превращения в импровизированную «зооскорую», больше всего в «Ягуаре» его поразил цифровой компас на приборной доске. Он посадил меня с собой в машину и наматывал круги возле Часовни, чтобы показать, как при каждом повороте поворачивается и компас на дисплее. Ему снесло крышу – как, если честно, и мне. Потом мы вернулись в кабинет и впоследствии почти не говорили о машине. Он ее купил и водил, при этом практически о ней забыв.
Он мог быть как ужасно скупым, так и спонтанно щедрым. Если он жертвовал на что-то деньги – а это случалось часто, – то обычно на начинания в его округе. Оплатил прожекторы для местного спортивного центра – щедрый жест для человека, ни разу в жизни не бывавшего в спортивных центрах. Вложил деньги в переезд сельского магазина – и принял участие в церемонии его открытия, где весело перерубил мечом длинную связку сосисок, на радость местным фотографам. Помог построить новую школу, а через несколько лет оснастил ее крышу солнечными панелями. Чуть дальше от дома дал 35 тысяч фунтов на постройку больницы для ежиков рядом с Эйлсбери и собрал финансирование для экспозиции «Совиный парламент» в фарнэмском «Птичьем мире». Дал 10 тысяч на награду за информацию об убийцах лебедей рядом с Бернем-он-Си12. Пожертвовал кучу денег в Фонд орангутанов, к которым испытывал особую слабость, а после постановки диагноза передал миллион долларов Фонду исследований болезни Альцгеймера и еще 120 тысяч фунтов – благотворительной организации «Достойная смерть» (Dignity in Dying), чтобы помочь им провести свой билль через парламент. Под выход «Держи марку!» в 2004 году он сделал пожертвование в Почтовый музей Бата и отреставрировал их машинку для перфорирования. Но все-таки, насколько возможно, Терри предпочитал не выходить за пределы окрестностей и жертвовать деньги на «то, до чего я могу дойти пешком».
Вот почему одним летним вечером мы отправились в соседнюю деревню на собрание по поводу церковной крыши. На ее ремонт требовалось 75 тысяч фунтов, и Терри хотел поучаствовать. Он не первый раз подумывал пожертвовать деньги на реставрацию местной церкви, хотя уж где-где, а в церкви, местной или любой другой, его можно было встретить не чаще, чем в спортивном центре. Терри, убежденный атеист, говорил: «Я ни разу во взрослой жизни не входил в церковь с мыслью о религии». И все-таки он верил, что уход за церквями – «право и обязанность каждого англичанина». В соответствии с этим принципом, от его щедрости уже выгадали две местные церкви, а теперь выгадает и эта – крошечная, построенная еще в тринадцатом веке. Терри, очевидно, способен был оплатить ремонт в одиночку. 75 тысяч фунтов он мог позволить себе с легкостью.
Тем вечером был очаровательный летний свет, и я достал маленькую цифровую камеру, которую носил при себе, и попросил Терри в его кожаной куртке и шляпе встать у ограды, на фоне зеленого поля на склоне. Спустя несколько месяцев этот импровизированный портрет появился на обложках его книг, но я в выражении его лица могу видеть только то, что слышал тогда из уст, а именно: «Давай уже поскорей фотографируй и пошли».
Зал наполнился до отказа – с учетом размера церквушки это значило, что пришло не меньше двадцати человек. С задних рядов я с переполняющей меня гордостью наблюдал, как Терри встает, чтобы сыграть роль местного ангела и решить проблему мановением руки.
– Я очень богатый человек, – начал он, – и легко могу выписать чек на нужную сумму.
Зал наполнился эйфорией, точно воздушный шар.
– Но не буду.
Шар сдулся – вместе с моей гордостью.
– Это должно быть делом всей деревни, – продолжил Терри. – Я готов внести свой вклад, но, по-моему, участвовать должны все13.
Похоже, решение проблем одним взмахом звуковой отвертки – или, в данном случае, волшебной чековой книжки – в реальной жизни привлекало Терри не больше, чем в книгах. И это было справедливо. В данном случае он точно знал, что он не единственный богач в помещении. Если люди подумают, что он с радостью оплатит что угодно, будет ли конец просьбам? А просьб и так хватало. У Терри появилось типичное для богачей опасение, что его облапошат: как он выразился, «может, я и мультимиллионер, но все-таки знаю, что 10 фунтов за чашку чая – это перебор». А в случае с церковной крышей – нет ли даже чего-то высокомерного в том, чтобы взять все бремя на себя? Терри это явно претило. У Пратчеттов, как помнит Рианна, был семейный девиз, переходящий из поколения в поколение: «Папа всегда говорил: “Пратчетты помогают тем, кто помогает себе”»14.
Сработала эта политика и с церковной крышей. Другие тут же его поддержали, и в деревне провели благотворительный праздник, в котором поучаствовала вся округа, как и хотел Терри, пришедший на этот праздник в качестве почетного гостя. Деньги были собраны, и он тоже внес свой вклад.
Я никогда не был уверен, что он до конца понимает, сколько у него теперь денег. А может, ему просто нравилось делать вид, что он этого не понимает. И все-таки порой он словно бы не мог уместить в воображении размеры собственного богатства. Однажды ему сказали, что было бы разумно отложить определенную сумму из накопленного капитала и учредить благотворительный фонд, чтобы спонсировать достойные начинания. Вроде бы его захватила эта мысль. В Часовню прибыла небольшая делегация из банка «Коуттс» во главе с Кевином О’Мэлли, который вел его дела; Лин испекла лимонный кекс с глазурью, и за чаем Терри в мельчайших подробностях объяснили, как ведутся такие дела, какие у этого будут налоговые последствия, и так далее.
На протяжении всей презентации Терри одобрительно кивал, а когда они договорили, сказал: «Я за, и я тут думаю – ну сколько, тысяч двадцать пять?»
Банкиры неловко замолчали, прочищая горло и ерзая. Оказалось, для начала они подумывали о сумме чуточку побольше – если точнее, то на 1 975 000 фунтов побольше: речь шла о первоначальном вложении в 2 миллиона.
Вскоре после этого встреча закончилась.
Впрочем, в конце концов Терри передумал. После новых размышлений, совещаний и изучения ситуации он вложил-таки рекомендуемую сумму. Так из тех обсуждений и родился «Фонд Плоского мира» (Discworld Foundation), по сей день спонсирующий проекты, касающиеся детского образования, дикой природы и прочих волновавших Терри областей.
Но вот сложные схемы уклонения от налогов, от которых мог выиграть он сам, его не интересовали ни капли. Терри прилежно платил подоходный налог и гордился этим. Однажды, наслушавшись новостей о скором повышении подоходного налога для богатых он позвонил своему бухгалтеру Марку Бумле.
– Я тут много читаю в газетах о хитрых бухгалтерах, которые спасают