сидел в своем внедорожнике. Стекло было опущено.
– Смотри! – он указал на столб черного дыма вдалеке. – Это дом судьи. Звони!
Байбл был в такой панике, что даже не стал ждать, пока Андреа залезет в машину. Он уже отъезжал, когда она набирала 911. Закат окрасил небо в яркие цвета. Она едва могла разглядеть, как Байбл резко свернул налево в конце улицы. Андреа не побежала за ним. Он сказал ей, что по прямой путь отсюда до дома судьи займет три минуты. Дым гигантской стрелкой указывал нужное направление.
Она позвонила в 911, когда бежала через двор напротив коттеджа Мелоди. Она перепрыгивала забор из сетки-рабицы, когда оператор экстренной службы наконец взял трубку.
– Пожар у…
– Судьи Вон, – отозвалась женщина. – Бригада сейчас подъедет.
Андреа сунула телефон обратно в карман. Она перелезла через деревянный забор. Приземлилась на мусорный бак, затем упала на землю. Теперь она чувствовала запах дыма, густой и едкий. Его черный цвет подсказал ей, что горят искусственные материалы. Дерево, гипсокартон, мебель. Она толкала себя вперед. Легкие готовы были вырваться из груди. Ветер переменился и швырнул дым прямо ей в лицо. Глаза так горели, что она едва могла их открыть.
Она прорвалась сквозь частокол деревьев и оказалась через дорогу от особняка судьи. Языки пламени обхватили заднюю часть дома. Прошлой ночью Андреа часами ходила по территории. Она мысленно представила себе внутреннее устройство дома. Два крыла – южное и северное. Центральная часть с библиотекой, кабинетом, парадной гостиной и столовой. Сзади, рядом с гаражом, кухня. Она ни разу не поднималась наверх, но знала, что судья с мужем спят на втором этаже северного крыла. Она видела свет в их спальне, когда делала обход дома. Их балкон выходил на мастерскую Джудит.
– Мать твою! – простонала Андреа и перешла на полноценный бег.
Мастерская.
Скипидар. Аэрозольные клеи. Краски. Протрава. Кислоты. Холсты, дерево и еще куча вещей, которые могли загореться или взорваться так, что будет уничтожен весь остальной дом.
Внедорожник Байбла догнал ее на подъездной дорожке. Она ударила рукой по боку машины, когда бежала рядом с ним.
– Мастерская! – закричала она.
– Иди! – заорал он, нажав на газ, чтобы обогнать ее.
Она увидела, как внедорожник Байбла остановился прямо перед гаражом. Он выскочил из машины. На пороге гаража возникла неуклюжая фигура. Харри и Крамп. А между ними – Франклин Вон, которого они несли. Вслед за ними семенила судья, прижав к груди большой кейс. Он был настолько тяжелым, что пожилая женщина чуть не споткнулась, прежде чем Байбл подхватил ее за талию и увел подальше от огня.
Андреа оббегала дом, когда увидела Гвиневру, бегущую в гараж. Она притормозила, но потом увидела, что за девочкой побежал Байбл. Андреа ускорилась. Все это будет неважно, если загорится студия. Дом сравняется с землей еще до того, как кто-то успеет убежать на безопасное расстояние.
Она поскользнулась, поворачивая за угол. Ревущее пламя освещало весь задний двор. Английский сад. Бассейн. Мастерская. Андреа закашлялась, задыхаясь от густого едкого дыма. Пламя охватило спальню судьи. Языки пламени вырывались из окон, разъедали деревянную отделку и будто отчаянно тянулись к мастерской.
Андреа споткнулась.
Она ничком распласталась на земле. Ее нос хрустнул о каменную дорожку. Перед глазами заплясали звездочки. Она прищурилась и оглянулась, пытаясь понять, обо что именно споткнулась. Скипидар. Банки с краской. Лаки и покрытия. Джудит добралась до студии раньше. Она бегала туда-сюда, бросая горючие жидкости в бассейн.
Андреа резко встала.
Она побежала в студию и стала хватать все, что казалось опасным, – баллончики с краской, ведра с жидким клеем. Она пробежала мимо Джудит по пути к бассейну. Их глаза на секунду встретились. Они обе знали, насколько опасны могут быть химикаты. Первое занятие в школе искусств всегда начинается с того, чем можно отравиться или сжечь себя заживо.
Андреа бросила груду банок в бассейн, прежде чем вернуться за новой. В ее груди сгущался дым. Инстинкт «драться или бежать» начал подводить ее, говоря убираться оттуда. Свежий воздух был совсем недалеко. Или можно было лечь. Она могла остановить кровь, которая уже подступала к горлу. Она могла бы закрыть глаза и отдохнуть.
Андреа изо всех сил тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. Она бросилась бежать к студии. Джудит тащила за собой пятигаллонное ведро. Андреа узнала маркировку на этикетке. Серная кислота сама по себе не горючая, но при определенных условиях может превратиться в газообразный водород, тот же газ, что уничтожил дирижабль «Гинденбург».
Андреа схватилась за ручку. Горячий металл обжег ей руку. Ведро было почти полным, то есть весило около семидесяти фунтов. Они попытались поднять его вместе. Андреа застонала от напряжения. Металлическое кольцо словно лезвие врезалось ей в ладонь. Зубы заскрипели от усилия. Ее легким больше некуда было расширяться. У нее поплыло перед глазами.
– Поднимаем! – закричала Джудит.
И Андреа подняла. Ее ноги дрожали, когда она тащила ведро через лужайку. Она услышала позади себя громкий треск. Земля задрожала у нее под ногами. Опоры балкона начали рушиться. Весь второй этаж вот-вот должен был свалиться прямо в мастерскую.
– Беги! – закричала Андреа, согнувшись под тяжелым грузом.
А потом груз резко пропал.
Андреа почувствовала легкость, когда ее подбросило в воздух, а потом – холод, когда ее голова погрузилась в воду. Она упала на бок и ударилась плечом о дно бассейна. В рот хлынула кровь. Она прикусила губу. Рядом с ней безжизненно плыла Джудит, ее руки болтались выше плеч. Ведро медленно опустилось на дно. Андреа повернулась в сторону поверхности. Она увидела пламя, полыхающее над водой. Затем – дождь из искореженного металла. Затем – сверкающие осколки стекла.
А потом все погрузилось во тьму.
21 октября, 1981
Эмили решила двигаться в сторону дома. Ей было жарко, она была вся потная и липкая. Еще немного, и ее мочевой пузырь бы лопнул. Это был самый длинный день за всю ее сознательную жизнь. С того момента, как она покинула свое убежище в дальнем конце библиотеки, каждая минута казалась ей часом. А каждый час – сутками. В обед она попыталась поесть, но у всей еды был металлический привкус. К четвертому уроку Эмили чувствовала такую усталость, что еле переставляла ноги. На пятом уроке она резко проснулась, когда учитель хлопнул в ладоши, пытаясь привлечь ее внимание.
Эмили сказала, что плохо себя чувствует. Учитель не спорил. Он отпустил ее за двадцать минут до звонка. Выскользнуть в пустой коридор было лучшим решением для всех заинтересованных сторон. День все тянулся,