слушала быстрый говорок Сорокапятовой.
— Ой, чайник, поди, убежал! — схватилась та за щеки и заспешила в кухню. Над столом повисло молчание, но лишь на секунду, женщины вновь заговорили о своем, мужчины тоже продолжили беседу… Лера, смеясь, встала из-за стола:
— Идем домой, Валя. Володя? Собирайся, Гай. Все действительно очень вкусно. Но — пора.
Валентина ждала, что Гай по дороге упрекнет Леру, поругает ее за такую выходку. Ничего подобного — весело подхватил их обеих под руки, почти бегом повел под холодным осенним дождем.
— Ну, ты и смелая! — сказала Валентина с уважением. — Это же теперь враги тебе на всю жизнь!
— И я им враг. — У Леры в голосе скользнула жесткая нотка. — Еще неизвестно, кто для кого страшнее, они для меня, или я для них. Такие напишу сатирические стихи, лопнут со злости!
— Нашему бы теляти да волка съесть, — смеялся Гай. — Гнездышко явно осиное… Быстрей, девочки, дождь-то! Пропала наша зябь! Впрочем, девяносто процентов одолели и при дождичке. Как-нибудь завершим!
…Только однажды еще Валентина встретилась с Нелли — судьба столкнула их на пустынной дороге, Валентина шла в «Зарю», за материалом о птицеводах: Никитенко уже не было в «Заре», его, не без помощи Сорокапятова, послали учиться на какие-то курсы, руководил колхозом новый товарищ, присланный с Харьковского тракторного, очень воспитанный с виду товарищ. Птицеферма «Зари» заняла первое место в районе… Почти, у края Терновки Валентину нагнал мотоцикл, Нелли — в кожаной, на меху, куртке, в летном шлеме — лихо затормозила:
— Вы в «Зарю»? Могу подвезти!
— Спасибо, — сказала Валентина, разглядывая Нелли, — и в этом полумужском наряде она была все так же победоносно красива, хотя щеки потеряли округлость, голос приобрел — видимо, от ветра — хрипотцу. Валентина не села бы к Нелли и здоровой, а сейчас… и ведь знает же Нелли о ее положении, знает! Как она ненавидела в эти секунды Нелли! Такой полной, такой сладостной ненависти к человеку Валентина уже больше не испытывала никогда.
— Я в «Ниву», — сообщила, тоже внимательно разглядывая ее, Нелли. — Шулейко вздумала навоз на тракторах возить. Она будет командовать парком МТС, этого еще не хватало! — Нелли с усмешкой прищурила глаза, и Валентина вдруг застыдилась своего далеко не нового «походного» пальто, сбитых в странствиях по колхозам сапог — все некогда поставить набойки… — А вы все скромничаете? Ходите пешком, когда муж имеет персональную машину? Я бы на вашем месте… Хотя — каждый берет, что может… Видали сегодняшнюю областную? Почитайте! — насмешливо сверкнула глазами и, включив зажигание, мгновенно исчезла за поворотом.
У Валентины ослабли ноги, она еле сдвинулась с места: словно удар хлыста, обожгли ее слова Нелли. «Каждый берет, что может…» Насмешка? Угроза? Предостережение? Что такое опубликовано в областной газете, чтобы Нелли могла так торжествовать? Придя в «Зарю», Валентина попросила у председателя «Белогорскую правду». Тот, достав номер из ящика стола, почему-то сказал:
— На мой взгляд, огорчаться не следует. Мало ли что напечатают!
Валентина перелистала страницы: на четвертой полосе крупным шрифтом был дан заголовок: «Командирша из Т.». Она принялась лихорадочно пробегать глазами строки фельетона: что это? Как могли такому поверить, обнародовать? Будто она, вооружившись журналистским удостоверением, врывается в дома жителей района, чинит суд и расправу, распекает в газете праведных, — например, лучшего председателя товарища Н., — защищает неправедных… Фамилия полностью не была названа, лишь указано «Т-а», но все равно, тем более полунамеками — как могли напечатать! Что муж Т-ой, будучи ответственным работником, потворствует своей супруге, идет у нее на поводу. Подпись — «Налим». Скользкая рыба. Рыбин — вот кто писал эту статью! По подсказке Сорокапятова. Но газета, газета — есть же у нее свое мнение, свои глаза! Они же сами перепечатали тогда статью о Никитенко, значит, опровергают фельетоном в какой-то мере самих себя!
Пережив минуту оцепенения, она вернула газету председателю.
— Я пройду на птицеферму. Кого из птичниц лучше отметить?
— Обе работают отменно. Вообще народ здесь трудолюбивый, — сказал тот. Видимо, он уже вошел с людьми в контакт, этот новый, спокойный, вежливый, скромный товарищ… Вот какие удары из-за угла наносит Иван Иванович. Из-за Нелли? Из-за Леры? Из-за Володи? Чужими руками наносит… Фельетон, собственно, ничем ей не грозит, кроме насмешек, кривотолков… Вот, верно, перетрусил сейчас Ленчик! Дело не в этом, дело в том, что хотят посеять рознь между нею и Володей, добиться, чтобы ему было стыдно за нее…
— Двуколка у крыльца, — видя, что она не встает, проговорил председатель. — Скажите, и вас отвезут.
— Спасибо, я пешком. — Валентина пожала ему руку, пошла к дверям. — Мне полезно. Не беспокойтесь.
Как только хватило тогда у нее выдержки… Господи, да разве только тогда!
21
Сколько ни жди гостя, он явится всегда неожиданно. Придя в учительскую с третьего урока, Валентина увидела там Леру и незнакомую пожилую женщину в темном платье с вышитым воротником, с гребенкой в коротко стриженных волосах, по виду — явно учительницу.
— Знакомься, Елена Дмитриевна Стахова, — представила Лера писательницу. — Проводили у соседей неделю литературы, на металлургическом, заскочили сюда на сутки. Так что можешь использовать нас обеих на всю катушку.
Лера была все та же: никакой скованности, всюду как дома. Лишь худоба ее с возрастом усугубилась, выпятив острые углы, прибавив Лере некрасивости. Но присущее ей обаяние осталось прежним, глядя на нее, так и хотелось скатать: «Милая, милая…» Мир в представлении Леры по-прежнему полнился красками, люди — самые близкие бескорыстные друзья.
— Как лучше, собрать всю школу или провести только занятие клуба? — спросила Валентина у Тамары Егоровны, которая приняла и до сих нор занимала гостей.
— Мы уже договорились. Сейчас соберем старшеклассников, вы проведете занятие в более широком масштабе. И нашим гостьям останется время отдохнуть, — как всегда, категорично решила Тамара Егоровна.
Веселый звонок промчался по школе — звонок с перемены. Восьмые, девятые, десятые классы собрались в актовом зале. Предстоял совершенно необычный урок, когда при разборе произведения присутствовал сам автор, ученики могли услышать любимые ими стихи из уст самого поэта… Разговорчивые, порой слишком смелые в обращении с ними, своими учителями, старшеклассники как-то притихли, в глазах у них читались волнение и опаска: не опозориться бы! Валентина, представляя ученикам гостей, сама вдруг заговорила сбивчиво, с взволнованной хрипотцой… Как смущались, краснели, теряли слова, выступая, дети! Каждая неловкая их фраза словно ранила Валентину, и в то же время она испытывала чувство огромной гордости: говорят, не отказываются, не пасуют, не боятся высказывать свое мнение. Ах, молодцы!
Лера и Стахова держались спокойно и просто, чувствовалось — им не только интересно, обе внутренне тоже волнуются. И когда писательница, по просьбе ребят, стала рассказывать, как долго