он не слышал, как открылась дверь и три человека вошли в горницу.

Варичев кивнул вахтенному.

— Спит?

Петушок открыл глаза, вздрогнул всем телом и сильнее прижался к подушке.

Илья остановился посреди комнаты, неожиданно растерявшись, не зная, что сказать. Глаза Петушка смотрели на него со страхом, и только они казались живыми на сплошь забинтованном лице, только они остались от того, что было недавно веселым и сильным человеком. Но переводчик выручил их. Он подошел к Степану и движением руки, каким отодвигают штору, разогнал густой табачный дым.

— Мы, гости, пришли проведать вас в несчастье… Извините за беспокойство. Мы сейчас уйдем.

Степка молчал, видимо, не слыша или не понимая. Тогда, наклонясь к нему и заглядывая в лицо, переводчик сказал тихо:

— Вы курите плохой табак. Я оставлю вам сигареты. — Он положил на табурет пачку сигарет и снова повел рукой, как бы отодвигая штору. Но вот Петушок пошевелился. Опираясь руками о края койки, он поднялся и сел. По-прежнему он смотрел на Илью.

— Я все понял, — прошептал он. — Не надо… Ничего не надо мне толковать. Я ведь все понял. Я виноват… Один я.

Переводчик отвернулся к окну. В маленьких глазах его заблестела радость, толстые губы дрогнули, как будто он нашел что-то дорогое.

— Я надеюсь, — сказал Варичев, осматривая комнату, — что ты еще сумеешь… когда-нибудь вернуться к жизни и, кто знает, возможно… осуществишь свою мечту.

— Ты веришь?! — почти закричал Степка, и плечи его затряслись, как от озноба.

— Я спас тебя, — сухо сказал Илья. Он повернулся и первый вышел из горницы и не заметил даже, какая радость засветилась в глазах Петушка.

С удивлением смотрел на Степку вахтенный рыбак. Добрые два часа неутомимо ковылял он по комнате, останавливался, яростно стучал костылем о пол и чему-то тихо смеялся. Так неожиданно переменился этот человек.

Спускаясь рядом с Варичевым к причалу, переводчик оглянулся на Рыбачье.

— Капитан говорит — он очень любит такие маленькие, как будто заброшенные селения.

Илья остановился на пригорке.

— Через три года вы не узнаете этих мест… Там, в долине, — он показал на пологий овраг, полуоткрытый на изгибе, — я раскину парники… Причал я переброшу ниже, к нему смогут подходить даже среднего тоннажа суда. На мысе будет маяк… Поселок поднимется выше. Склады я решил построить на месте этого причала…

— А скажите, — улыбаясь, спросил японец, — что если они, — он кивнул на группу рыбаков у баркаса, — что если они скажут: склады нужно строить в другом месте?

Этот простой вопрос немного смутил Илью. Он посмотрел на переводчика. Тот улыбался, белые зубы его блестели.

— Вы просто как Робинзон! Заново открываете страну! Сколько же у вас Пятниц?.. Мы видели — они все преданы вам.

— Пока немного, — сказал Варичев, по-прежнему чувствуя, что переводчик не договаривает чего-то. — Но сюда приедет народ.

Переводчик болтал, не смолкая, и уже успел порядочно надоесть Илье, но они спустились к причалу, и здесь Варичева окликнул Крепняк:

— Иди, Борисыч, шаланду посмотри!

Илья подошел к шаланде, перевернутой на берегу. Наклонясь и внимательно рассматривая свежие полосы смолы, Крепняк проговорил тихо:

— Это хорошо, что на шхуну едешь. Давно пора. В оба смотри. Разведка — проверенное дело. — И резко переменил тон: — Шпаклевка хорошая и смола хороша!

— Да! — отозвался сзади знакомый голос. — Хорошая работа!..

Капитан и переводчик подошли к шаланде и долго осматривали ее, похлопывая ладонями по крепкому дубовому килю.

В тоне, каким говорил Крепняк, Варичев услышал предостережение, почти приказание, и это, уже не в первый раз, неприятно удивило Илью.

— Я знаю, — сказал он строго, и щеки его побагровели. — Я знаю… Шаланда отремонтирована хорошо…

Крепняк засмеялся.

— На то и мастера, чтобы верно работать!