Часа в два ночи Мануэль нарушил молчание:
– Пускай конь отдохнет, а мы выпьем чего-нибудь горячего.
В фургоне он взглянул на ее белое лицо, озаряемое лампой, обнял и прошептал:
– Аннабелла!
Она прильнула к нему. В этих объятиях не было страсти. Они даже не поцеловались. Брачная ночь была безнадежно отравлена. Легонько оттолкнув ее от себя, он сказал:
– Я не буду разжигать печь, это займет слишком много времени. Лучше разведу костер.
– Где мы, Мануэль?
– Толком не знаю. Мне незнакома эта дорога. На перекрестке с указателем на Билдершоу я свернул на север, потому что этот путь ведет к Бишоп Окленду. Наверное, мы на полпути между Мидриджем и Мордоном. Вокруг есть и деревни, и городки, но нам нельзя в них появляться.
Он вышел. Она присела на кровать в глубине фургона. Кровать была просторная, на ней вполне могли уместиться двое, но в пути она служила ложем только ей. Сейчас ей было не до сна. Она зажала ладони в коленях. Раньше она никогда не принимала такой незамысловатой позы, однако никогда прежде не испытывала и такого страха, как теперь. В прошлом ей приходилось бояться, но только за саму себя; сейчас же ей было так страшно за Мануэля, что она с трудом сдерживала тошноту. Что произойдет, если эта женщина пошлет им вдогонку полицию? Собственная участь ее в данный момент не беспокоила, ее тревожило, как перенесет арест Мануэль. Недаром он говорил, что провел всю жизнь на воле и не вынесет заключения на протяжении недель и месяцев, тем более лет. О Господи!
Поднявшись в фургон с котелком горячего чая, Мануэль застал ее раскачивающейся взад-вперед. Поспешно поставив котелок на стол, он присел с ней рядом, обнял, заставил положить голову ему на плечо и проговорил:
– Все хорошо, все хорошо! Все уладится. Лучше послушай, что я надумал. – Он приподнял ее подбородок и увидел на щеках слезы. – Это так, на всякий случай. Вдруг эта женщина приведет свою угрозу в исполнение? Возьми-ка мой пояс. – Он встал, расстегнул куртку, вытащил рубаху из штанов и снял свой фланелевый пояс.
Она, зажав рукой рот, смотрела на голый живот мужа, выполнявшего сугубо интимную, с ее точки зрения, операцию.
– Нет-нет, Мануэль! – еле слышно запротестовала она.
На это он хрипло ответил:
– Придется. Встань, подними платье и нижнюю юбку.
Она уставилась на него и покачала головой, не в силах подчиниться. Потом опомнилась и подняла подол платья, а вместе с ним одну из двух нижних юбок, открыв его взгляду ношеную шелковую юбочку, из-под которой выглядывали штанишки и с оборками.
Мануэль опустился на колени, стараясь глядеть только на свой пояс, однако не мог отвлечься от открывшегося ему зрелища. В висках у него застучало, живот свело судорогой, ладони взмокли. Перед ним была его венчанная супруга, которой он имел право обладать. Святотатством тут и не пахло. Но что будет, если она с первого же раза забеременеет, а потом надолго останется одна? Какой тюремный срок он получит за содеянное? Месяц, шесть месяцев? Нет, скорее, целый год. Не поднимая глаз, он сказал:
– Видишь эти кармашки? В них в общей сложности двадцать семь соверенов. Где бы ты ни оказалась, не снимай пояса, даже на ночь, только чтобы помыться, но и тогда держи его под рукой. А вот сюда, – он показал на внутренний карман, – я положил наше брачное свидетельство. Это самое надежное местечко.
– Но… – Она поспешно опустила нижнюю юбку, но он по-прежнему держал поднятым ее подол. – Неужели ты думаешь, что тебя могут…
– Нет-нет! – Он посмотрел ей в глаза. – Просто лучше перестраховаться. Еще я подумал… – Он не стал объяснять, что на эту мысль его навел стук копыт лошади, недавно галопом промчавшейся мимо. – Словом, свернем-ка мы на Спеннимур.
– Спеннимур? – Для нее это слово прозвучало, как сладчайшая музыка. – Но ведь это по пути в Дарэм.
– Верно, но там полно лесов и пещер, где нам будет легко схорониться и выждать две недели, как советовал мистер Карпентер. А потом мы отправимся обратно… Подними-ка юбку.
Она повиновалась, не сводя глаз с линялой картинки на стене, изображающей корабль. Когда он обнял ее за талию и, затягивая шнурки пояса, дотронулся до пластинок ее корсета, она задрожала.
– Потом носи это прямо на теле.
Она ничего не ответила, так как совершенно оцепенела. Потом он убрал руки из-под ее юбок, и они сами опустились, как подобает. Он остался на коленях, глядя ей в лицо. В следующее мгновение он прижался щекой к ее животу, обхватив ее руками, как стальными клешнями. Она сжала ладонями его голову.
Это продолжалось не больше минуты. Когда он поднялся, она едва не опрокинулась на кровать, но он уже был у стола, разливая чай.
Спустя полчаса они продолжили путь. Первые проблески зари застали Мануэля на козлах, с поводьями в руках; Аннабелла сражалась со сном, трясясь с ним рядом. При подъеме на холм они неоднократно спешивались, чтобы коню было легче тащить фургон, однако он спотыкался уже и на ровной местности, поэтому, заметив вдалеке рощу, Мануэль сказал:
– Дальше, чем та роща, мы не поедем. Будет безопаснее двигаться ночью и отдыхать днем.
Она промолчала. Остановив фургон и освободив коня от упряжи, Мануэль сказал ей:
– Приляг. Я приготовлю, что перекусить.
– Я не смогу есть, Мануэль, – ответила она. – Меня клонит ко сну.
– Тогда спи. – Голос его был нежен, взгляд тоже; он помог ей подняться в фургон, но не последовал за ней.
Она не знала, сколько времени проспала; видимо, немало, потому что, когда она открыла глаза, солнце было уже высоко. Однако ее разбудил не только свет. Внезапно она догадалась, что нарушило ее сон, соскочила с кровати и прильнула к окошку. На дороге стояла уродливая повозка, рядом с ней – трое мужчин. Мануэль переговаривался с ними на расстоянии.
Она спрыгнула из фургона прямо на землю, чтобы по примеру Мануэля не терять времени на ступеньки, и бросилась к нему. Схватив мужа за руки, она тревожным шепотом спросила:
– Что случилось? Чего они от тебя хотят, Мануэль?
Вопрос был излишним. Мундиры ясно свидетельствовали об их намерениях.
По-прежнему глядя на полицейских, Мануэль сказал ей:
– Слушай меня внимательно. Отсюда рукой подать до Дарэма. Дальше ты сама знаешь дорогу. Езжай к Эми. Нигде не останавливайся, прямиком к Эми! Делай, как я говорю. – Он сжал ее руку.
Один из троих крикнул:
– Давай по-хорошему! – Однако остался стоять на месте, словно ничего хорошего от Мануэля не ждал.
– Чего вы от меня хотите? – крикнул им Мануэль.
– Сам знаешь, зачем мы здесь. Ты обвиняешься в нападении и избиении некоего капитана Вейра на стекольном заводе Карпентера. Ты пойдешь с нами добровольно, или нам придется применить силу?