Читать интересную книгу История Петербурга в преданиях и легендах - Наум Синдаловский

Алексей Николаевич Оленин

Многосложный рисунок герба является иллюстрацией к древней ирландской легенде о короле из рода О’Лейнов. Согласно легенде, умирая, король поделил всё своё имущество между сыном и дочерью. Но брат, помня о старинном предсказании, что ирландский престол займет женщина, после смерти отца схватил сестру и бросил в клетку с медведями. Девушка не погибла. Она протянула медведям благоухающую розу и пленила их сердца. Тогда брат, смягчившись, выпустил сестру, но вскоре сам погиб. Сестра стала королевой Ирландии, но продолжала жить среди медведей. У О’Лейнов были враги, которые претендовали на трон, и поэтому начали преследовать девушку. Тогда, чтобы спасти её, медведица посадила девушку на спину и переправилась с ней через пролив во Францию. Уже оттуда потомки королевы перебрались в Польшу, а затем, при царе Алексее Михайловиче, в Россию, где стали Олениными.

Известно, что, вопреки легендам, Оленин получил неплохое домашнее образование, которое продолжил в Пажеском корпусе. В семнадцатилетнем возрасте за успехи в учебе он был отправлен в Германию, где успешно занимался языками, рисованием, гравировальным искусством и литературой.

Заслуживает внимания и родословная супруги Оленина Елизаветы Марковны, её мать, Агафоклея Александровна Полторацкая, в девичестве Шишкова, происходила из помещичьего сословия. В своё время она стала супругой мелкопоместного украинского дворянина М.Ф. Полторацкого, обладавшего необыкновенным голосом. Это его случайно услышал граф Алексей Разумовский, привез в Петербург и сделал директором придворной певческой капеллы. По свидетельству современников, Агафоклея Александровна была необыкновенной красавицей и однажды удостоилась даже кисти самого Д.Г. Левицкого.

Вместе с тем в Петербурге она была широко известна своей необыкновенной жестокостью. Говорят, не могла спокойно заснуть, если слух её не насладится криком избиваемого человека. Причём, приказывала пороть за малейшую провинность равно как дворовых людей, так и собственных детей.

В столице её прозвали «Петербургской Салтычихой», от прозвища помещицы Подольского уезда Московской губернии Дарьи Салтыковой, собственноручно замучившей около ста человек. В 1768 году, за полвека до описываемых нами событий, Салтычиха за свою жестокость была осуждена на заключение в монастырскую тюрьму, где и скончалась. Имя её стало нарицательным.

Если верить фольклору, пытались наказать и «Петербургскую Салтычиху». Говорят, едва взошёл на престол Александр I, как по городу разнесся слух, что государь, наслышавшись о злодействах Полторачихи, «велел наказать её публично на Дворцовой площади». Весть тут же разнеслась по всему городу, и толпы народа бросились смотреть на эту экзекуцию. Полторачиха в это время сидела у своего окна. Увидев бегущих, она спросила: «Куда бежите, православные?» – «На площадь, смотреть, как Полторачиху будут сечь», – ответили ей. «Ну что ж, бегите, бегите», – смеясь, говорила им вслед помещица. По другой легенде, придя в ярость от того, что её якобы собираются наказать плетьми, она приказала запрячь коней и «вихрем понеслась по площади с криком: „Подлецы! Прежде, чем меня выпорют, я вас половину передавлю“».

В Петербурге Агафоклея Александровна владела огромным участком земли между Обуховским (ныне часть Московского) проспектом, Гороховой улицей, рекой Фонтанкой и Садовой улицей. У неё было три дочери, между которыми она и разделила свои земли им в приданое. Часть этого участка получила одна из них, Елизавета Марковна, которая вышла замуж за будущего директора Публичной библиотеки и президента Академии художеств Алексея Николаевича Оленина.

Во время одного из посещений дома № 125 на Фонтанке, согласно легенде, Пушкин встретился с Анной Керн, поразившей его юное воображение. Современные архивные разыскания показали, что встреча эта произошла в соседнем доме (№ 123), также принадлежавшем Оленину. Правда, хозяева дома проживали там только до 1819 года, в то время как встреча Пушкина с Анной Керн датируется январем-февралем 1819 года. Строго говоря, серьёзного, а тем более принципиального значения эта небольшая биографическая путаница не имеет. Однако кружок Оленина приобрел в Петербурге такую известность, что фольклорная традиция связывала с ним, а значит и с домом, где происходили собрания кружка, все наиболее существенные события биографий своих любимцев.

