– Не этой ночью, – быстро ответила та, прочитав его мысли.
– Нет, не этой ночью, – произнесла Соркро, и ее сын стал переводить дальше. – Это было давно. – Улыбка старой женщины сделалась еще шире. – И она желает добра мне и моей семье. Я это чувствую.
С этими словами мать Поломы выпустила руку девушки.
– Я чую странный запах, – добавила она, и Полома опять перевел.
– Это болотная грязь, – смутившись, ответила Гэлис.
– Нет, – возразила Соркро. – Запах болотной тины мне хорошо знаком. Это что-то другое, новое, мне не знакомое. Что-то твердое, сделанное рукой человека. Его запах висит над вашими людьми подобно облаку.
Гэлис нахмурилась, но в следующее мгновение кто-то из солдат у нее за спиной щелкнул затвором.
– Это гонблеки, – объявила Соркро.
– Гонблеки?
– Мои друзья – солдаты, мама, – пояснил Полома. – У них имеются…
– Огнестрелы! – возбужденно перебила сына Соркро и что-то быстро произнесла на своем языке. Полома не успевал переводить ее слова.
– Моя мать слышала о них от одного ривальдийца, но никогда не прикасалась к таким предметам…
Соркро задала вопрос, и ее сын перевел:
– А что делают с гонблеками?
– В них взрывается порох, который с огромной силой выбрасывает из дула кусочки свинца, – ответила Гэлис.
Старая женщина одобрительно кивнула.
– Вам понадобится сила, чтобы сделать то, чего желает мой сын!
Она снова протянула девушке руку.
– Стратег Гэлис Валера, спасибо тебе, что привела ко мне моего сына. Я уже думала, что мне больше никогда не прикоснуться к нему.
– Вам следует благодарить принца Мэддина Кевлерена, а не меня, Мудрость Мальвары, – ответила Гэлис.
Соркро потянула ноздрями воздух.
– Я чувствую, как от тебя исходит запах болотной жижи. Если хочешь, чтобы здесь никто не догадался, что ты приплыла сюда и шла через болото, то тебе нужно помыться. Я распоряжусь, чтобы для вас нагрели воду и принесли чистую одежду.
– Киданская одежда нам действительно пригодится, – подтвердила Гэлис. – И ванна тоже пришлась бы кстати.
– Боро, мама… – начал было Полома, но Соркро жестом велела сыну замолчать, отпустила его руку и направилась к двери на противоположной стороне комнаты.
Солдаты расступились перед ней подобно тростнику, раздвигаемому цаплей.
– Все прошло хорошо… – заговорила Гэлис, как только Соркро скрылась за дверью, но оборвала фразу, заметив слезы на щеках Поломы. – Что случилось?!
– Я остался последний, – дрогнувшим голосом ответил тот. – Из всей нашей семьи – отца, брата и сестры – я остался один.
– Мне очень жаль, Полома, я искренне сочувствую тебе…
– Они погибли из-за меня. Плутократы казнили их, стремясь отомстить именно мне… Это я виноват в их гибели.
– Нет, Полома, ты не виноват. Виноваты твои враги.
– Мать хочет, чтобы я отомстил за них.
– А как же иначе?
– Но я не могу, – ответил Полома и стыдливо опустил глаза. – Я не могу вернуться в родной дом лишь для того, чтобы начать новую жизнь с кровопролития.
Гэлис успокаивающе положила ему на плечо руку и почувствовала, что Полома дрожит. Ей захотелось ласково, по-матерински взять его за руку, он она не осмелилась этого сделать.
– Мэддин тоже не желает кровопролития. Он поговорит с твоей матерью и все ей объяснит.
В дверь, через которую вышла Соркро, постучали.
Один из солдат сделал движение, собираясь открыть, но Полома опередил его и жестом велел всем прижаться к стене. Затем он осторожно приоткрыл дверь.
В комнату буквально вкатилась какая-то женщина. Когда перед ней выросла Гэлис, она застыла на месте, удивленно поднеся руку к губам. Незнакомка была такого же невысокого роста, что и Полома, но настолько толста, что ее локти скрывались под складками плоти. Темные волосы с нитями седины собраны и пучок. Такая же туника, как и у Соркро, но из простой ткани и с более коротким подолом. Женщина встревоженно огляделась но сторонам, однако, заметив Полому, радостно вскрикнула и бросилась к нему. Бывшего префекта ее появление тоже обрадовало: его лицо просияло улыбкой, и он раскрыл объятия. С силой, удивившей Гэлис, Мальвара подхватил толстушку на руки.
Какое-то время они возбужденно говорили по-кидански, то плача, то смеясь от радости. Присутствующие в смущении переминались с ноги на ногу.
– Твоя родственница? – осмелилась спросить Гэлис, когда суматоха немного улеглась.
Полома непонимающе посмотрел на нее, как будто на миг забыл о присутствии посторонних.
– Хэтти? Родственница? Нет, она моя… – Он попытался найти правильное слово. – Как называют ту, которая присматривает за детьми?
– Няня, – подсказала Гэлис.
– Верно! Хэтти была моей няней.
– У тебя была нянька?
– Да.
Хэтти улыбнулась Гэлис, как будто поняла ее слова. Девушка не смогла удержаться и улыбнулась ей в ответ. У няни Поломы было широкое розовощекое лицо и огромные карие глаза.
– Я рада знакомству с ней, – сказала Гэлис, и Мальвара перевел сказанное.
Хэтти задала какой-то вопрос, и Полома покраснел. В ответ он ограничился короткой фразой и отрицательно покачал головой. Вид у него при этом был довольно смущенный.
– Она спросила, являешься ли ты моей спутницей…
– Конечно, являюсь, – кивнула девушка.
– …которая делит со мной ложе, – виновато договорил Полома.
Гэлис так энергично замотала головой, что Хэтти не могла не понять ее.
Полома и его нянька заговорили снова, на этот раз более серьезным тоном. Когда они закончили разговор, Хэтти вышла из комнаты, а Мальвара объяснил присутствующим, что его мать распорядилась нагреть воду для всего отряда. Однако потребуется время, придется немного подождать. Сейчас Хэтти принесет еду и питье.
При одном упоминании о пище в животе Гэлис заурчало.
– Нам еще долго оставаться здесь? – спросила она.
– Ну скажем так: какое-то время. В этой части дома хранятся съестные припасы, поэтому ночью сюда никто не зайдет. Мать говорит, что нынче можно доверять далеко не всем нашим слугам. Так что говорите как можно тише. Те, кто находится в доме, не должны услышать хамилайскую речь, это может вызвать подозрения.
Вскоре в комнате снова появилась Хэтти с подносом, уставленном снедью. Поставив его на пол, она вышла и вернулась с новой порцией пищи, двумя кувшинами пива и несколькими деревянными кружками. Затем ушла снова – видимо, для того, чтобы посмотреть, как греется вода для мятья.
Гэлис и ее солдаты уселись на пол и с нескрываемым удовольствием приступили к трапезе. Во время морского путешествия им приходилось довольствоваться скудным корабельным рационом, и поэтому все с жадностью набросились на мясо и овощи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});