— Прости.
— Ах, да, конечно! Ты ведь всегда извиняешься после этого. — В голосе Тесс прозвучала ничем не прикрытая злость.
— Моя дорогая, но я надеюсь, ты понимаешь, что сама во всем виновата? — упрекнул он ее ласковым голосом. — Этого бы не произошло, если бы ты не заставила меня так сердиться.
Тесс знала, что Найджел действительно верит в то, что говорит. И его убежденность в том, что виновата всегда и во всем именно она, была неподдельной. Первый раз, когда Найджел ударил ее, Тесс была в таком шоке, что просто не поверила в случившееся. Когда он снова избил ее, она поверила его клятвам, что этого больше не] повторится. Когда же это случилось и в третий раз, Тесс, так же как и Найджел, считала себя виноватой.
Но больше она ни в чем уже не винила себя. Тесс поняла, что не совершала ничего предосудительного. И больше не верила заверениям, обещаниям Найджела, что это не повторится впредь. Она знала, что это были просто слова, пустые и бессмысленные.
Сейчас он станет добрым, очаровательным, даже терпеливым. Будет покупать ей дорогие подарки. Но этот период скоро кончится, и в Найджеле снова будут накапливаться напряжение и ярость, пока не достигнут своей наивысшей точки. И тогда случай, произошедший вчера, повторится снова. Это был своеобразный круговорот, которого Тесс постоянно со страхом ожидала и который был всегда непредсказуем и неизбежен.
Бесполезно. Сосредоточиться Александр не мог. Он отшвырнул кисть и вышел из мансарды, которую он использовал под мастерскую. Спустившись вниз, он велел Полю закладывать экипаж. Если, кроме Тесс, он не может больше думать ни о чем, значит, ему просто необходимо увидеть ее.
Александр хотел бы узнать, почему сейчас она совсем не похожа на ту женщину, которую он знал? Хотел знать, что сделало ее столь изможденной и несчастной? Почему она бросила Сюзанну? — Все это были вопросы, на которые Александру во что бы то ни стало нужно было получить ответы. Но, пожалуй, больше всего ему хотелось убедиться, что с Тесс все в порядке.
Но, когда он вручил свою визитную карточку дворецкому в доме лорда Обри по Гросвенор-сквер, ему сообщили, что леди Обри не принимает.
— Но я получил приглашение навестить ее сегодня, — соврал Александр.
Дворецкий почтительно поклонился ему, но повторил снова:
— Сожалею, сэр, но леди Обри сегодня не принимает.
— Почему? Она больна?
Дворецкий приподнял брови, удивленный столь внезапным и нетактичным вопросом и сказал:
— Я не могу вам этого сказать, сэр.
Александру пришлось уехать ни с чем, но это взволновало его еще сильнее, чем раньше. Может быть, Тесс действительно больна, и Обри просто не хочет никому говорить об этом. Мысль эта усилила беспокойство Александра еще, наверное, раз в десять. Он знал, что ему необходимо спокойствие духа, чтобы получить ответы на мучившие его вопросы. Ему, во что бы то ни стало, нужно поговорить с Тесс наедине. Правда, если она и в самом деле больна, это будет не так-то просто сделать, но должен же быть какой-то выход из этого, и Александр поклялся, что найдет его.
Но всю неделю, последовавшую за вечером в его доме, Александр был очень занят. Он больше не принимал заказы на портреты — их уже было предостаточно до конца Сезона; более того, ему даже пришлось нанять секретаря, который помогал ему теперь управляться с делами. Александра больше не удивлял его успех, как художника. Но, что действительно поражало его, так это то, что он стал самым популярным человеком в Лондоне.
В среде молодых джентльменов стало модным одеваться днем в одежду черного цвета и ходить без шляпы. В продаже появились тонизирующие и укрепляющие средства для волос, которые якобы ускоряли их рост. Не отстающие от моды молодые люди превратились в бесстрашных рыцарей, и называли юных леди, которых едва знали, Cherie. Бедного Поля, который был теперь слугой Александра, изводили по вечерам в трактирах слуги других господ, требовавшие научить их завязывать «галстук Дюмона». В Королевской Академии открылись даже курсы по обучению «стилю рисования Дюмона». И Александру пришлось поломать голову над тем, как же научить всех рисовать левой рукой. Если бы он пробыл в Лондоне еще немного, пожалуй, вошло бы в моду всегда возить с собой дочь. Александр находил все это чрезвычайно забавным. Какова была ирония судьбы! Ведь еще год назад даже в его собственной деревне никто с ним не здоровался.
Несмотря на свой загруженный до предела день, Александру удалось выкроить несколько часов в день, которые он проводил с Сюзанной. Проводя время с девочкой, он неизменно думал о ее матери, и часы эти были ему необычайно дороги.
Вечера Александра проходили в неумолимой светской суете. И на каждом вечере, куда приходил, его взгляд пытался отыскать в многолюдных гостиных и бальных залах Тесс. Несколько раз, правда, он встречался там с ее мужем. Но Найджел был один. Шло время, и беспокойство Александра все росло. Сплетни подтвердили его предположения о том, что Тесс была больна, но все уже воспринимали «необычайную болезненность» ее, как само собой разумеющееся, и вовсе не считали ее отсутствие чем-то из ряда вон выходящим. Тесс не была его женой, поэтому у Александра не было и не могло быть права беспокоиться о ней. И все же он беспокоился: это и расстраивало, и сердило его.
Присутствуя на вечере у Эшфордов, Александр провел целый день, занимаясь тем, что высматривал среди присутствующих дам Тесс. Когда же его поиски так и не увенчались успехом, он, расстроенный, попрощался с хозяевами и собрался ехать домой. Но был как раз час пик, и Александру пришлось очень долго дожидаться своего экипажа. Тут-то ему и встретился герцог Ратбурнский.
В результате они вдвоем отправились к Уайту сыграть в карты, выпить портвейна и просто посидеть в тишине. Все это Александру нравилось. У Уайта они встретили лорда Обри и лорда Гренвилла. И, как только освободился столик, четверо мужчин решили сыграть вместе в карты.
— Обри, я слышал, что ваша жена снова заболела, — заметил герцог. — Какая досада!
Александр посмотрел на Найджела, пытаясь увидеть на его лице обеспокоенность, но ничего подобного он не увидел. Найджел только пожал плечами и сказал:
— Она уже выздоравливает, но я отослал ее домой в Обри Парк. Ей необходим отдых и покой.
Александр нахмурился, понимая, что если Найджел отправил Тесс домой, он больше не увидит ее. Неужели она и в самом деле так серьезно больна?
— Послушайте, Жюнти, — заговорил Гренвилл, прерывая мысли Александра, — какое совпадение, что мы встретили вас сегодня! — Он отпил глоток портвейна и указал на своего спутника.
— Мы с Обри только что говорили о вас. Я рассказывал ему о том, какой великолепный портрет Мелани вы написали.