Старейшины повторили, что у них не существует противоядия против яда, которым халфлинги смазывают кончики стрел. Женщина-темплар умрет не просыпаясь. И нет никакого халфлинга с белыми волосами и шрамами раба на щеках в этой деревне, и в любой другой. Разве темплары не знают, что любой халфлинг скорее умрет, чем станет рабом?
Столкнувшись с такой непримиримостью, Павек не мог сделать ничего, чтобы спасти их или их деревню. Он встретился глазами с командором и кивнул. Джавед пролаял команды своим манипулам:
— Первый манипул с мечами наголо окружает вооруженных взрослых и старейшин, уже собравшихся на поляне. Второй собитает пылающие головни из очагов и поджигает деревянные дома халфлингов — и будет наготове, чтобы бросить детей халфлингов в огонь, как только они попытаются вырваться из пылающих хижин.
Когда темплар-человек схватил первого ребенка, волосы и одежда которого были в огне, бросившегося к своим родителям, вооруженные халфлинги бросились на своих врагов в отчаянной попытке спасти своих детей.
Но у темпларов были приказы; кровавая бойня уже шла в своему следующему неизбеждому этапу, но как только кровь начала течь:
СТОЙТЕ!
Это была отчаянная псионическая атака против всех, как темпларов так и халфлингов, невидимые и неслышимые крики были, по своему, громче, чем крики халфлингов или треск пламени. Она отдалась в сознание Павека, и достаточно громко, чтобы убедить его отступить и прекратить грязную работу, убийство халфлингов. И не только он один отступил: большинство темпларов тоже опустили свои мечи и отступили без колебаний, некоторые нет, и даже сопротивление халфлингов ослабело.
Паддок! Еще один Невидимый крик, на это раз сопровождавшийся образом, в котором Павек узнал свое собственное лицо. Заставь их остановиться Паддок! Я дам тебе то, что ты хочешь.
Второе лицо появилось перед мысленным взглядом Павека, лицо покрытое тонкими, похожими на паутину шрамами, лицо, окруженное спутанными космами темно-коричневых волос, лицо, которое он никак не мог узнать, пока не вгляделся в глаза.
Глаза черные, как бездонные щели, глаза бесконечной ненависти и сумашествия.
Глаза Какзима.
— Остановитесь! — завопил Павек. — Джавед! Командор! Отдай приказ остановиться! Сейчас!
На какое-то мгновение он даже не был уверен, что командор подчинится его приказу, но Джавед остановил удар меча до того, как он снес голову халфлинга с плеч, а как только командор остановился, другие темплары последовали его примеру.
Из-за кустов, окружающих деревню, выщел халфлинг — как раз из того направления, куда указывал волос. Его волосы были белые, а лицо темное, но это был не Какзим, и отметки, покрывавшие его лицо, были не шрамами раба, но кровавыми обетными рубцами.
Опираясь на костыль и волоча перевязанную ногу, с рукой, привязанной к телу, он медленно шел к темпларам, с любопытством глядевшим на него. Когда он подошел, Павек осознал, что старые рубцы были тщательно вылечены давным-давно, зато свежим нет и нескольких дней. Его правый глаз распух так, что полностью закрылся, а на левом была мучительная гниющая рана. Хотя ни одна из его ран не была смертельной, пройдет очень много времени, прежде чем этот халфлинг сможет нормально ходить и видеть. Может быть и никогда.
— Паддок, — сказал покалеченный халфлинг своими разбитыми губами, как только доковылял до края поляны.
— Павек, — поправил его Павек и вопросительно поглядел на него, не говоря больше ни слова.
— Меня зовут Керк, — сказал халфлинг, потом добал что-то по халфлингски. — Я сказал им, что это моя вина. Моя и только моя, я проклят; это приговор Черного Дерева. Они сказали вам правду: от нашего яда нет противоядия, и они не знают никого с белыми волосами и на чьих щеках есть шрамы раба. Вот если бы вы спросили о Какзиме…
Деревенские халфлинги подняли головы, даже те четверо, которые были схвачены на месте первой засады. Имя Какзима было хорошо известно здесь, и если судить по выражению лиц халфлингов, услышавших это имя, они боялись и ненавидели его. Поток свистков, щелчков и музыкальных трелей пробежал по поляне.
— Они проклинают Черное Дерево, Командор, — сказал тот темплар, который раньше переводил переговоры. — Я не думаю, что это место.
— Это и место и братство, — объяснил Керк. Они оба были моим домом, но сейчас они принадлежат Какзиму. Он безумен.
— Мы это знаем, — нетерпеливо ответил Павек, хотя Керк, похоже, считал безумие достаточным объяснением. — Где мы можем найти его? Где черное дерево? Ты сказал, что дашь нам все, что мы захотим.
— То, что ты хочешь, Павек, Он боится именно тебя; он знает, что ты придешь. Ты и только ты можешь остановить его.
Еще один всплеск щебетания халфлингов. Темплар начал было переводить, но Керк поднял руку и переводчик замолчал.
— Черное Дерево является центром жизни нашего народа с того мгновения, когда мы пришли в этот лес, много-много поколений назад. Оно содержит знания о нашем прошлом в своих корнях. Мы бы скорее все умерли, чем привели к нему посторонних — особенно рожденных драконом темпларов. Но Какзим уже отнял у нас Черное Дерево. Ты, Павек, наша последняя надежда.
Павек на мгновение задумался, прежде чем сказать. — Знание, которое содержат его корни — ты имеешь в виду знание, как делать яды вроде Лага и той слизи, которой Какзим собирался отравить нашу воду? Наш король сказал, что если бы сосуды со слизью успели опустить в воду, погибли бы все в Урике и за его пределами. Так вы пытаетесь сохранить именно такое знание?
— Это только очень маленькая часть того, что содержит Черное Дерево, — возразил Какзим, а потом добавил тихо и печально. — Но именно это знание вобрал в себя Брат Какзим, и теперь он хочет распространить его, так как он подчинил Братство своим собственным целям.
— И ты помог ему, — Павек произнес вслух заключение, которое сформировалось в его сознании. — Ты помог ему в Урике. Ты помог ему вернуться в лес. А потом он отблагодарил тебя за помощь…
Керк кивнул, движение, которое заставило его лицо перекоситься от боли. — Мы вместе вернулись в Братство. Я отказался от своих обетов; я проклял все, что сделал. Я объяснил старейшинам, что надо делать — но пока они спорили и пытались придти к согласию, Какзим разделил Братставо и натравил одну половину на другую. У Брата Какзима могучий голос; никто не может ему сопротивляться. Никто, кроме тебя, Павек. Твои друзья сказали, что ты умер в Кодеше, но они не видели твой труп. Я должен был бы знать, что если ты не мертв, то придешь. Ты не слишком задержался, Павек.
— Лорд Павек, — поправил его Командор Джавед. Он подошел к Керку, не убирая меч в ножны. — Этот сплел нам хорошенький рассказ, говоря могучим голосом. Волос указывает на него. Я думаю, что мы нашли нашего халфлинга, а вы как считаете, милорд? Двайте закончим дело прямо сейчас. — Он поднял свой меч для последнего удар, который должен был снести голову халфлинга с плеч.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});