Анна Петровна Керн намного пережила Пушкина. Она скончалась в Москве в 1879 году. До конца дней она не забывала той давней, ставшей уже давно исторической и одновременно легендарной, встречи с Пушкиным. Согласно одной легенде, незадолго до смерти, находясь в своей комнате, она услышала какой-то шум. Ей сказали, что это перевозят громадный гранитный камень для пьедестала памятника Пушкину. «А, наконец-то! Ну, слава Богу, давно пора!» – будто бы воскликнула она. По другой, более распространенной легенде, Анна Петровна «повстречалась» с поэтом уже после своей смерти. Если верить фольклору, гроб с её телом разминулся с повозкой, на которой якобы везли в Москву памятник поэту.

Влюбчивый, темпераментный, с горячей африканской кровью, юный поэт не всегда был разборчив в своих любовных похождениях. Есть легенда, будто бы Пушкин, увлечённый «одной из танцорок», частенько прохаживался вдоль фасада театральной школы. Не лишал себя удовольствия покутить в компании «золотой молодёжи». Сохранилось легендарное свидетельство, как однажды, будучи уже довольно пьяным, он держал пари, что выпьет бутылку рома и не потеряет сознания. И выиграл, потому что, как сказано в легенде, «выпив бутылку, сумел всё-таки сгибать и разгибать мизинец».

Предания сохранили имена некоторых дам столичного полусвета, вокруг которых увивался Пушкин. Среди них были некие Штейнгель и Ольга Массон. Об одной из них, откровенно названной в письме А.И. Тургенева непотребным словом, тем не менее, рассказывали с некоторой долей своеобразной признательности. Она-де однажды отказалась принять поэта, «чтобы не заразить его своей болезнью», отчего молодой Пушкин, дожидаясь в дождь у входных дверей, пока его впустят к этой жрице любви, заболел «всего лишь безобидной простудой».

Истинных друзей любвеобильного поэта даже такие незначительные истории всерьез беспокоили, по их мнению, это мешало его систематической литературной деятельности. Да и сам поэт порою тяготился своей «свободой», предпринимая попытки остепениться и создать семью.

Будучи зимой 1826/27 года в Москве, он настолько заинтересовался одной московской красавицей, умной и насмешливой Екатериной Ушаковой, что московская молва заговорила о том, что «наш знаменитый Пушкин намерен вручить ей судьбу своей жизни». Но молва обманулась в своих ожиданиях. Пушкин, не сделав предложения, уехал в Петербург. Есть, правда, и другая легенда. Будто бы Пушкин накануне последней встречи с Екатериной побывал у какой-то московской гадалки, которая предсказала, что причиной его смерти станет жена. Об этом он сам, полушутя, рассказал Ушаковой. И та будто бы именно поэтому отказала поэту.

В Петербурге Пушкин влюбился в дочь Алексея Николаевича Оленина Анну. На этот раз поэт готовился сделать официальное предложение. И, согласно удивительно курьезной легенде, сделал его и получил согласие родителей девушки. Оленин созвал к себе на официальный обед всех родных и приятелей, чтобы «за шампанским объявить им о помолвке». Но, как рассказывает легенда, разочарованные гости долго понапрасну ждали Пушкина, который явился лишь после обеда. Дело якобы кончилось тем, что помолвка расстроилась.

Кто был тому виною – оскорблённые родители, обиженная дочь или сам Пушкин, – сказать трудно. Но через очень короткое время Пушкин якобы снова поехал в Первопрестольную с окончательным намерением предложить руку и сердце Екатерине Ушаковой. Однако к тому времени Екатерина Николаевна оказалась уже помолвлена. «С чем же я-то остался?» – вскрикнул, по легенде, всерьёз расстроенный Пушкин. «С оленьими рогами», – будто бы ответила ему его московская избранница.

Кроме гостеприимного дома Оленина, Пушкин постоянно бывал на ночных собраниях Авдотьи Голицыной – «Princesse Nocturne», или княгини Полночь, как любили её величать в великосветском Петербурге. Однажды, согласно преданию, какая-то цыганка предсказала дочери сенатора Измайлова Авдотье смерть ночью во сне, и с тех пор всю свою долгую жизнь, вначале, будучи замужем за князем Голицыным, а затем в разводе, княгиня Авдотья играла со смертью, постоянно и виртуозно обманывая её. Она превратила ночь в день и принимала только по ночам. И она выиграла эту удивительную игру со смертью, дожив чуть ли не до восьмидесяти лет, надолго пережив многих своих современников – постоянных посетителей её салона, среди которых были и Жуковский, и Карамзин, и Вяземский, и юный Пушкин. И смерть, которой с юных лет так боялась княгиня Полночь, как гласит легенда, «переступив порог голицынского дома, сама устрашилась своей добычи. Смерть увидела перед собой разодетую в яркие цвета отвратительную, безобразную старуху».