Карен – кайфоломщица.
— Она ответственна за костюмы, а ты порвал уже три молнии только на этой неделе.
— Тогда ей стоило бы делать их крепче.
— Или тебе стоит подождать, пока я сниму свой костюм, прежде чем возбудиться.
— Это невозможно. Я все время возбужден. Все становится еще хуже после того, как я целую тебя весь вечер на сцене.
Он нетерпеливо дергает за молнию, и она, конечно же, рвется.
— Вот дерьмо!
— Я же говорила тебе.
— Я куплю Карен еще один букет цветов.
Он стягивает верх моего платья вниз и начинает целовать мою грудь. Я пытаюсь не издавать стонов, но тут раздается громкий стук в дверь.
В ту же секунду он отпускает меня и протягивает мне халат.
— Секундочку! — кричу я, накидывая его.
Итан садится на диван и старается выглядеть беспечно. Я указываю на его эрекцию, и он закидывает ногу на ногу, кладя свои руки на колени.
Очень изобретательно.
Я открываю дверь и вижу Марко.
— Вы двое ведь понимаете, что все в здании знают, что происходит здесь после того, как опускается занавес? А Карен сделала из тебя куклу Вуду, Итан, и она втыкает в нее булавки каждый раз, когда ты портишь костюм. Она сейчас уже напоминает дикобраза.
Итан усмехается.
Марко хмурится.
— Это не смешно.
— Немного смешно.
— Думаю, мне больше нравилось, когда вы двое ненавидели друг друга.
— Да, нам это часто говорят.
— Ну, когда вы закончите развратничать друг с другом, пожалуйста, приходите в лобби-бар. Там кое-кто хочет поздороваться.
— Можешь дать нам пятнадцать минут? — спрашивает Итан. — Я и близко не подобрался к тому, чтобы закончить развратничать с ней.
Марко вздыхает.
— У вас пять минут. И убедитесь, что Карен запаслась валиумом, прежде чем сказать ей, что вы испортили очередной ее костюм. На днях я видел, как она разговаривала с рослым итальянцем. Не могу сказать с уверенностью, что она не пыталась заказать на тебя порчу.
Итан смеется, когда Марко закрывает дверь. Как только она закрывается, он тут же вскакивает на ноги и хватается за мой халат. Он превращается в настоящего неандертальца, когда возбужден.
— Прекрати, — говорю ему, ударяя его по руке. — Этот халат из шелка.
— Я знаю. Я купил его тебе.
— Да, и мне он нравится, так что перестань пытаться порвать его.
Я тяну за халат и осторожно снимаю остальную часть моего костюма.
Он наблюдает голодными глазами.
— Сейчас? — спрашивает он низким голосом.
— У тебя шестьдесят секунд, — говорю я, и едва слова вырываются из моих губ, как он уже целует меня.
Несмотря на его явное нетерпение, мне нравится его грубость, когда он так отчаянно желает меня. Это тешит мое эго. Не говоря уже о моей страсти.
Он начинает ласкать мою шею.
— О Боже. Хорошо, ну… может девяносто секунд, но на этом все.
— Пожалуйста, замолчи и засунь свою руку в мои штаны.
— Черт, да!
Его молния чуть прочнее моей и сопротивляется грубому обращению, когда я дергаю ее вниз. Затем в нашем распоряжении две минуты, в течение которых мы бурно доставляем столько удовольствия сколько возможно, не раздеваясь при этом. Он не умеет вести себя тихо. Я не многим лучше. Неудивительно, что все в театре знают о нас.
Когда события начинают чересчур накаляться, мы недовольно вздыхаем и отступаем друг от друга. Это нелегко. Мы приводим себя в порядок и в гнетущей тишине натягиваем на себя повседневную одежду, и прямо перед тем, как мы выходим за дверь, он прижимает меня к ней, придавливая своим весом.
— Просто на заметку, когда мы вернемся домой, я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не начнешь кричать мое имя так громко, что соседи вызовут копов.
— Что, если я заставлю тебя кричать мое имя первым?
— Еще лучше.
Мы целуемся еще раз, и затем выходим. Дойдя до бара, мы видим знакомую темноволосую леди.
— Эрика!
Она раскрывает свои объятия, когда мы приближаемся, и мы с Итаном обнимаем ее.
— Итан. Кэсси. Как приятно видеть вас. Вы оба были великолепны этим вечером.
— Ты видела шоу?
— Да. Мне очень понравилось. Я даже пригласила студентов первого курса Гроув. Я думаю, выступление двух наших выпускников очень мотивировало их. Так они могут увидеть, к чему однажды приведет их упорная работа.
— Мы могли бы встретиться с ними, — говорит Итан.
— Что ж, может и встретитесь. Я надеялась убедить вас обоих прийти в школу в следующем семестре, чтобы дать пару мастер-классов.
— Полагаю, ты бы хотела, чтобы я поделился своими познаниями работы с масками, — говорит Итан с улыбкой.
Эрика смеется.
— Прости, ты сказал «познаниями работы с масками» или «познаниями того, как потерпеть фиаско с масками»?
— Эй, — говорит Итан. — Я блестяще потерпел фиаско. В истории школы Гроув никто настолько зрелищно не терпел фиаско, как я.
— Ну, это правда.
Итан берет меня за руку, и от меня не ускользает, как Эрика замечает это и улыбается.
— Знаешь, — говорю я, сцепляя наши пальцы вместе. — если ты попробуешь выступить в маске сейчас, ты добьешься большего успеха.
Эрика с теплотой смотрит на нас.
— Я думаю, ты можешь быть права, мисс Тейлор.
Марко заказывает шампанское, и мы проводим пару часов, вспоминая наши времена в театральной школе. Судя по всему, Эрика из тех, кто легко пьянеет, потому что после двух бокалов, она становится слегка оживленной и пародирует меня и Итана, когда мы впервые встретились. Затем изображает то, как мы препирались, завершая глупыми голосами и напряженными взглядами. Я смеюсь больше, чем за последние годы.
Я и забыла все то хорошее, что происходило со мной в колледже. Слишком долго произошедшее с Итаном, затмевало все приятные воспоминания. Сейчас я рада, что могу вспомнить былое и улыбнуться.
— Для всех, кроме вас двоих, было очевидно, что вы будете вместе, — говорит Эрика. — И это было абсолютно очевидно для меня. У вас двоих был серьезный случай слюбви.
— Что еще за слюбовь? — спрашивает Итан. — Звучит как болезнь.
— Это комбинация страсти и любви.
— А разве не всякая любовь страстная?
— Необязательно. — Эрика откидывается на своем стуле. — Ты можешь любить кого-то, не испытывая к нему страсти. И