— Ты ко мне в гости? — спросила Кей.
— И не я один. Скоро придет Джейк, Тэн и Галь со своей скрипкой. А я пришел пораньше, в надежде, что кто-то сменит повязку на моей ноге. И вот, жду около часа, наверное…
Кей улыбнулась:
— А еще ты наверняка голоден…
— Я страшно голоден, но еда у меня с собой, — и Марк указал на стоящую за его спиной корзину, — ну, что, Грэг, устал по гостям ходить? — спросил он малыша, беря его на руки.
Кей открыла дверь тоненьким ключом (на Холмах Белого Пуха двери в гостевых домах запирались), и они вошли. Следом, бесшумно ступая, поднялся Папоротник, следовавший за Грэгом целый день.
Марк принялся топить печь и хлопотать над ужином, Кей взялась раздевать Грэга и мыть ему ручки. Вскоре она и мальчик уже сидели за столом, пили ароматный чай с молоком. Марк нарезал колбасу и сыр на бутерброды, а за его спиной горел огонь в только что затопленной печи.
— Когда мы отправляемся в дорогу? — спросила Кей.
— Через два дня. Надо дать время Мэну хоть немного окрепнуть.
— Вы смогли навестить сегодня хозяина фермы с Долины Высокого Стебля?
— Да, правда он еще слишком слаб, чтобы долго разговаривать.
— Хвала Создателю, что их женщинам и детям удалось спастись, — грустно вздохнула Кей и, посмотрев на Марка, попросила, — расскажи мне о надхегах. Они очень опасны?
Марк, на мгновение перестав нарезать колбасу, глянул быстро на Кей и спросил:
— Хочешь поговорить об этом сейчас, на ночь глядя?
— Неужели это такая страшная тема?
Марк положил нож, протянул кружок колбасы малышу Грэгу и сказал:
— Ну, если учесть, что нам придется проезжать через Каменную Петлю, где водятся эти самые надхеги, то это — не та тема, о которой хочется поговорить перед сном. Слово «наднахтеги» означает «служащие в темноте». (наад — был глаголом «служить», нахо — тьма, мрак). От этих двух слов и произошло древнее слово «наднахтеги». Сейчас его сократили немного для удобства. Теперь этих тварей называют просто надхегами. Надхегов приручили мудрецы в свое время. Когда народ в Суэме жил мирно, и Проклятая Дверь не была открыта, надхеги питались травой, фруктами и листвой. Это были большие, мирные, травоядные ящеры.
Тут Марк остановил свой рассказ и достал из корзины — той, которую принес — большой, круглый пирог.
— Пирог с рыбой, — пояснил он, — пекла жена Линаэна Тэнка. Это она корзину нам собирала. Отрезать тебе, Кей?
— Конечно. Неплохо вы погостили.
Марк кивнул, разрезал пирог, налил себе чаю. Потом, удобно устроившись на стуле с высокой, прямой спинкой, продолжил свой рассказ:
— Видишь ли, мудрые строили свои города в три яруса. Первый, нижний — под землей. Под каждым городом мудрых располагалась сеть подземных переходов. В них размещались заводы, фабрики, лаборатории, склады. А надхеги — подземные животные, они устраивают гнезда и откладывают яйца в пещерах, снаружи только кормятся. Потому мудрые приручили их и использовали на нижних ярусах, для перевозки грузов, в — основном. Второй ярус был на земле. Собственно, это сам город. Третий — мосты и переходы над землей. Мудрые строили высокие башни, от верхних этажей которых тянулись мосты-переходы, соединяющие собой весь город. Раса мудрых имела немало передовых технологий, которые не дошли до суэмцев, пропали вместе с разрушенными городами. Среди них — электромобили. Мы немало находили сведений об этом, слышали рассказы суэмцев, переживших первую войну с баймами. Даже видели изображение этих машин в тех книгах, что удалось найти. Электромобили называли «ладьями». Ладьи эти передвигались исключительно на третьем ярусе. То есть третий ярус предназначался для транспорта.
В этом месте Марк ненадолго прервал свой рассказ — увлекся пирогом. Грэг свой кусок больше крошил, чем ел, а Кей собирала его раскрошенные на столе куски, и отправляла в рот.
В домике стало тихо, лишь огонь гудел в печи. Тепло разлилось по комнате, и Кей почувствовала, что ее клонит в сон. Встряхнув головой, она сказала Марку:
— Хватит жевать, рассказывай дальше.
Тот кивнул и продолжил:
— Дверь в Храме открыли, надхеги превратились в злобных, хищных тварей. Такими себе динозаврами стали. Настолько опасными, что даже баймы, захватив города мудрых, не смогли с ними ужиться. Вот потому города мудрой расы заброшены и пустынны. Мимо одного такого города нам предстоит скоро проехать.
И Марк взял себе еще один кусок пирога.
В домик зашел Джейк, тихонько разулся, поставил на стол корзинку с яблоками и грушами, и присел на скамью напротив Кей.
— Все же почему о ладьях так мало сведений? — спросила она.
Ей ответил Джейк:
— К сожалению, или к счастью, технологии мудрых до нас не дошли. Разве что только ветряные мельницы, вырабатывающие электричество. Информация от мудрых нам не досталась. А суэмцы новых технологий не ищут и не изобретают. Все, что их по-настоящему интересует, это земля. Земля, которая их поит и кормит — вот, что для них важно. Потому мужчины с долины Высокого Стебля готовы были умереть за свою землю.
Грэг выпил весь чай из своей кружки, засунул в рот очередной кусок колбасы и, сморщив нос, захныкал. Кей попыталась его успокоить, но мальчик, забравшись ногами на скамью, где они сидели, требовательно сказал:
— Гэг устал. Устал. Пойдем.
— Мне надо выкупать и уложить мальчика, — сказала Кей, взяв ребенка на руки.
Выкупанный и одетый в пижамку, Грэг уснул быстро. Прислушиваясь к его дыханию, Кей вспомнила слова, которые сказал ей Марк позапрошлой ночью на болотах. «Мы любим тебя, и одинокой ты уже никогда не будешь…» Когда-то давно она так сильно желала их услышать. И вот, они прозвучали, и, вспоминая глаза Марка в полумраке фургона, Кей ощутила слезы на своих щеках. Старые раны опять заныли знакомой, неуемной болью, но слова Марка были бальзамом для ее ран, и как она была благодарна ему за это.
Марк после того разговора у костра не вспоминал о ее прошлом ни разу. Его отношение к ней не изменилось — такие же шутки, такое же внимание. Он постоянно оказывался рядом, но ведь так было всегда. Даже тогда, когда он был обручен с Кенаан-Ланой. И Кей не могла понять, не могла решить — нравится она ему, или нет. Вряд ли это прояснится до той поры, пока они не приедут в Лионас.
А до Лионаса еще далеко, и впереди — новые опасности и новые тревоги. Кей вздохнула, вспомнив о Каменной Петле и надхегах.
Теперь она была рада, что осмелилась рассказать Марку о своем прошлом. Это бремя слишком тяготило ее. Казалось, что если облечь в слова собственные чувства, то рассказ получится путанным и непонятным. Да и противно было говорить о собственном детстве. Но после теплых слов Марка Кей почувствовала, как растаяла тяжесть в душе, как прошлое стало отпускать. Оно перестало быть только ее тайной, только ее бременем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});