— Я не могу вернуться, Марианна. Если вернусь, то сделаю что-то по-настоящему ужасное.
— По-моему, рассуждаешь ты прекрасно. А есть можешь?
— Пока нет.
Ей нужно просто посидеть какое-то время, чтобы постичь смысл своего поступка. Она ушла от Дрю. Сбежала от него, и теперь рядом с ней подруга, ее давняя и близкая подруга. Закрыв глаза, Эмма снова почувствовала стыд.
— Марианна, прости. Я не отвечала на твои звонки, последние месяцы вела себя не так, как подобает подруге. Он не позволял мне.
Марианна зажгла две сигареты и передала одну Эмме:
— Больше не думай об этом.
— Он даже сказал мне, что ты… пыталась отбить его у меня.
— Это ему приснилось. — Марианна чуть не засмеялась, но ее остановило выражение лица Эммы. — Ты же не поверила?
— Нет. Хотя… порой я верила всему, что он говорил. Так было проще, но самое страшное в том, что для меня это не имело значения.
— Если бы ты позвонила мне…
— Я не смогла бы говорить с тобой об этом, не смогла бы вы нести встречи, так как боялась, что ты все узнаешь.
— Я бы помогла тебе.
Эмма только покачала головой:
— Мне так стыдно.
— Чего, черт возьми?
— Я сама позволяла ему, ведь так? Он не приставлял к моему виску пистолет. В этом не было необходимости.
— У меня нет ответа, Эмма. Точнее, есть один. Нужно обратиться в полицию.
— Нет! Боже милосердный, нет! Я не вынесу… увидев это на первых страницах газет. И никто не поверит. Он будет все отрицать. Говорю тебе, Марианна, он может заставить поверить во что угодно.
— Ну хорошо, с полицией повременим. Мы найдем тебе адвоката.
— Я пока не могу больше ни с кем говорить об этом. Мне только хочется быть подальше от него.
— Хорошо. Что-нибудь придумаем. А сейчас мы должны поесть. Я лучше думаю на полный желудок.
Заставив Эмму съесть несколько кусочков, Марианна пристала к ней с пепси, надеясь, что сахар и кофеин хоть частично вернут румянец на лицо подруги.
— Оставайся у меня. Несколько дней пошатаемся по Майами.
— Нет. — Теперь Эмма смогла думать более трезво. Изо всех ее безумных замыслов и планов лишь один, похоже, был верным. — Я не могу остаться у тебя даже на одну ночь. Это первое место, где он начнет меня искать.
— Тогда поезжай в Лондон, к Бев. Она поможет.
— Нет паспорта. Нет водительских прав. Он разорвал их. Марианна, у меня в кошельке пятьдесят пять долларов, пятнадцать из них я стащила. У меня нет ни единой кредитной карточки. Он отобрал их несколько месяцев назад. Я располагаю лишь тем, что на мне надето.
Марианне очень захотелось что-нибудь разбить, но она лишь встала и налила себе еще «Гран-Марнье». Все это время, пока она сидела и дулась в квартире-студии, лелея свою обиду, Эмма жила в аду.
— О деньгах не беспокойся. Я могу подтвердить твою платежеспособность. Сниму по своей карточке наличные, затем распоряжусь, чтобы принимали чеки с твоей подписью. Выберешь сама. «Виза», «Мастер-кард» или «Америкэн-экспресс».
— Наверное, ты считаешь меня слишком слабой?
— Нет, я считаю тебя лучшей своей подругой. — Слезы жгли Марианне глаза, и она дала им волю. — Если бы я могла, то задушила бы его собственными руками.
— Никому не говори. Пока.
— Как хочешь. Но, по-моему, твой отец должен знать.
— Нет. У нас и без того достаточно плохие отношения. Я думала уехать куда-нибудь в горы, но, пожалуй, не смогу вынести тишину. Лучше затеряться в большом шумном городе. Меня не покидает мысль о Лос-Анджелесе. Я всегда представляла себе, что бегу туда. И мне опять начало это сниться.
— Даррен?
— Да. Кошмары начались уже давно и не оставляют меня. Наверное, я должна быть там, и, надеюсь, это последнее место, где меня станет искать Дрю.
— Я поеду с тобой.
Эмма взяла ее за руку:
— Ты угадала мое желание.
Глава 33
В спальне было холодно и грязно. Последняя служанка ушла, прихватив с собой пару серебряных подсвечников. Но хозяйка еще не знала о пропаже, теперь она не выходила из спальни. Время от времени Джейн совершала набеги на кухню, таскала наркотики, бутылки и съестное в комнату.
Джейн обожала красный бархат, который до сих пор еще висел на окнах. Он был покрыт слоем пыли. Как-то в ярости она сорвала балдахин, скрывавший круглую кровать, и теперь укрывалась им, когда мерзла.
Красные в серебряную крапинку обои загрязнились, так как Джейн имела привычку швырять в своих любовников бутылками, лампами, посудой. Вот почему ей было трудно удержать кого-нибудь в своей постели больше двух недель.
Последний любовник, мускулистый торговец Хитч, терпел эти припадки буйства дольше остальных. Затем, с философским спокойствием избив ее до бесчувствия, стащил у нее с пальца кольцо с бриллиантом и отправился искать лучшее место и более приятное общество. Зато оставил наркотики. По-своему Хитч был гуманистом.
Уже больше двух месяцев Джейн не занималась сексом, но это не особенно беспокоило ее. Если хотелось испытать оргазм, достаточно было вколоть иглу под кожу и отправиться в путешествие. Джейн нисколько не трогало, что никто к ней заходил, никто не звонил. За исключением За исключением коротких промежутков между заправками. Тогда она становилась слезливой, ее охватывала жалость к себе. И ярость. В основном она чувствовала ярость.
Фильм не имел ожидаемого успеха, поэтому быстро перекочевал с экрана на видеокассеты. Но Джейн так спешила увидеть готовый фильм, что не оговорила права на видео, к большому неудовольствию своего адвоката. В результате она вышвырнула его, поступив, как сочла нужным.
Кино не сделало ее богатой. Жалкой сотни тысяч фунтов хватило ненадолго, а новая книга переписывалась. Следовательно, аванс Джейн получит, только когда идиот, пишущий за нее, завершит работу.
Старый ее источник иссяк. От Брайана уже не поступало никаких чеков. Джейн горевала не только из-за денег: ведь пока Брайан платил, он помнил о ней.
Она радовалась, что он так и не нашел истинного счастья, гордилась тем, что тоже приложила к этому руку. Раз она не может получить Брайана, так хотя бы позлорадствует, что никакая другая женщина не способна удержать его.
Иногда Джейн представляла себе, как Брайан возвращается к ней, умоляет о прошении, как они занимаются на красной бархатной кровати неистовым сексом. В этих мечтаниях тело у нее было упругим, гладким, молодым.
Джейн всегда представляла себя только такой, хотя давно ожирела. Груди спущенными воздушными шарами свисали до того места, где когда-то была талия. Белый, как у рыбы, живот уродовали многочисленные складки дряблого жира. Мышцы на руках и ногах при каждом движении колыхались, словно желе. Под слоем жира стало трудно находить вену, и Джейн наобум всаживала иглу, но попадания случались редко.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});