В один из февральских дней в кабинет к Медведеву ворвался интендант Наружный. Он держался рукой за сердце, и пот лил с него ручьями.
— На... на... на путях! — еле выговорил он, обрушиваясь в кресло.
— Что на путях? — Медведев вскочил, налил воды в стакан. — Пейте. И говорите толком.
— Там, там... — показывал куда-то Наружный, судорожно глотая воду, — в тупике! — не в состоянии отдышаться, мычал и объяснял что-то обеими руками.
— Вы опять перестали делать зарядку, — строго сказал Медведев.
— Перестал, перестал, — прошептал Наружный и, наконец успокаиваясь, внятно произнес:
— Беспризорный.
— Ну?
— Стоит на путях, в тупике.
— Ну?
— Надо взять.
— Ну и взяли бы его сами.
— Так он же американский!
— Американский беспризорный?!
— Его без документов не отдают.
— Ничего не понимаю! — За год работы Медведев никак не мог привыкнуть к манере Наружного сообщать новости. — Что за американский беспризорный? Живой? На двух ногах?
— Зачем на ногах? — удивился в свою очередь Наружный. — Обыкновенный, на колесах.
Медведев устало опустился на стул.
— Вот что, Наружный, начните опять с самого начала.
— На путях, в тупике, стоит вагон с беспризорным деревообделочным заводиком американского происхождения, — по складам проговорил Наружный, — не понимаю, что тут непонятного...
На торжествующий клич Медведева в кабинет сбежались сотрудники.
Через полчаса целая делегация чекистов окружила запломбированный товарный вагон. Перепуганный начальник станции потрясал папкой с накладными.
Вагон, оказывается, пришел несколько дней назад в адрес земотдела. Заведующий земотделом сообщил, что этот портативный заводик подарен американской профсоюзной организацией для передачи сельскохозяйственной коммуне. Его и отдали передовой коммуне района «Свобода».
— Я поеду в «Свободу», я уговорю их! — решил Медведев.
* * *
Февраль ушел, оставив за собой сплошную необозримую распутицу. Поля еще были покрыты серым ноздреватым снегом, но дороги уже превратились в непролазные коричневые реки.
Конь тяжело дышал, с трудом вытаскивая копыта из густой грязи. Впервые за много лет Медведев снова ехал верхом и наслаждался и не торопил усталого коня.
Был полдень, когда Медведев со своим помощником Витей Баст подъехал к коммуне «Свобода».
Многочисленные хозяйственные постройки широко раскинулись вокруг большого рубленого дома, крытого новым железом. В высоких окнах красовались ажурные занавеси, зеленел папоротник. За домом сквозил большой яблоневый сад.
На крыльцо вышел приземистый старик в бурках, в смушковой папахе и суконной толстовке, подпоясанной шелковым шнурком. Из-под густых седых бровей остро смотрели по-молодому чистые голубые глаза.
— Где мне найти председателя коммуны товарища Лемешко? — окликнул его Медведев.
— Никифор Лемешко — это буду я, — с достоинством сказал старик.
— Мы к вам из горисполкома, — проговорил Медведев, слезая с коня и отдавая Вите повод.
— Зайдите в контору. — Старик отворил дверь и прошел вперед. С порога вполоборота кинул: — Коней тут привяжите, никто не тронет.
В просторной светлой комнате на оклеенных обоями стенах висели какие-то списки, листочки с цифрами, выделялся большой плакат с багровым заревом и бурой землей, на фоне которых белел стройный жеребец, под плакатом призыв: «Незаможник, на коня!»
«Политотдел редко заглядывает, — подумал Медведев, — плакатик-то десятилетней давности!»
Старик уселся под портретом Ленина. Поднял голову, приготовился слушать. Медведев собирался начать с истории о беспризорных детишках — хотелось тронуть этого хмурого старика. Но вдруг почувствовал: не нужно. И коротко изложил суть дела.
К концу его рассказа в комнату через внутреннюю дверь вошел человек лет сорока в грубых сапогах, в пиджаке и рубахе с галстуком. Приятно щуря глаза, он мягко пожал им руки, представился:
— Агроном коммуны.
— Лемешко Иван, сын, — добавил старик. — Завод просят передать для беспризорных, который для столярного дела.
Лемешко-сын понимающе кивнул головой.
— Да, конечно, для детей это очень важно. — Аккуратно стряхнул с пиджака крошки.
«Обедали», — отметил про себя Медведев.
— Правда, оборудование уже отдано нашей коммуне... Как же теперь? — Агроном поглядел на них и улыбнулся, словно прося совета.
— Вагон-то еще в городе! — напомнил Медведев.
— Да, да... Ну что ж, придется созвать общее собрание, спросить народ... Как, отец?
— Ладно, — неприязненно сказал старик и стал смотреть в окно.
— Вы ведь понимаете, мы с вами не можем тут решать за всю коммуну, — как бы исправляя бестактность отца, мягко пояснил сын.
— Нельзя ли собрать людей сейчас? — попросил Медведев. — Добираться до вас далеко. А время не терпит.
— К сожалению, сегодня не успеем. Жилые постройки у нас чрезвычайно далеко разбросаны.
— Жаль, очень жаль, — проговорил Медведев, прикидывая, остаться ли здесь до завтра. Поднимая голову, увидел, что агроном пристально смотрит на его грудь. Тот, почуяв, что взгляд замечен, быстро спросил:
— Давно работаете в ГПУ?
Разошедшиеся полы тужурки приоткрыли значок «Почетного чекиста», полученный Медведевым в тридцать втором году.
— Да, как видите, — сказал он и поднялся, решив, что оставаться не надо. — Когда же будет ответ?
— Послезавтра. Мы сообщим в горисполком.
Старик, не вставая, кивнул на прощание. Сын проводил на крыльцо.
— К севу готовитесь? — будто невзначай спросил Медведев, полной грудью вдыхая свежий воздух.
— А как же! Сроки подходят, — отвечал агроном. И, что-то сообразив, быстро добавил: — Инвентарь ремонтируем на местах, в бригадах... — он неопределенно махнул рукой в пространство. — Семена есть. Машины есть. Коммуне ведь у нас главное внимание!
— Да. То-то я смотрю... — Медведев устроился в седле, — как-то уж больно спокойно тут во дворе... Ну, конечно, на местах готовитесь. Значит, ждем ответа.
— Послезавтра. Не задержим! — с улыбкой поклонился агроном.
— Ну как? Я думаю, отдадут? — спросил его Витя, когда они отъехали от коммуны.
— Кто? Эти-то? Ни за что! — уверенно ответил Медведев.
Через день в горисполком пришло сообщение: общее собрание членов коммуны «Свобода» постановило завод детской коммуне не отдавать.
* * *
Очень уж странной показалась Медведеву эта коммуна, организованная при доме Никифора Лемешко, и он стал собирать сведения.