– Ага, используют, – поддержал Знак.
– А если наждачную? – предложил Гаркуша.
Чернов вздохнул, посмотрел на меня. Я ответил понимающим взглядом: мы сами еще полуобезьяны, не можем подолгу сосредотачиваться на серьезном, тем более – абстрактном. Мы, как щенки, быстро отвлекаемся на более легкое, забавное, что можно делать вполсилы, а если можно вообще ничего не делать, то, конечно же, стремимся именно ничего не делать.
– Дай им пооттягиваться четверть часа, – сказал он трезво. – Они уже перетрудили мозги. Пусть отдохнут малость, поговорят о бабах, ударят по пивку…
Гаркуша и Знак заулыбались, но в дверях выросла Мила, покачала головой.
– Ну да, – сказала она с укором, – а вы не перетрудились? Нет уж, давайте выстраивать Кодекс Строителя Комму… тьфу, Сингулярности.
Я пробормотал:
– А в самом деле, как-то получается слишком похоже на Кодекс Строителя Коммунизма. И хотя дело замечательное, но затеяли его слишком рано, все изгадили и дискредитировали саму идею… Может быть, прицепить что-то религиозное? Церковь на подъеме, а считать себя христианином – модно…
Гаркуша и Знак переглянулись, но перекур с разговорами о бабах и футболе отменяется, Чернов сказал нерешительно:
– Не, религия… не катит.
– Почему? – спросил Знак удивленно. – Вон даже в Библии всякие намеки…
– Очень легко превратиться в религиозную секту, – сказал Чернов трезво. – Набегут всякие бабки-богомолки. А мы сами начнем выискивать в древних пророчествах намеки, как ты говоришь… это вместо того, чтобы дело делать.
Я промолчал. У Милы хорошее чутье, и хотя работоспособность слабая, но в моменты взлета ее мозг способен выдавать хорошие результаты, а верную оценку любой ситуации она дает почти всегда. Я даже знаю, что она сделает по достижении сингулярности в первую очередь: расширит возможности мозга, чтобы всегда как сейчас в моменты высшего взлета.
– Кстати, – сказал я наконец, – мы все равно похожи на каких-то блаженненьких исусиков. Те в Царство Божье агитируют, по домам ходят и листочки в почтовые ящики бросают, типа «Перепиши сорок раз, и будет вам щасте», а мы в Царство Сингулярности зовем…
Чернов поморщился:
– Ну, отдаленные аналогии есть, но что поделать? При желании аналогии можно найти с чем угодно. Давай я тебе аналогии отыщу?
– Не надо, – сказал я.
– Но я корректные… постараюсь.
– Не надо, – отрезал я под смешки Гаркуши и Знака. – Вы знаете, что над сектантами смеются! Не хватало, чтоб и над нами…
– А что делать?
Я сказал раздраженно:
– Мы разве исусики? Ни фига. Для сингуляра необязательно быть блаженненьким, что последнюю рубаху с себя снимет. Вполне можно работать ради своего кошелька, своей карьеры, своего самоусовершенствования. Но работать так, чтобы и обществу польза. Бюрократ, что тормозит всякую деятельность, тоже работает на свой кошелек, как и ученый, что вовсе не отказывается от повышения зарплаты! Но разница между ними есть, не так ли?
Знак молчал, переваривал, он вообще все сперва обдумывает и ощупывает со всех сторон, затем я увидел, как лицо его посветлело.
– Да, перестанут смотреть, как на придурков.
Гаркуша пробормотал:
– Сингулярности не избежать, это как два пальца об асфальт. Но еще больше, чем ее наступление, меня пугает… гм… неодномерность нашего мира.
– А что это?
– А то не знаешь, что у Билла Гейтса в доме терабитные каналы связи, а ты только-только с диалапа перебрался на хилую выделенку? Да и то рвется, лагает, висит… Не сверкай глазами, у меня такая же. И хоть меняй провайдера, хоть не меняй – одна хрень. Я хочу сказать, что… ну да ты понял.
– Понял, – согласился я. – Вообще-то да, тревожно.
– Не просто тревожно, – сказал он уныло, – побаиваюсь, что на Земле вообще может оказаться только один сингуляр!.. Тот, который станет им первым. И тут же всем остальным заблокирует дорогу.
– Как?
Знак сказал недовольно:
– Тебе объяснить? Будто сам не знаешь, что мыслить он сразу же начнет в миллиард раз быстрее. Наша жизнь в сравнении с его сразу замедлится во столько же раз. Думаю, ему не понадобится миллиарда часов, чтобы придумать, как остаться… во избежание, так сказать, одному на вершине сверхвласти. А остальных букашечек, то есть человечество и все остальное на планете, то ли уничтожить, то ли оставить в качестве строго контролируемых игрушек.
Я поежился: не оставляет ощущение, что стою голым перед люком в открытый космос, сказал нерешительно:
– Думаю, это учтут при первом шаге.
– Как?
– Например, одновременно шагнут в сингулярность двое или даже пятеро человек. Разные, чтобы не сговорились.
Он вздохнул, отмахнулся в безнадежности:
– А надо ли им сговариваться? Сейчас и фашист, и коммунист, и демократ, и даже черный националист одинаково смотрят на переползающую через дорогу гусеницу. Просто первые сингуляры могут решить, что на фиг им та биологическая плесень, пачкающая планету?
Мила поставила на середину стола чашки с чаем, бережет нас от злобного и вредного кофе, на блюдце высыпала остатки печенья. Я обнял ладонями горячую чашку, но в теле нарастает пугающий озноб.
– Первым сингуляром, – проговорил я, – наверное, станет Билл Гейтс. Он еще достаточно молод, здоров, так что доживет, если не пустится в разгул и пьянки. Но он, мне кажется, к радостям полуобезьян равнодушен, а к переходу в сингулярность психологически готов. Благодаря своей полусотне миллиардов долларов личного состояния плюс сто миллиардов в корпорации плюс лучшие разработчики мира под его рукой… словом, может стать сингуляром тогда, когда даже самым продвинутым до сингулярности годы и годы. Так что остается только надеяться, что Билл Гейтс не захочет стереть с лица планеты человечество! Но если захочет, никто ему не сможет воспрепятствовать.
Мила зябко передернула плечами.
– И так страшно, а вы все пугаете…
Чернов развел руками.
– Одно утешает – разум во Вселенной не исчезнет.
Дома я то ложился, уже поздняя ночь, то вскакивал, не в силах заснуть. А в самом деле, почему не развить это вот… как его и назвать… дальше и глыбже? Может, не успею создать новую религию до Перехода, а может, и успею. Дело даже не в том, успею или не успею. Могу и успеть: сингулярность не наступит в заказанный нами срок. Если наступит, то наверняка позже, чем предсказывают оптимисты. А идеи сингулярности, если правильно развить и подать, – это примирение религии и науки, а между ними всегда такая пропасть, что просто с ума сойти!
Я потер ладонями лицо, вскочил, походил по комнате, разгоняя кровь по замершему телу. Когда-то мировоззрение человечества было единым, но затем раскололось на религию и науку, что углубляется до сего дня. А я наткнулся на уникальный шанс примирения и воссоединения!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});